Питер Гамильтон - Звезда Пандоры
— Мы ведем запись? — спросил он своего электронного дворецкого.
— Не ведем, — ответил эл-дворецкий. — В данный момент в телескопе не активирован ни один электронный сенсор.
Голос эл-дворецкого прозвучал резковатым сопрано, его тональность за последние несколько лет заметно ухудшилась. Дадли подозревал, что его органическая схема в виде татуировки на ухе начинает распадаться: органические элементы всегда подвержены воздействию антител, а этим уже больше двадцати пяти лет, хоть яркая пурпурно-голубая спираль на коже еще и не утратила своего блеска. Классический юношеский динамизм после прошлого омоложения заставил его остановить выбор на видимом рисунке, очень популярном в те времена. Теперь для профессора средних лет щеголять подобным узором в университетском городке было не совсем удобно. Надо было вытравить старый рисунок и заменить его чем-то более скромным, но, несмотря на постоянные просьбы жены, Дадли на это никак не решался.
— Проклятье! — удрученно проворчал Дадли.
Но сама мысль, что эл-дворецкий сделает что-то по своей инициативе, казалась попросту абсурдной. Альфа Дайсона поднялась сорок минут назад. Дадли был занят установкой аппаратуры и проведением стандартной финальной проверки. А из-за слабо оборудованных механических систем ориентирования телескопа это было делом нелегким. И он никогда не давал команды включить сенсоры до окончания проверки. Этот неизменно выполняемый порядок процедур мог стоить ему результатов наблюдения.
Дадли снова взглянул в телескоп. Маленькая звезда по-прежнему отсутствовала в видимой части спектра.
— Теперь активируй сенсоры, пожалуйста. Этой ночью мне необходимо сделать кое-какие записи.
— Запись ведется, — ответил эл-дворецкий. — Датчики, возможно, нуждаются в перенастройке, общее изображение не соответствует надлежащему уровню.
— Да, я этим займусь, — рассеянно бросил Дадли.
Состояние сенсоров относилось к техническим проблемам, и решать их он должен был поручить своим студентам (всем троим). Как и сотню других заданий, устало подумал он.
Он отодвинулся от телескопа и, оттолкнувшись ногами, прокатился по гладкому бетонному полу обсерватории на черном кожаном офисном кресле. Дребезжание старых роликов отозвалось в похожем на пещеру зале слабым эхом. Тут было достаточно места для целого ряда самого сложного вспомогательного оборудования, которое помогло бы обсерватории приблизиться к профессиональным стандартам. Здесь поместился бы и более мощный телескоп, но для обновления аппаратуры Гралмондскому университету не хватало средств, и добиться коммерческого спонсорства даже от ККТ («Космический Компрессионный Транспорт») — единственной компании, заинтересованной в подобной работе, — до сих пор не удавалось. Пока же кафедра астрономии выживала лишь благодаря скудным правительственным грантам и немногочисленным пожертвованиям от чисто научных учреждений. Ежегодные взносы поступали даже от образовательно-благотворительного центра, расположенного на Земле.
Стоявшая у двери длинная деревянная скамья фактически служила рабочим кабинетом для всей кафедры. На ней скопились груды устаревшего подержанного электронного оборудования и экраны высокого разрешения. Коричневый кожаный портфель Дадли, в котором лежали бутерброды для позднего ужина и термос с чаем, тоже стоял здесь.
Он открыл портфель и начал грызть шоколадное печенье, наблюдая, как на дисплеях появляются изображения.
— Переведи главный дисплей в инфракрасный режим, — приказал он эл-дворецкому.
Голографические точки на самом большом экране собрались в изображение звездного поля ложных цветов вокруг Пары Дайсона, и тогда стало заметно слабое инфракрасное излучение от Альфы Дайсона.
— Значит, окутывание произошло на самом деле, — пробормотал Дадли.
По крайней мере, люди должны будут признать, что это произошло в течение двадцати трех часов, прошедших после последней записи. Это уже кое-что, хотя и недостаточно. В конце концов, он увидел нечто действительно невероятное. Но в данной ситуации единственной наградой ему станет либо недоверие, либо яростное сражение за свою и так не слишком высокую репутацию.
Дадли в его второй жизни уже стукнуло девяносто два года, и время следующего омоложения неуклонно приближалось. Несмотря на физический возраст в пятьдесят стандартных лет, перспектива долгого угасания в стенах академии вселяла в его душу ужас. Для прогрессивного общества Межзвездное Содружество порой бывало потрясающе отсталым, если не сказать жестоким.
«Возможно, все не так уж плохо», — сказал он себе.
Этот самообман помог ему выдержать остаток ночного дежурства.
Вскоре после рассвета внедорожник «Карлтон» доставил Дадли домой. Как и сам астроном, машина была старой и потрепанной, но вполне справлялась со своей работой. На ней стоял дешевый дизельный двигатель, довольно распространенный для почти пограничного мира, каким был Гралмонд, зато в направляющей антенне был установлен сравнительно новый фотонейронный процессор. Высокая подвеска и высокопрофильные шины помогали проделать путь до обсерватории и обратно в любую погоду, несмотря на разбитую дорогу и метровые снежные заносы, нередко возникавшие в суровые зимы Гралмонда.
В это утро путь затрудняла лишь легкая морось да тонкий слой слякоти на дороге. Обсерватория располагалась на высокой равнине в девяноста километрах от Леониды, столицы планеты. Это, конечно, была не горная вершина, но достаточно приподнятая местность в пределах оптимального расстояния от города, к тому же здесь можно было не опасаться световых загрязнений атмосферы. «Карлтону» потребовалось сорок минут, чтобы преодолеть извилистый участок дороги и спуститься в долину, где между холмами пролегала главная магистраль. Только тогда появились первые следы человеческой деятельности. В затененных складках рельефа были построены фермы, темневшие густыми зарослями циномели — местных деревьев, занимавших любые клочки земли на берегах рек и ручьев. На пологих склонах холмов появились пастбищные луга, где животные дрожали от холодных ветров, дующих с равнины.
«Карлтон» неторопливо катился по дороге, и все это время Дадли сутулился на водительском месте, обдумывая, как преподнести сенсационную новость. Немногочисленное братство астрономов Содружества без должной подготовки могло с ходу отвергнуть возможность окутывания даже и за двадцать три часа. Если же он попытается заявить, что оно произошло в долю секунды, он поставит себя в смешное положение и наверняка вызовет жестокую критику даже со стороны коллег по университету. А физики и инженеры, услышав подобное заявление, с радостью присоединятся к обвинениям в некомпетентности.
Случись такое в начале его карьеры, он мог бы решиться на это, не побоявшись дурной славы, чтобы впоследствии доказать свою правоту. Маленький человечек, сражающийся с великанами; почти героическая или, по крайней мере, романтическая фигура. Но сейчас идти на подобный риск было по меньшей мере неразумно. Ему необходимо еще восемь лет непрерывной работы хотя бы за скудное университетское жалованье, чтобы получить полную страховку «Оживление и омоложение». Без этих денег ему нечем будет заплатить за омоложение. А кто в последнем десятилетии двадцать четвертого века возьмет на работу дискредитированного астронома?
Бессознательно почесывая ОС-татуировку на своем ухе, он рассматривал пейзаж за окном «Карлтона». Рассеянные лучи освещали невысокие холмы, покрытые влажной желтовато-серой спартиной, высвечивали несчастных на вид земных коров и стада местных медлительных нигинов. Где-то вдали должен был просматриваться горизонт, но определить его на фоне тускло-серого неба практически не представлялось возможным. Как показало будущее, именно это стало самой угнетающей чертой всех заселенных миров.
Дадли прикрыл глаза и вздохнул.
— И все-таки она вертится, — прошептал он.
Как только волнение улеглось, Дадли почувствовал себя глубоко несчастным. Он понимал, что не сможет проигнорировать увиденное среди вечных звезд явление. По крайней мере, он благодарен судьбе за благородно предоставленный шанс не сдаться без боя. Но объявить широким массам о произошедшем окутывании означало бы разрушить свой собственный личный мир. То, что другие расценили бы как мягкотелость, он предпочитал считать обретенной с возрастом осторожностью. Возможно, даже мудростью.
В соответствии с неистребимыми привычками он разбил проблему на отдельные задачи — как всегда учил действовать своих студентов — и стал решать их по одной, применяя всю доступную ему логику. Без особых трудностей он выделил главное: необходимо подтвердить скорость окутывания. Возможность доказательства его мгновенности в данный момент удалялась от Гралмонда со скоростью света. А Гралмонд в своем космическом секторе находился почти на границе Содружества. Почти, но не совсем.
