Альфред Ван Вогт - Двойники
— Думаю, ты прав, — согласилась Эстелл, но чувствовалось, что эта уступка далась ей нелегко.
На лице Лейна отразилось облегчение и понимание того, что этой короткой фразой она отметала часть своего горького гнева и возмущения, копившихся в ней десять лет. И желая как-то закрепить этот шаткий мир, он быстро проговорил:
— Дорогая, почему бы тебе не пойти в постель, а я приду к тебе сразу после коротенького разговора со Сьюзен!
Эстелл помолчала в нерешительности, затем тихо повторила за ним:
— Коротенького разговора?
Она почувствовала невыносимую усталость, но Лейн, казалось, ничего не замечал:
— Я буду с ней очень мягок. Сначала — радость долгожданной встречи. Потом — легкий намек, что молодой девушке не годится так поздно возвращаться домой Ну, а напоследок — спокойный совет, что теперь, когда я вернулся, она вполне может порвать с этой группой. В конце концов, она всего лишь подросток, — думаю, все пройдет гладко.
Эстелл, слушая мужа, лишь покачивала головой и в раздумье произнесла:
— Все тот же Идущий-Своей-Дорогой Джон Лейн. Никогда не сомневающийся, что у него есть правильные ответы на все вопросы — даже на те, в которых он никогда так и не попробовал разобраться.
Лейн, казалось, застыл, сжав в руке стакан, явно пытаясь сдержать новый приступ раздражения. Затем, сделав большой глоток, он овладел собой:
— Дорогая, я хочу, чтобы ты поняла только одно — ты не в силах оградить Сьюзен от разговора со мной, ее отцом Так что лучше тебе пойти прилечь!
Эстелл вздрогнула:
— О, так значит, ты все пропустил мимо ушей или действительно не понял того, что мы с Рейдом пытались тебе втолковать!
— Я пропустил? Что пропустил? — Лейн выглядел озадаченным.
— Джон, Сьюзен совсем не нуждается в моей защите, ты должен понять это.
Но он не понимал и в недоумении смотрел на жену:
— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?
— Ее защитит группа. Если, конечно, потребуется.
Лицо Лейна приняло бессмысленное выражение. Было видно, как он безуспешно пытается осмыслить услышанное. Он стоял неподвижно, чуть прикрыв глаза. Эстелл продолжала говорить, и в ее тоне постепенно возникли нотки властной уверенности, она как бы пыталась силой пробиться к его затуманенному сознанию.
— Неужели ты не понимаешь, милый? Эти детские группы существуют совершенно официально, и никто не может противодействовать им. Ни ты, и никто другой.
Джон, как будто прозрев, посмотрел на жену с безграничным удивлением:
— Так, значит, когда ты спорила и убеждала меня, ты хотела защитить меня?
В полном молчании Лейн тихо поставил свой так и не допитый стакан и застыл у бара. Его лицо отражало отчаянную внутреннюю борьбу: все, что он услышал, не имело ничего общего с теми незыблемыми принципами, которыми он руководствовался всю жизнь. Было ясно, что конфликт — какую бы форму он ни принял — был теперь неизбежен. Когда Лейн пришел в себя, лицо у него было мрачно, губы сжаты:
— Что ж, теперь я понимаю, насколько все это серьезно. Но я все равно должен поговорить с ней.
Эстелл тихо вздохнула:
— Наверное, я так и не сумела объяснить тебе все как следует. Позволь, я попытаюсь еще раз: эти группы уже восемь с половиной лет занимаются воспитанием детей Спейспорта.
Лейн покачал головой, его губы чуть дрогнули в снисходительной усмешке:
— У меня уже складывается общая картина: какие-то идиоты придумали очередной фокус, и дети на него клюнули!
Реакция Эстелл была мгновенной:
— Идиоты были те, кто понесся в космос и бросил детей, предоставив их самим себе, не думая о них!
— Я полагал, что оставляю свою дочь на попечении матери и школы, которые смогут уберечь ее от всяких неприятностей.
Лицо Эстелл вспыхнуло:
— То, что ты думал, и то, что было на самом деле, — совершенно разные вещи. Ты не в состоянии понять, что мать и школа — это совершенно недостаточно для ребенка! И кроме того, — продолжала она немного спокойнее, — хорошо известно, что есть определенный тип отцов, присутствие которых так же вредно для детей, как и отсутствие других.
— Ты имеешь в виду, конечно, мой тип, не правда ли?
Что-то в голосе Джона насторожило Эстелл, она огорченно посмотрела ему в глаза:
— Не обижай Сьюзен, прошу тебя.
Лейн даже растерялся:
— Обидеть свою собственную дочь?! Как я могу это сделать? Я так люблю ее! Ваши фотографии всегда были со мной, где бы я ни летал!
Оба, вконец обессиленные, замолчали. Эстелл, давно отвыкшая от мужа и семейных ссор, чувствовала физическую усталость после тяжелого разговора. И все-таки она первая нарушила молчание:
— Ну что ж, хорошо.
Второй раз за вечер она отправилась в спальню, оставив без ответа “спокойной ночи” мужа. Он молча провожал ее взглядом, пока она не скрылась в холле.
Взяв свой стакан, Лейн устроился в кресле рядом с лампой, взял газету и начал ее быстро просматривать.
Глава 4
Время будто остановилось. Сложив прочитанную газету, Лейн взялся было за другую, но тотчас отбросил ее и медленно пошел за новой порцией спиртного. Гнев переполнял его, он задыхался. Расстегнув воротник рубашки, он неподвижно сидел, не спуская глаз с часовой стрелки. Была уже полночь. Судорожно сжав стакан, он сделал глоток и в этот момент услышал, что кто-то приближается к дому. Лейн резко встал и подошел к окну: послышались чьи-то голоса — звонкий девичий и низкий, чуть хрипловатый мужской. Затем он увидел, как двое поднялись на освещенное крыльцо — высокая стройная девушка со светлыми волосами и юноша постарше ее, лет восемнадцати. Они стояли, полуобнявшись, как в танце. Потом девушка поцеловала своего провожатого в правую щеку.
— Доброй ночи, Ли.
— Доброй ночи, подруга. — И он исчез из поля зрения Лейна, шагнув к двери. Послышался звук вставляемого в скважину ключа, щелчок замка, и дверь открылась. Юноша вновь появился и протянул девушке ключ, который она спрятала в сумку. Хлопнула входная дверь. Все еще стоя у окна, Лейн видел, как юноша быстро направился к калитке и, выйдя за ограду, свернул направо.
Из холла доносились неясные звуки, и Лейн, неслышно ступая по толстому ковру, прошел туда и увидел спину дочери, склонившейся над котенком. Нежно прижимая к себе пушистый комочек, девушка повернулась и увидела отца… На секунду она замерла от неожиданности и бросилась к нему. Обняв одной рукой его за шею, она продолжала другой прижимать котенка. Чуть смущаясь, она поцеловала Лейна в правую щеку.
— О, папа, ты вернулся. Наконец-то!
Лейн чувствовал, как у него расслабилось лицо. Он крепко обнял дочь и уже хотел поцеловать ее в губы, но та быстро подставила ему правую щеку и заученной скороговоркой сказала:
— В правую щеку, папа. Мальчики и родители целуют в правую щеку, а другие девочки и малыши — в левую. Нужно, чтобы ты сразу это узнал.
Лейн растерялся и, неловко чмокнув дочь в точно указанное место, хотел было уже отстраниться, но она продолжала обнимать его, и на голубых глазах наворачивались слезы.
— Папа, я так рада, что ты вернулся.
Лейн постепенно приходил в себя. Он забыл о своем недавнем гневе и тоже едва сдерживал слезы.
— Да, я вернулся, моя дорогая, — хриплым от волнения голосом ответил он, — и на этот раз все будет хорошо. Мы опять вместе, вся наша семья. Ты рада?
Сьюзен убрала руку с отцовского плеча и поднесла к его щеке котенка.
— Папа, поздоровайся с Фаззи! Если ты действительно собираешься жить дома, вы должны познакомиться и полюбить друг друга.
Лейн с сожалением перестал обнимать дочь и взял котенка.
— Давай поговорим немного, Сью.
— Папочка, мне кажется, что я проговорила бы с тобой тысячу часов, но только не сейчас — у меня слипаются глаза.
Лицо Лейна стало чуть жестче, и он продолжал, как бы не слыша ее:
— Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Присядь.
Сьюзен посерьезнела и, взяв котенка к себе, послушно опустилась на стул. Лейн сел напротив дочери.
— Сьюзен, сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — рассеянно ответила та, явно думая о чем-то другом. — Плохо, когда девочке приходят в голову такие мысли, как мне сейчас.
Лейн молчал, пытаясь понять, что же пришло в голову его дочери.
— На самом деле, папа, ты, наверное, не согласен с тем, что ты — бутер, ведь так?
Было видно, что вопрос застал Лейна врасплох, но в глазах его по-прежнему горел упрямый огонек.
— Бутер? Это звучит, как ярлык, который хотят вдолбить в головы молодых, еще ничего не понимающих в жизни. И если уж такой ярлык у кого-то застрянет в мозгах, то он в будущем все будет мерить им. Я прошу тебя, забудь о бутере и прочей ерунде, пока я не сказал тебе всего, что хотел.
