Дэвид Файнток - Надежда гардемарина
– Извините, если я был с вами груб, мисс Фрауэл, – холодно, без малейшего сожаления, произнес Дерек.
Она улыбнулась, и разговор перешел на другие темы. Покончив с запеченным цыпленком, я отключился и представил себя и Аманду в ее каюте. Путешествие длинное. Чем черт не шутит.
– Иногда вы неплохо соображаете, мистер Сифорт! – Лейтенант Казенс, потирая лысину, проверял мое решение на графическом экране. – Но, Господи Боже мой, неужели мистер Тамаров не может постигнуть азы? Если когда-нибудь он вдруг попадет на капитанский мостик, то непременно разобьет корабль.
Мистер Казенс заставил нас рассчитать, когда надо выйти из синтеза, чтобы запеленговать «Селестину» – корабль Флота Объединенных Наций, исчезнувший сто двенадцать лет назад вместе со всем экипажем. Краешком глаза я взглянул на решение Алекса. Он ошибся в математических расчетах при вычислении звездных скоростей. В общем, все правильно, но один ляп все-таки был. И он мог обернуться катастрофой. Возможно, «Селестина» погибла из-за навигационной ошибки, допущенной при расчетах. Кто знает?
– Виноват, сэр, – кротко произнес Алекс.
– Конечно, виноваты, мистер Тамаров, – подхватил лейтенант. – Это же надо, чтобы изо всех гардемаринов флота у меня оказались именно вы! Надеюсь, мистер Сифорт и мистер Хольцер внушат вам, что навигацию надо хорошенько учить. А не смогут – это сделаю я.
Хорошего мало: теперь Вакс Хольцер удвоит свои издевательства, тем более что они с Алексом ненавидят друг друга.
Я и сам не против погонять младших. Все мы через это прошли. Кубриковая муштра укрепляет характер, во всяком случае, принято так считать. Но Вакс получал от нее садистское удовольствие, что меня беспокоило. Естественно, будучи старшим гардемарином, я сам гонял Алекса и Сэнди. Иногда за малейшие нарушения заставлял их стоять на стуле в трусах пару часов и учить наизусть устав или орудовать шваброй. Младшие по званию, они принимали это как должное. Но я решил защитить Алекса от Вакса в меру своих возможностей, не дать зарвавшемуся гардемарину зайти слишком далеко.
– Приступайте к работе. – Раздраженно нажимая клавиши, мистер Казенс очистил экран дисплея Алекса и вывел новую задачу.
Конечно, наши тренировки были лишь моделированием полета, который мы проводили при помощи Дарлы – корабельного компьютера. На самом же деле «Гиберния» находилась в синтезе и все внешние сенсоры ничего не видели.
Первая остановка планировалась на «Селестине» при условии, что удастся найти ее достаточно быстро. Это был крошечный объект, затерявшийся в бездонных глубинах межзвездного пространства. Затем, через несколько месяцев, нам предстояло доставить припасы на орбитальную станцию «Шахтер», находившуюся на расстоянии шестидесяти трех световых лет отсюда, и уже потом лететь дальше на Надежду. Но моделирование моделированием, а мистер Казенс требовал совершенства, и вполне справедливо.
Хотя двигатели синтеза делали межзвездные путешествия практичными, им была присуща естественная нестабильность тяги, в результате чего ошибка в определении расстояния, пройденного кораблем в синтезе, доходила до шести процентов от проделанного пути. Поэтому мы выбирали промежуточный пункт, находившийся от конечной цели на расстоянии по крайней мере шести процентов от всей длины пути, останавливались, повторяли расчеты и производили следующий синтез. Такая процедура застраховывала нас от попадания в звезду – подобное уже случалось в первых полетах. Во время синтеза приборы внешнего наблюдения бесполезны, так что мы фактически слепы и не можем определить свое местонахождение до тех пор, пока не выключим двигатели. Я стучал по клавишам. Как много переменных! Наши N-волны неслись по галактике со скоростью, превышающей скорость любого другого способа связи. Хотя в Военно-Космическом Флоте поговаривали о полетах беспилотных почтовых кораблей, оснащенных двигателями синтеза, практически это не работало. Беспилотные корабли часто исчезали самым таинственным образом. Казалось бы, компьютер может вести корабль так же хорошо, как и человек, но…
– Будьте внимательны, Сифорт!
– Есть, сэр. – Я впился глазами в экран, исправляя ошибку.
Да и стоимость двигателей синтеза так велика, что куда разумнее устанавливать их на корабли с экипажем, доставляющие в колонии людей и грузы, а заодно и почту.
Возможно, когда-нибудь, когда создадут совершенные беспилотные корабли, наша профессия, к великому сожалению, станет ненужной. И все же это замечательная профессия, несмотря на риск заболевания меланомой Т, зловещей раковой опухолью, вызываемой долгим воздействием поля синтеза.
К счастью, подвергавшиеся излучению N-волн в течение пяти лет после наступления половой зрелости за редким исключением приобретали иммунитет. Для взрослых, впервые отправившихся в межзвездное путешествие, риск был невелик, но возрастал с каждым последующим полетом. Поэтому в офицеры начинали готовить рано, а членов экипажа, как мужчин, так и женщин, набирали на короткое время…
– Снова мечтаете, Сифорт? Если о девушке, то идите в свою каюту и мечтайте там.
– Нет, сэр. Виноват, сэр. – Покраснев, я устремил взгляд на экран и снова забегал пальцами по клавишам.
Определить координаты можно, в частности, измерив положение относительно трех известных звезд и сверившись со звездными картами, заложенными в компьютер. Можно также подсчитать флуктуации энерговыделения, измеренные во время синтеза, и учесть процент ошибки, к которой они могут привести. Этот метод дает возможность получить сферу ошибок. Мы могли оказаться в любой точке этой сферы. А потом следовало просто вычислить нашу цель и посмотреть, есть ли что-либо схожее.
Не важно, что говорится в учебниках. Навигация скорее искусство, чем наука.
После урока навигации я сделал Алексу выговор и отослал его в кубрик с чипом для головида «Элементы астронавигации» Ламберта и Грили.
2
Время работало против меня. Двигаясь с завязанными глазами, я нащупал переборку, надеясь не наткнуться на какое-нибудь неожиданное препятствие. И добрался до выходного люка. Запирается изнутри, ручка большая. Значит, я в пассажирской кабине. Вышел в коридор, повернул налево и продолжал медленно двигаться, не отрывая рук от стены. Почему-то возникло ощущение, что поднимаюсь вверх, совсем немного. Значит, я подхожу к лестнице.
Одно из тренировочных упражнений заключалось в том, чтобы вслепую определить свое местонахождение. Нам давали снотворное и будили, едва мы успевали заснуть, неизвестно где. Если времени на ориентацию уходило слишком много, назначались штрафные очки. Думаю, такое упражнение имело бы практический эффект лишь в том случае, если бы одновременно отказали система энергообеспечения корабля и все запасные источники освещения. Однако вряд ли нечто подобное могло случиться.
Я наткнулся на перила. Здесь лестница. Она идет вверх и вниз. Значит, я на втором уровне, в пассажирском отсеке. Где-то рядом каюта Аманды. Мы подружились, и она не раз приглашала меня к себе.
Где же я, в восточном или западном крыле? Если в восточном, то в двадцати шагах от лестницы должен быть спортивный зал. Я не мог припомнить, что находилось в западном, но только не спортзал. Отбросив осторожность, чтобы улучшить время, я, ускорив шаг, пошатываясь, пошел по коридору. Если мистер Казенс поставил в проходе стул, я пропал.
Никакого спортзала.
– Пассажирский отсек, второй уровень, западное крыло, в пятнадцати метрах к западу от лестницы, сэр.
– Очень хорошо. Ники. – Голос лейтенанта Мальстрема, Я снял повязку и зажмурился от яркого света. Мы обменялись улыбками. Представляю, каким тоном сказал бы то же самое наш старший лейтенант.
Вырежьте три диска из пенопласта толщиной в дюйм, положите один на другой, в центре проткните карандашом. Поставьте карандаш на торец и получите грубую модель нашего корабля. Машинное отделение внутри карандаша под дисками. Внизу, под ним, сама двигательная установка, соединенная с камерой волновой эмиссии, расположенной в тупом конце карандаша.
Мы, экипаж и пассажиры, живем и работаем в трех дисках. В верхней части карандаша, над дисками, – грузовой отсек с оборудованием и припасами для колоний на Надежде и Шахтере.
Внутри каждого диска по кругу идет коридор, который так и называется круговым. Он делит диск на внешний и внутренний сегменты. По обе стороны коридора – люки, ведущие в каюты и другие помещения. Кроме того, вдоль коридора на некотором расстоянии друг от друга располагаются герметично закрывающиеся люки, которые делят его на секции. В случае декомпрессии они захлопываются, отделяя разгерметизированную секцию от всех остальных.
Два трапа, или, говоря обычным языком, две лестницы, ведут от третьего уровня восточного и западного отсеков к внушительных размеров помещениям первого уровня. Капитанский мостик – на самом верхнем уровне. Там же каюты офицеров и священная обитель командира, которую я еще ни разу не видел.
