Александр Зорич - На корабле утро
Вчера, во время той памятной дискуссии с коллегами по отделу «Периэксон», Комлев слукавил, утверждая, что никаких подробностей не помнит.
Точнее, в тот момент он действительно не помнил ничего.
Но имелось у его психики такое полезное свойство: в нужный момент извлекать требуемую и, кажется, уже давно позабытую древность из самого пыльного закоулка в чулане мозга. Комлев помнил, нужно лишь подождать чуток. Конечно, он волновался – психика-то мадемуазель непредсказуемая, почти как военврач Любава… Но стоило ему открыть глаза после беспокойного сна в объятиях ласкового чернобрового призрака, как некий знакомый голос внутри головы прошептал Комлеву: «есть». «Беллинсгаузен» воскрес в его памяти во всей своей многоцветной событийной сложности. А вместе с ним воскресли и подробности эпопеи с двигателями…
– Но насчет детонаторов – это еще, можно сказать, цветочки. Самое сложное – точно выдержать режим насыщения люксогена газовыми фолликулами… Дело в том, что все стандартные режимы вспенивания люксогена, которые предусмотрены автоматикой, здесь не годятся. Вспенить его требуется до удельного веса 0,6, чтобы стало возможно полное, «под самую крышку» заполнение дюаров. Вспеним слабее – удельный вес будет выше. И дюар разрушит центробежным моментом…
– Ну это… товарищ начальник, – переминаясь с ноги на ногу, проблеял мичман Китайченко, – я пенить совсем не умею… Это к Эдуардычу.
– Что еще за Эдуардыч?
– Да наш главный по топливу…
– Где он?
– Если надо, я позову.
– Надо! Если начальство говорит – надо выполнять! – Чичин прямо-таки напрыгнул на мичмана. Комлеву показалось, еще секунда и он схватит бедолагу за грудки и примется трясти. Чувствовалось, что застоявшийся Чичин рад быть полезным хотя бы уж в каком качестве – пусть и в качестве держиморды.
– Пока обойдемся без Эдуардыча. Но через пару часов он понадобится, – примирительно сказал Комлев.
Глава 7
Главком в отсеке!
19 августа 2622 г.
Штабной корабль «Урал»
Планета Земля, Солнечная система
В тот день Комлев проснулся за два часа до сакраментального «На корабле утро».
Точнее, не проснулся, а «встал».
После часа короткого полуночного забытья он пробудился и заснуть более уже не смог.
Он вообще не помнил себя таким. Даже во время войны, хотя передряг на его долю выпало немало, его не донимала бессонница.
Позавтракать он тоже не сумел. Охотничьи колбаски на тарелке были свежими и зажаристыми, но он не проглотил ни кусочка. Кое-как влил в себя наперсток кофе и двести граммов свежего гранатового сока…
Выйдя из трапезной, он выкинул нечто совсем уж для себя нехарактерное – купил в автомате пачку сигарет, зажигалку и нырнул в комнату для курения. С горем пополам Комлев домучил одну.
Он не курил уже десять лет. От сигареты закружилась голова.
В сердцах вышвырнув дымящую гадость, Комлев покинул курилку и отправился в красный коридор, хотя до начала рабочего дня оставалось еще время…
В кабинете с круглым столом, к милой обстоятельности которого Комлев уже успел привыкнуть, не было никого, кроме Поведнова.
Тот сидел в своем высоком кресле и… разгадывал кроссворд.
– Разумное инопланетное млекопитающее реликтового происхождения. Пять букв, третья «у», – не подымая головы, спросил Поведнов.
– Олунч! – мгновенно ответил Комлев, в экспедициях он изрядно поднаторел в этом дурацком деле.
– Подходит. Молодец, кап-два! – Глаза Поведнова озарились моральным удовлетворением. – Может, ты заодно знаешь, что это за такая вещь, которую священники надевают под ризу на шею?
– Сколько букв?
– Девять… Нет… Десять!
– Знаю. Епитрахиль.
– Господи… Но откуда?
– У меня отец священником служил. Красноярско-Енисейская епархия.
– Так ты попович у нас, Владимир… Занятно!
Комлеву показалось, он смог различить на лице Поведнова неформальный человеческий интерес.
– Ладно, говори с чем пожаловал, поповский сын!
– Ну как же! Мне «Ретивый» покоя не дает. Слетал уже?
– Смотря куда. Пробный Х-переход по маршруту Земля—Титан—Земля прошел нормально. С развернутым отчетом можешь ознакомиться. – Каперанг двинул по столу навстречу Комлеву планшет. – Сегодня ранним утром «Ретивый» принял на орбитальной крепости «Смоленск» полные баки люксогена и семь вагонов полезных мелочей. Вслед за чем отбыл в распоряжение вице-адмирала Стеклова, командира эскадры «Старатель». Должен совершить пробный прорыв Х-блокады через полтора часа… Кстати, мы будем наблюдать за этим эпохальным событием в ЦОЗ.
– Извините, конечно… Но что такое ЦОЗ?
– Э-э, Миронович… А еще офицер Генштаба. – Поведнов шутейно погрозил Комлеву маленьким белым пальцем. – ЦОЗ – это Центральный Оперативный Зал. Святая святых боевого управления военфлота.
– Я-то чего волнуюсь, – зачастил Комлев, – там же с двигателями химичили по моим рецептам…
– Это мы знаем. Помню, когда я еще младлеем практику диспетчером на Массандровском космодроме проходил, там у нас плакат висел: «Диспетчер, помни: не сядет флуггер, сядешь ты!»
И Поведнов громко расхохотался.
Комлев вымученно улыбнулся в ответ.
– Отчет я, конечно, сейчас прочитаю. – Комлев несмело пододвинул к себе каперанговский планшет. – Вы мне одно скажите – с двигателями без происшествий?
– Да нормально. Не хлюзди.
Комлев почувствовал, что лезвие незримой гильотины, которое все последние сутки висело в миллиметре от его покрытой каштановым пушком шеи, отодвинулось на пару сантиметров вверх. Он издал шумный вздох облегчения.
– А можно вопрос, Лука Святославович, пока никого нет?
Поведнов нехотя отложил кроссворд и кивнул.
– Так все же… Кто и зачем, по вашему мнению, установил Х-блокаду системы Макран?
– И Шиватир, – добавил Поведнов.
– Да-да, конечно, и Шиватир. Я вчера этот вопрос уже задавал и капитану Малееву, и подполковнику Тушкову. – Комлев назвал фамилии коллег, с которыми познакомился накануне в кают-компании, где битых два часа тщетно ожидал появления Любавы. – Но как-то не очень.
– Ну ты нашел специалистов! Малеев, по-моему, уже вообще ничем кроме пинг-понга не интересуется, а Тушкову до пенсии три месяца. Сам понимаешь.
Комлев не понимал. Но сделал вид.
– Отвечу тебе кратко. «Зачем» – меня вообще не интересует. «Кто» – мы пока не знаем. Подозреваем мы чоругов, подозреваем ягну. Относительно чоругов улик у нас больше. Но в то же время почти на сто процентов мы уверены, что установить Х-блокаду они не смогли бы. Кишка тонка. Технологии жидковаты… А кто мог? Вариантов два: либо конь в пальто, то есть совершенно неизвестная нам ксенораса, либо ягну. Ягну – ксенораса не то чтобы хорошо изученная, но по крайней мере известная… Надеюсь, этот вопрос прояснится либо сегодня, когда в систему Макран войдет наш «Ретивый», либо через два дня, когда до эскадры «Старатель» дойдут новые порции радиообменов от 17 и 18 августа. Тут еще вот какое обстоятельство нам на руку играет. В системе Макран за главного остался товарищ Иванов. Тебе эта фамилия ни о чем не говорит?
– Не более чем фамилии Петров и Сидоров…
– А зря! Товарищ Иванов – один из ведущих спецов ГАБ по проблемам взаимодействия с ксенорасами. Уж этот будет копать, не покладая на. А когда докопается, весь эфир забьет своими прозрениями. ГАБ-то, в отличие от нас, интересуется не вопросом «как бороться», а вопросами «с кем бороться» и «за что бороться»… В каком-то смысле мы с ними антагонисты. Но в конструктивном, конечно, ключе.
– Значит, будем ждать новостей от «Ретивого», – устало резюмировал Комлев.
Вскоре комната наполнилась его новыми сослуживцами, к которым на этот раз присоединилась незнакомая немолодая женщина с чопорным бледным лицом и высокой прической. Начали с привычного доклада оперативного дежурного – в те сутки им был душка Волохаев.
Волохаев споро оттараторил свой бессодержательный (увы) отчет и убежал в ЦОЗ, дежурить дальше.
Затем слово взяла женщина. Поведнов представил ее как доктора технических наук Алену Германовну Чайку.
Доктор Чайка заговорила низким грудным голосом, напрочь лишенным интонаций.
– Я работаю в НИИ-18, занимаюсь общими проблемами Х-движения и так называемой Х-матрицы в целом. Меня пригласили сюда, чтобы я донесла до присутствующих мнение научного коллектива нашего НИИ по вопросу технического обеспечения Х-блокады. Что я сейчас и сделаю. Опуская все теоретические подробности, утомительные для неспециалистов, – на этих словах доктор Чайка снисходительно улыбнулась, – скажу, что для осуществления Х-блокады требуется одновременно выполнить три условия. Первое: задействовать мощности порядка десять в пятнадцатой степени ватт…
Комлеву было очень скучно и по этой причине очень стыдно.
Все его мысли крутились вокруг «Ретивого» и его двигательной группы. А четыре оставшихся – вокруг военврача Любавы (Куда она подевалась? Отчего прячется? Неужто обиделась? Но на что?). Поэтому когда в кабинет деликатно прокрался молодой вихрастый лейтенант с тощей пачкой бумаг, он воззрился на него в надежде, что вот сейчас умное выступление будет прервано свежими новостями, быть может, даже с борта «Ретивого», и с души его упадет хотя бы один камень.
