Синдром Кесслера - Андрей Леонидович Зорин
– Земля, вы уверены, что пассажир – на корабле? – более дурацкого вопроса капитан не мог себе и представить, но в подобной ситуации он просто не понимал, что делать. В конце концов, полеты в космос – не такое уж заурядное событие, чтобы забыть, например, отправить человека и послать на орбиту пустой корабль.
– Капитан Горшенин, отставить шуточки! – голос диспетчера с Земли прозвучал строго. – Доложить о состоянии пассажира и груза!
– Есть – доложить о состоянии груза! – проигнорировал первую часть приказа и отрапортовал капитан, перелетев через спинки кресел и переместившись в грузовой отсек, по пути размышляя, что делать и как такое вообще могло случиться. Потерять пассажира на космическом корабле…
Попав в карго-отсек, он удивленно замер второй раз за несколько минут. Обычно с Земли присылали грузы и припасы в минимально возможной весовой категории. Из пищи удаляется лишняя вода, упаковочные материалы подбираются самые легкие. В основном все сделано из фольги, пластика и легких композитных материалов. Здесь же, поблескивая серебристыми краями, стояли четыре даже на вид тяжелых металлических ящика, принайтовленных [6] толстыми тросами к полу и потолку. Капитан с удивлением похлопал по контейнеру. Звук был глухой, металл даже не дрогнул под рукой, что однозначно говорило о толщине стенок контейнера. «Что же там такое внутри, что необходимо так экранировать? Может, дозиметром проверить? – пронеслась мысль. – Было бы нечто опасное, – сто раз предупредили бы», – успокоил себя капитан. Но где все-таки пассажир? Капитан поплыл по грузовому отсеку, лавируя между контейнерами.
Внезапно практически у самой кормы он заметил парящий у потолка ранец системы жизнеобеспечения. Ранец выглядел как-то странно. Во-первых, за всю свою долгую карьеру в космосе капитан никогда не встречал ранец для тяжелого скафандра, предназначенного для выхода в открытый космос, отдельно от самого скафандра. И во-вторых, этот ранец очень необычно выглядел. Капитан не мог понять, что его смущает. Подплыв к ранцу, он подтянул его к себе. Ранец перевернулся, и Горшенину уже не в первый раз за сегодня захотелось выругаться. Спереди к ранцу был приделан миниатюрный легкий скафандр. Самое странное было не в том, какая химера получилась в результате подобного совмещения, а в размере скафандра. Глядя на него, капитан понял, что его так смутило. Размеры! Руки, ноги, шлем, – все это лишь слега выступало за габариты ранца. Рост находящегося внутри человека вряд ли сильно мог превышать метр.
Капитан откинул забрало шлема:
– Какого черта?!
Внутри находился ребенок. Мальчишка лет двенадцати. Глаза закрыты, словно спит. Но вряд ли на свете существует человек, способный вот так вот просто спать во время первого полета в космос. Стыковка – это всегда куча команд, переговоров, нервное напряжение, в конце концов. И дураку ясно, что пассажир потерял сознание. Дыхание ровное. Скорее всего, что-то произошло в полете. Может, отстегнулся не вовремя, может, еще что… Не время рассуждать, надо срочно действовать.
– Вы там совсем с ума посходили?! Ему же лет двенадцать, а вы его одного – в космос?! – закричал он в рацию. – Пассажир без сознания! Олег, тащи сюда реанимационный набор! Срочно!!!
– Не понял вас, —растерянно отозвался диспетчер. – Какому пассажиру двенадцать лет, и куда пропал Шмерлинг?
– Какой еще Шмерлинг? – спросил капитан, аккуратно опуская скафандр с ребенком на пол между ящиками и вспоминая порядок действий при сердечно-легочной реанимации.
– Шмерлинг – это я! Что-то случилось? Простите, заснул, – густым басом произнес пассажир. Как только он заговорил, с глаз капитана словно слетела пелена. Как он сразу не разглядел довольно грубые черты лица, и даже щетину на подбородке, отросшую за двое суток полета? Как он мог спутать его с ребенком? Карлик!
– Почему вы не пристегнулись? Вы ударились во время стыковки? Что произошло?!
– Терпеть не могу пристегиваться! – проворчал карлик и протянул руку. – Абрам Иванович Шмерлинг, ведущий инженер проекта по очистке от космического мусора.
– Владимир Горшенин, капитан космической станции «Валерий Поляков», – пожал протянутую руку капитан.
– Очень приятно, – Шмерлинг, ответив на рукопожатие, словно он каждый день плавал в невесомости, ловко обогнул капитана и выскользнул из грузовика на станцию. Оказавшись внутри, он на несколько секунд замер, рассматривая интерьер. Капитан его прекрасно понимал. Даже опытные, прошедшие полный курс подготовки космонавты терялись, впервые попав на космическую станцию. Когда тебе на Земле объясняют, что в космосе нет верха и низа, ты киваешь, соглашаясь, и воспринимаешь это, как … На самом деле, никак. Это надо увидеть и почувствовать. Пока сам не увидишь, не поймешь.
Горшенин помнил, как впервые вышел из такого же люка и замер, рассматривая станцию изнутри. Четыре стены, каждая из которых была одновременно и полом, и потолком, и… стеной. Абсолютный хаос приборов, компьютеров, всевозможные шкафчики и коробочки, многочисленные упаковки и контейнеры, пристегнутые резинками на всех поверхностях. И самое необычное: к какой бы из этих стен ты ни приблизился, она для тебя становилась ориентиром «верх – низ». Остальные тут же меняют свое положение. Ориентироваться получается исключительно визуально. Организм просто не понимает, где находится низ. Очень странное ощущение, особенно – с непривычки.
– Так, все понял, вот он где, – пробормотал Шмерлинг и, ловко цепляясь за поручни, молнией метнулся в отсек с туалетом.
– Как пользоваться, знаете? – только и успел крикнуть ему вдогонку капитан.
– Я перед вылетом изучил все планы станции, – конечно, знаю! – выкрикнул пассажир, задергивая за собой ширму.
– Так что случилось-то? – к капитану подплыл бортинженер с ярко-оранжевым ящиком ремнабора.
– Да вроде всё в порядке, – пожал плечами капитан. – Прикинь, он просто спал. Непристегнутый… во время стыковки! Что-то мне подсказывает, что намучаемся мы еще с этим изобретателем.
– Может, вам помощь какая нужна? – спросил капитан. Шмерлинга не было уже минут пятнадцать. – Здесь нечего стесняться! Я зайду? – Горшенин притронулся к ширме, заменяющей дверь в отсек.
– Нет! У меня все в порядке! – глухим голосом отозвался Шмерлинг. Он вышел оттуда минут через двадцать. Покрасневший, слегка растерянный, уже без скафандра, оставшись в так называемом «комбинезоне оператора». [13]
– М-да-а-а… – протянул он. – Я всегда гордился своей способностью читать и понимать любые инструкции. В теории все очень просто, – он с ненавистью посмотрел на дверь в туалет. – Но я все сделал и даже убрал за собой, – он вздохнул и посмотрел на космонавтов. – Я не знаю, ребят, как вы этим постоянно пользуетесь.
– Привыкнете, – усмехнулся бортинженер и протянул руку. – Капитан Чурлин, бортинженер.
– И вы – капитан? – удивленно спросил Шмерлинг. – Два капитана? Помню, был такой роман [7]. Бороться и искать! – он поднял вверх руку со сжатым кулаком.
– Мы оба капитаны
