Сергей Лукьяненко - Конкуренты

— А у меня есть выбор? Можно вернуться?

— Нет. Но вы можете упереться и сидеть здесь, пока не оголодаете. Силой вас никто никуда не потащит. Как вас зовут?

— Валентин.

— Меня Инна… впрочем, вы же знаете. Я здесь отвечаю за прием рекрутов. Идем?

Я пожал плечами.

Если это все правда, то никакого смысла буянить нет. Если я и впрямь стал жертвой невероятно сложного розыгрыша, то тем более. Напротив. Надо вести себя спокойно и невозмутимо, но одновременно иронично. Так, чтобы со стороны невозможно было понять — верю я в происходящее или изящно поддерживаю розыгрыш…

— Идем, конечно, — сказал я. — Раньше сядем, раньше выйдем.

Инна испытующе смотрела на меня. Потом переложила планшетку из правой руки в левую. Оказалось, что в руке, пряча под планшеткой, она держала пистолет — маленький, блестящий.

— Ого, — сказал я.

— Некоторые слетают с катушек, — пояснила Инна. Поколебавшись, спрятала пистолет в кобуру на поясе.

— И вы в них стреляете?

— Да это же парализатор! — Она улыбнулась. — Десять минут покоя и чуть-чуть позора.

— А позор откуда?

— Из мокрых штанов. Идите вперед, Валентин.

Она посторонилась, пропуская меня, — и я вышел в полутемный коридор метров десять длиной.

Неприятное ощущение, когда не до конца понимаешь, что происходит. Уж лучше неприятная правда, чем томительное ожидание.

— Вы все еще не можете понять, где находитесь? — спросила Инна.

— Да.

— Подойдите к окну.

Только тут я понял, что правая стена коридора не металлическая, а стеклянная, только серая, матовая, непрозрачная. Закрытая снаружи какими-то ставнями?

— Смотрите…

Инна что-то делала с наручными часами. Хотя — часы ли это были? Широкий браслет, большой экран…

Мне вдруг стало нестерпимо страшно. Захотелось, как это ни нелепо, выкрикнуть: «Не надо!».

Но было уже поздно — стекло стало прозрачным. Никаких ставней не было, наверное, само стекло было поляризованным.

За стеклом была бездна.

А в бездне — звезды.

Яркие — такие яркие, что казались огромными, хоть глаз и не чувствовал размера. Немигающие — не было воздуха, который заставляет их мерцать. Разноцветные — желтые, красные, белые, синеватые…

А где-то на самом краю окна переливалось и кружилось радужное свечение — будто северное сияние скомкали, подвесили в пустоте и закрутили вокруг оси. У меня перехватило дыхание — это было и красиво, и одновременно жутко.

Я оперся обеими руками о стекло, то ли стараясь убедиться, что между мной и космосом есть преграда, то ли чтобы удержаться на ногах.

— Теперь верите? — В голосе Инны послышалось сочувствие.

— Это же… не экран? — спросил я. — Это настоящее?

— Более чем.

Стекло снова помутнело.

Я повернулся к Инне — девушка смотрела на меня с любопытством и, кажется, с уважением.

— Некоторые начинают вопить, — сказала она. — Некоторые лезут в драку. А некоторые рыдают как дети.

— Почему вы покрасились? — спросил я.

— Чего? — Первый раз она растерялась.

— Почему вы выкрасили волосы?

— Я их не красила. Я блондинка. — Она вдруг покраснела, сильно и стремительно.

— Но… на Земле…

— Я крашу волосы в темный цвет, понятно? Потому что каждый идиот, который носит брюки, уверен, что блондинки — дуры и не думают ни о чем, кроме как о постели!

— А здесь?

— А здесь просто нет краски для волос! — Инна замолчала. Спросила: — Слушайте, Валентин, к чему был этот вопрос?

— В себя пытаюсь прийти, — честно сказал я. — А это лучше всего делать, задавая странные вопросы.

Инна фыркнула.

— Оригинальничаете? Идемте, у меня дел по горло. Вас никто не ждал, набор пилотов завершен неделю назад…

— Спасибо, мне уже сообщили.

— Слушайте! — Инна вдруг оживилась. — Вы всерьез хотите туда? — Она кивнула на стену. — Вам что, приключений хочется? Так приключения, знаете ли, часто бывают с печальным исходом.

— Что, есть варианты?

— Есть. — Инна кивнула. — Повар нужен позарез. Готовить умеете? Вы вообще-то кто по специальности?

— Журналист.

— Боже, ну и подвалило счастье. — В голосе Инны прозвучало разочарование. — Акула пера…

— Не любите журналистов?

— При чем тут любишь — не любишь? Нет у нас тут потребности в журналистах… Врачи, повара, техники… Машина есть?

— Есть, — признался я и зачем-то добавил: — «Рено».

— Да хоть бы и «роллс-ройс». Любите в железках возиться, чинить там чего-нибудь?

— Я карбюратор от аккумулятора не отличу.

— Ну и мужики пошли. — Вот теперь Инна выглядела удовлетворенной. — Похоже, руками что-то делать только китайцы могут. А вам… или летать и стрелять, или всякой дурью заниматься. Неделю назад скрипача прислали, представляете?

— Скрипач не нужен?

— Не нужен, но пристроили… куда ему в космос-то. Теперь в баре пиликает. Хорошо хоть скрипка с ним была… Нет, ну вы представьте, домашний мальчик восемнадцати лет из хорошей семьи, по имени Леонид Левинсон поссорился с мамой и завербовался к нам. В иллюминатор посмотрел — и грох в обморок! Скрипку, однако, перед тем как упасть, бережно прижал к животу.

— Инна, я очень люблю тех, кто много говорит, — сказал я. — Но если бы вы вначале ответили на мои вопросы, нам обоим было бы проще.

Девушка замолчала. Испытующе посмотрела на меня, кивнула:

— Хорошо. Заслужили крепкими нервами. Профессиональное, наверное? Идемте, сядем спокойно, я вас угощу кофе и отвечу на все вопросы. Поверьте, скрытничать никто не собирается… так же как и возиться с вами…

Если бы не иллюминатор, я бы решил, что нахожусь в обычной однокомнатной квартире. Стены оклеены обоями — желтенькими в полосочку, потолок вроде как пластиковый, натяжной, но самый обычный, матово-белый, в центре свисает лампа на три рожка из мутного стекла. На полу темно-серый линолеум, расцветка «мечта лентяя». Мебель простенькая, как из ИКЕИ, но вполне обычная — в углу диван-кровать, рядом гардероб, посередине стол и три стула, у стены шкаф с полупустыми полками: немного книг, маленький музыкальный центр, немного дисков, немного всякой мелочевки, что всегда накапливается на полках. Одна дверь, наверное, в ванную комнату. Другая, открытая, на крошечную кухоньку.

Если бы не иллюминатор…

Пока он был задернут шторами, я ничего и не замечал. Но Инна усадила меня за стол и отдернула занавеску.

А за ней было круглое окно диаметром в метр, за окном — черный космос и разноцветные звезды.

— Настоящий иллюминатор, между прочим, не экран, — бросила Инна мимолетно. — Большая редкость в жилых помещениях.

— Удобно, всегда можно проветрить, — мрачно сказал я. Девушка засмеялась.

— Нет, вы мне положительно нравитесь… Такая невозмутимость… Валентин, давайте для начала покончим с маленькой формальностью?

— Какой?

— Мне нужен ваш анализ крови.

Инна полезла в ящик стола, извлекла оттуда пузырек с прозрачной жидкостью, комок ваты, заткнутую пробкой пробирку, иголку в прозрачном пакетике (память вдруг выдала слово «скарификатор»).

— Зачем? — настороженно спросил я.

— Ее выпьют инопланетные монстры. Нет, не так. Безумные ученые будут проводить над ней генетические эксперименты. Нет, лучше мы используем ее для заговоров и ворожбы… Да что вы напрягаетесь, Валентин? Нам нужно знать вашу группу крови — мало ли что может случиться?

— Я и так ее знаю. Вторая положительная.

— Простите, но мы доверяем только своей лаборатории. Вы боитесь уколов?

Вздохнув, я протянул руку. Инна мазнула по пальцу смоченной в спирте ваткой, быстро кольнула иглой. Было почти не больно.

— Держите палец над пробиркой… мне нужно всего пару капель.

Зажав укол ваткой, я смотрел, как Инна закрывает пробирку, уносит на кухню, там прячет в какой-то белый шкафчик. Холодильник? Очень похож.

Я смотрел на нее через открытую дверь. Инна наполнила из пластиковой бутыли чайник — тоже вполне обычный с виду, включила. На кухне была крошечная мойка, маленькая электрическая плита и совсем уж крохотный столик, под которым пряталась табуретка. Одному можно и на кухне позавтракать, вдвоем уже не уместишься.

— Нет, вы точно решили запастись компонентами для «Кровавой Мэри».

— Все шутите?

— Это с перепугу…

— Знаете, с перепугу себя ведут иначе. Я тут, как-никак, два года… Вам покрепче?

— Если можно.

Инна хмыкнула, открыла маленькую баночку и аккуратно отмерила в большую чашку две ложки растворимого кофе.

— Можно… в честь прилета. Молока не предлагаю, кончилось… Сахар?

— Нет, спасибо. — Я поймал себя на том, что упорно кошусь в иллюминатор, и перевел взгляд. А фигурка у нее хорошая… даже идиотский мешковатый комбинезон не портит…