Борис Иванов - Джейтест
— И тем не менее вы все-таки приступили к применению этого... лекарства в госпиталях?
— По жизненным показаниям, молодой человек, по жизненным показаниям. Вам знаком такой термин?
— То есть в тех случаях, когда речь шла уже не просто о здоровье, а о необходимости спасти пациенту жизнь и всякие побочные эффекты уже в расчет могли не приниматься?
— Вот именно, молодой человек, вот именно. Собственно, сам господин Ван и испытал его на самом себе именно в такой ситуации. Препарат буквально вытащил его с того света после истории с его ранением. Впрочем, об этом потом. В конце концов мы настолько уверились в возможностях препарата, что пошли навстречу нескольким... э-э... клиентам... со стороны. Клиентам, которым никак нельзя было отказать. К сожалению, не удается все удерживать в секрете. Применение дало самый благоприятный результат.
— И никаких... побочных эффектов так и не обнаружилось? — Том искренне хотел воздержаться от своей реплики, но уж слишком затянулась очередная пауза генерала.
— В том-то и дело, что побочный эффект обнаружился. — Кановер изучал теперь небо за окном. — Но побочный эффект особого рода.
— Что значит — «особого рода»? — напряженно спросил следователь.
— Этот эффект проявляется только после смерти клиента, — сухо пояснил генерал.
Том непонимающе тряхнул головой:
— После смерти? Но сам-то он — этот препарат — смерть не вызывает, надеюсь?
— Нет. Наоборот, я уже пояснил вам, молодой человек, что препарат как раз способен спасти смертельно травмированных людей от гибели. Но мы отслеживали его действие на пациентов на протяжении многих лет, после того как их выписали из госпиталей. Многих лет. За это время некоторые из них умерли. По различным причинам. Военнослужащие — специфический контингент, знаете ли. Образ жизни, постоянно связанный с риском, лишениями. Даже здесь — на мирном Джее. Одни уходят служить по контрактам в Миры, обремененные вооруженными конфликтами, другие...
— Я уже понял. Речь, значит, идет о погибших и умерших не от препарата. Ну так что — после него чаще погибают?
— Нет. Статистика этого не показывает. И потом — погибают живые, а то, о чем говорю вам я, происходит уже только с мертвыми.
— Ну, если речь идет о каких-то посмертных изменениях... Так что тут может быть особенно страшного — потом? — Том пожал плечами. — Ну, понятное дело, что родным и близким покойного, должно быть, очень неприятно, если его, покойника, облик...
— С обликом покойных, молодой человек, как раз ничего особенного и не происходит, — криво улыбнулся какой-то своей мысли генерал. — Большие изменения действительно... м-м... имеют место в клетках и тканях умерших. Еще более заметные — на биохимическом уровне.
— Может быть, это и трагедия для паталогоанатомов, но...
— Для них — тоже. Эти прозекторы — настырный народ, господин Роббинс. — Генерал сел наконец за свой стол и стал копаться в его выдвижном ящике. — От них мы и получили первые сигналы о неблагополучии. Дело в том, что трупы и части тел погибших, которые в свое время проходили лечение препаратом «Линчжи», необыкновенно долго сохраняли состояние окоченения. А затем не подвергались разложению. Даже в самых неблагоприятных условиях. И мумификация их тканей проходит совершенно иначе, чем в... э-э... чем в случае обычных тканей.
— Значит, обработанные «Линчжи» пациенты, — начал о чем-то догадываться Том, — становятся, так сказать, нетленны?
— Если бы этим дело ограничилось, то можно было бы лишь возблагодарить Бога. — Генерал вытащил из ящика пачку топографических снимков, с силой задвинул его и принялся выравнивать стопку пластиковых карт, постукивая ее торцами по столешнице.
— Они обретают не только способность сопротивляться тлению. Они обретают... м-м... новую жизнь!
— Как? — Том снова потряс головой. — Они...
Это была та самая дикая мысль, которая возникла у него, казалось, задолго до того, как он вошел в кабинет Кановера.
— Они воскресают?!
Генерал продолжал молча тасовать снимки.
— Происходит полная регенерация их... их организмов?
Кановер поднялся и бросил стопку снимков на стол несколько нервно — они разлетелись веером. Несколько карточек слетели на пол. И на колени к Тому.
— Я бы не назвал то... то, что случилось с ними, воскрешением.
Сказав это, хозяин кабинета помолчал с минуту.
Том рассматривал снимки. Разное было на них: в основном — непонятное. Но было и жутковатое. И страшное — тоже было.
— Как человек верующий, — генерал машинально скользнул взглядом по стенам кабинета, словно отыскивая затерявшееся на них распятие, но его здесь не было, оно висело где-нибудь в другом месте, — как человек, верующий в истинного Бога, — продолжил он, — я под воскрешением понимаю возвращение души в тело. А этого нет. Не чудо Господне — бесовство и некромания.
Том сосредоточенно смотрел в остававшееся стерильно-пергаментным лицо заместителя министра. Словно врач в лицо больного.
— Впрочем, это все эмоции. — Генерал потер длинными сухими пальцами веки. — А документально все это выглядело так. Чистый, так сказать, клинически безупречный случай воскрешения описали впервые Устинов и Николсон из Военно-Морского госпиталя. Сначала происходит восстановление всех функций организма. За исключением высших — психических. Если имело место повреждение коры больших полушарий, то... Восстанавливается та часть психического мира... м-м... пациента, которая не была уничтожена. А остальное замещается психикой младенца. Кстати, такой пациент вполне может пройти курс реабилитации и жить среди людей. Но затем наступает следующая стадия, когда он становится опасен. В организмах... э-э... воскрешенных стали находить некие образования. Вот. — Генерал протянул сухую, костлявую руку и взял с полки стояк с пробирками. Вытащил одну из них и протянул Тому. — Это — инактивированный облучением образец. Совершенно не опасен. Теперь. Напоминает кокон тутового шелкопряда. А внутри — пыль. Такая белесая пыль. Паразиты второго поколения. Постепенно этих мини-коконов становится все больше. Но не всегда это кончается разрушением. Смертью. В определенных условиях можно долго поддерживать жизнь в таком.... в таком носителе. Правда, происходит распад психики... всех функций. Человек превращается в ходячий инкубатор этой заразы.
— И те, кто с ними контактировал, — предположил Том, — превращаются в таких же...
— Нет, не в таких же. — Кановер подтянул к себе по столу белый листок бланка и быстро стал заполнять его. — Хуже, все много хуже. Вот... — Он поднялся и протянул Роббинсу листок: — С этим отправляйтесь в штаб по борьбе с эпидемией. Это — в новых клинических корпусах, на Озерном шоссе. Там профессор Гримальди ответит на все ваши вопросы, связанные с развитием болезни, вызываемой... э-э... вторым поколением паразита. У меня много работы. И будет еще больше. Настоящая Эпидемия еще впереди.
* * *Профессор поднял на вошедших глаза, темные мешки под которыми старили Гримальди лет на двадцать.
— Право же, господа, — глухо сказал он скорее самому себе, чем прибывшим визитерам, — не могли бы вы как-то согласовать ваши действия таким образом, чтобы наведаться ко мне все разом, а не делегациями каждые четверть часа?
Том постарался как мог вежливее объяснить уважаемому профессору, что компетентные службы Республики Джей и Федерации не всегда находятся должным образом в курсе дел друг друга, и поэтому...
Гримальди остановил его движением руки:
— Ваши вопросы, господа... Я вижу вашу карточку, представляю себе уровень вашего доступа к классифицированной информации, и поэтому не станем тратить время на ненужные формальности. Если вас интересует динамика... э-э... заболевания, то с периода Изоляции, то есть более пятидесяти лет, на планете наблюдали не более десятка случаев достоверного «синдрома кокона». До этой весны. Первый вызов относится к шестому числу — всего три недели назад. С этого момента количество вызовов идет по нарастающей. Всего госпитализировано свыше шестисот человек. Речь идет не только о столице. Общее впечатление такое, что очаги заболевания... э-э... равномерно распределены по территории Республики. Ложных вызовов было только три или четыре.
Вас, разумеется, интересует, имеет ли заболевание инфекционный характер. Так вот — точного ответа нет. Среди лиц, непосредственно общавшихся с заболевшими, как до, так и после обнаружения синдрома, не выявлено большего процента поражений, чем среди населения в целом. Почти не подвержены заболеванию дети — только два случая. Все остальные в большинстве своем — в возрасте около сорока лет. Есть и несколько стариков. Нет никаких данных, что заболевание более опасно для представителей одного какого-нибудь пола. И мужчины и женщины среди пораженных представлены примерно в одинаковых количествах.
