Юрий Иванович - Уникумы Вселенной
Еще более измотанными выглядели люди. В кабинах нечем было дышать из-за нещадно палящего солнца, на зубах скрипел всепроникающий песок, а горло мучила не проходящая жажда. К тому же ощущалась жуткая усталость. Час назад пришлось полностью разгрузить один из грузовиков, когда тот влетел в коварную яму, зарывшись по самый верх колес. Раскапывание ничего не дало – тяжелый груз продолжал вдавливать грузовик еще глубже. Только после разгрузки «КамАЗ» удалось выдернуть из песчаного плена с помощью длинных тросов и предельных человеческих усилий…
Джип с разгону выскочил на самый гребень величественного бархана и остановился. Александр Константинович дал по радио команду и остальным прекратить движение – подождать, пока они не сориентируются на местности. Выйдя из машины вместе с проводником и разложив на пышущем жаром капоте подробную карту местности, он стал выслушивать пояснения на французском языке.
– Вот здесь, вокруг нас, – проводник показал руками вокруг, – и дальше на юг – это все еще Серир-Тибести.
С ярко выраженными чертами мавританского происхождения, проводник выглядел очень колоритно и пользовался большим авторитетом как среди заказчиков, так и у местного населения. Нанятый в Триполи, по рекомендации одного из близких друзей Броди, он за время поездки проявил себя как знающий и ценящий свои знания человек. Тем не менее он очень корректно относился ко всем распоряжениям по поводу намеченного маршрута. Когда узнал о месте предстоящего базового лагеря археологической экспедиции, то предложил подъехать туда с противоположной стороны, аргументируя это лучшими условиями маршрута – для транспорта. Броди, руководствуясь какими-то своими соображениями, настоял на данном маршруте. Тогда Бегим, таково было сокращенное имя проводника от полного – Белай Гимус аль-Мазраи, осмотрев новые мощные автомобили, лишь молча кивнул головой, ни одним словом не оспаривая мнение нанимателя. Только добавил: «Последние сто километров будут очень трудными». В обязанности Бегима также входило договариваться с местными племенами о найме рабочей силы, когда начнутся самые трудоемкие работы. Особенно в начале раскопок: при рытье пробных траншей и снятии верхнего слоя песка.
Проводник, прикрываясь ладонью от солнца, осмотрел горизонт зоркими глазами и указал рукой в юго-восточном направлении:
– А там начинается плато, на котором песок долго не задерживается.
Александр приложил к глазам мощный бинокль и только тогда увидел на самой кромке горизонта немного отличающуюся по цвету часть пустыни.
– Сколько до него километров?
– Около тридцати, – немного подумав, ответил Бегим.
– Значит, нам еще пылить пятнадцать километров. Максимум час.
– Если не будет неожиданностей, даже полчаса. Видите, – стал пояснять проводник, – с этого места барханы резко идут на убыль, и последний участок проскочим гораздо быстрее.
Из джипа тем временем вышла Лариса, и у Броди защемило сердце от жалости. Губы ее потрескались от жары, глаза слезились от раздражающей пыли, лицо было бледным от беспощадной тряски при езде.
«Надо было все-таки ехать лучшей дорогой: как ее, беднягу, укачало!» – с запоздалым раскаянием подумал Александр.
– Ярославовна, солнышко! – обратился он к ней. – Потерпи еще полчасика, и мы будем на месте.
– Сколько надо, начальник, столько и буду терпеть! – Она попыталась улыбнуться. – Просто хочу хоть одну минутку немножко размяться и разогнуться. Все кости ноют, а к попе вообще не притронуться.
– Обещаю: как только обустроимся, сразу сделаю массаж!
– На все тело?
– Любой каприз! – весело подтвердил Броди, сворачивая карту.
Проводник, внимательно рассмотревший участок предстоящего пути, принял решение:
– Вернемся обратно к грузовикам и поедем вон той лощиной.
– Как угодно, – согласился Александр Константинович, – главное – побыстрей!
Они уселись на свои места: Бегим – за рулем, Броди – рядом, Лариса – на заднем сиденье. Джип развернулся и лихо помчался к поджидающим их «КамАЗам».
Действительно, через полчаса экспедиция достигла намеченного руководителем места для лагеря. Еще полчаса ушло на окончательный выбор соответствующей площадки, а потом началась лихорадочная работа: разгрузка автомобилей, установка палаток, а в первую очередь – постройка кухни. Лариса тут же стала готовить ужин, а заодно и пропущенный обед. В состав группы входили еще четыре археолога-практиканта и два водителя-профессионала, участие которых в экспедиции вызвало удивление даже у невозмутимого Бегима. Эти водители были постоянными участниками всемирно известных рейдов Париж – Даккар, и только Броди с Ларисой знали, как удалось договориться с такими суперпрофи. Через несколько дней, в зависимости от обстановки, «КамАЗы» должны были вернуться в Триполи по более легкой трассе, через плато – и там дожидаться сигнала по радио о доставке второй части снаряжения. А пока водители, благодаря своему мощному телосложению выделяясь среди остальных, с веселым задором выкатывали из кузовов тяжелые бочки с горючим и водой, устанавливали и подключали переносной генератор для освещения и подзарядки палаточных аккумуляторов.
Среди оборудования был и стационарный генератор, но его решили выгружать на следующий день. В запуске его пока не было необходимости.
Конечно, Александр Константинович понимал, что, возможно, со временем весь лагерь придется переносить в другое место, вплотную к объектам, которые он надеялся отыскать. Но это его нисколько не смущало. Главное – найти. А в том, что ему повезет, он не сомневался. Уж больно подробное было описание местонахождения и устройства столицы доисторического государства на расшифрованных им текстах с серебряных пластин. А если удастся отыскать и подземное озеро, координаты и глубина которого тоже были примерно известны, то уже только это оправдало бы всю экспедицию.
Официальная версия, которую Броди предоставил всем интересующимся целью поиска его археологической группы, была довольно далека от истинной и заключалась в следующем: полторы тысячи лет назад здесь, на месте пересечения караванных путей, был воздвигнут один из крупных городов. Построенный за рекордный срок – несколько десятилетий – город в еще более короткий срок – за неделю – был полностью засыпан страшной песчаной бурей. И вот Броди в одном из древних манускриптов нашел и расшифровал не только данные о точном местонахождении города, но и описание обширной сети катакомб под ним. А ведь в тех наверняка осталось множество предметов, ценных для историков.
Подавляющее большинство специалистов и исследователей отнеслись к сведениям о городе, мягко говоря, скептически. Даже близкие друзья стали поднимать Александра Константиновича на смех, пытаясь образумить и убедить в ошибочности найденных им данных. А уж когда узнали о величине вкладываемых в экспедицию средств, вообще крутили пальцем у виска, даже не пытаясь при этом извиняться.
Но Броди именно этого и добивался. На первой стадии поисков, как он считал, совершенно нежелательны ни излишнее внимание, ни чье-нибудь вмешательство. Никто, или, вернее, почти никто, не верил даже в частичный успех затеянного мероприятия.
Кто же верил? Ну, во-первых, сам Александр Константинович. Потому что знал. Ему даже порой казалось, что его знания выпирают наружу, каждый встречный видит его радость и еле сдерживаемое чувство предстоящей победы. Победы, о которой мечтает каждый, желающий прославиться на века.
Во-вторых, Лариса. Или, как теперь часто называл ее Броди, особенно наедине, «моя бесценная госпожа генеральный спонсор». Она верила потому, что в это верил сам Броди. А то, что она знала все мельчайшие секретные подробности, которые, кроме них двоих, не знал никто, было для нее второстепенно.
В-третьих, Ярослав Ершко. Выходец из Украины, он десять лет назад осел во Франции и стал там крупным предпринимателем. Верил потому, что так ему приказала его единственная дочь Лариса.
Ну и наконец, в-четвертых, Карл Пузин. Известнейший испанский археолог, специалист по Средиземноморью, огромный авторитет в области древней письменности и ее расшифровки. За свою карьеру он так перелопатил земли и побережья Испании, как никто до него. Никто не знал, даже он сам, его истинной национальности. В детском доме города Одессы, где он воспитывался и получал среднее образование, в документах было записано: русский. Какие-либо сведения о родителях отсутствовали полностью. Но сам Карл утверждал, что всю жизнь, с самого детства, чувствовал себя испанцем. Подтверждением тому было необычайно легкое усвоение испанского языка в школьные годы, постоянная тяга к изучению испанской истории, культуры и географии. Именно благодаря отличному знанию языка Карла Пузина, студента Одесского университета, в 1978 году прикомандировали к группе каких-то деятелей, едущих в Мадрид на симпозиум. В те времена подобная поездка считалась необычайным подарком фортуны, счастливым поворотом в биографии. И Пузин не замедлил им воспользоваться. Лишь только их автомобиль остановился на перекрестке в густонаселенном квартале Мадрида, он открыл дверцу и сбежал от сопровождающего их гэбиста, смешавшись с толпой, а потом спрятавшись в одном из подъездов. В тот же день он добрался куда надо и попросил политического убежища. И его мечта сбылась – он стал испанцем.
