Пол Андерсон - Ушелец
— А ты не можешь втолковать Агасферу, чтобы он никому больше ничего не рассказывал? — спросила она.
— Я пытался. Но поди-ка сформулируй, это не так-то просто!
— Слава Богу, что ты единственный. Скип! Ивонна прильнула к нему, но тот не пошевелился.
— Если ты думаешь, что нам привалило счастье, потому что я единственный обладатель тайны, то ты сильно ошибаешься, Ивонна.
— Наверное…
— Что «наверное»? Предположим, вся эта мощь достанется Америке. Я не такой уж патриот, но моя страна мне далеко не безразлична. Что ни говори, Америка поприличнее всех прочих. Ей достанет силы и мощи поддерживать всеобщий мир. Но я сомневаюсь, что все эти шаткие международные соглашения не рассыплются вскоре, как карточный домик. Посмотри, как они принялись тянуть одеяло на себя! Неужели такой договор лучше, чем никакого договора? Будет ли он работать? — Скип покачал головой: — Не знаю. А ты знаешь?
— Нет, конечно, — сказала Ивонна. — Но я верю…
— Не маловато ли тут одной веры? Думай, Ивонна! Думай, пожалуйста! Шевели своими хорошо смазанными мозгами! — Скип ласково поглядел на нее. — А мне нужен твой совет. Но потом. Сначала я должен решить сам, понимаешь? Сам.
Скалистый, испещренный кратерами Меркурий. Черное небо. Днем — свет гигантского Солнца, подобный огненному урагану; повсюду озера расплавленного металла, который ночью застывал и блестел при свете звезд. Искореженное величие!
Ивонна, кажется, поняла, каким образом на челноке осуществляется защита от слишком яркого света и, возможно, от жесткого излучения. Прозрачный корпус автоматически самозатемнялся, в зависимости от обстановки. Она только поражалась отсутствию перегрева внутри, учитывая то, что снаружи температура была около семисот градусов по Кельвину. Они хотят пройти вблизи Солнца… Но способна ли простая комбинация магнитного и электрического полей управлять не только заряженными частицами, но и незаряженными, в том числе и фотонами? Ивонна не была уверена, что это вообще теоретически возможно. Впрочем, она понимала, что физические теории землян — далеко не последнее слово в науке.
Все эти размышления шли как бы по поверхности ее мыслей. Ивонна чувствовала себя совершенно несчастной.
На корме челнока Скип с Агасфером увлеченно пытались с помощью масляных красок и сигманских пигментов нанести на холст великолепную картину огненной бури. Огромный светящийся вихрь, охвативший гигантский утес, сияющий мириадами слюдяных искр!
«Куда ему жениться, когда его зовет сама судьба? — думала Ивонна. — Независимо от того, какое решение мы изберем, я с каждым часом все более осознаю нашу вину. Сознаю, что я ему не пара и он того гляди пойдет на попятный, а я его, собственно, и не держу, и, возможно, едва ступив на Землю, он бросит меня. Может, оно и к лучшему? Но как бы я хотела, чтобы этого не случилось!»
Неподалеку от нее, в носовой части челнока, Ван возился с кинокамерой, которую взял с собой с корабля.
— Возьму себе хотя бы копию пленки, раз уж ничего другого не взять, — заметил он. — Моя дочка любит светлячков.
— Хотела бы я посмотреть на вашу дочку, — сказала Ивонна.
— Пожалуйста! — сказал Ван вполне искренне. — Почту за честь принять вас в своем доме.
«Ну-ну… — подумала Ивонна. — Это после того, как моя страна стерла с лица земли несколько ваших городов лишь для того, чтобы показать, что она способна превратить в пепел все, что создал Китай за четыре тысячи лет, если китайцы не позволят оккупационным войскам войти на свою территорию?»
— И я надеюсь, мы сможем нанести вам ответный визит, — продолжал Ван. — Моя дочка много слышала о Диснейленде. — Он вздохнул: — Я как-то побывал там и нахожу Диснейленд слишком легкомысленным. Но мы после революции вот уже три поколения боремся за то, чтобы вот такая Пинь могла приобщиться к настоящей культуре, получить все возможности для самореализации, ну и, конечно, пусть будет чуть-чуть легкомыслия.
«Если вас уже три поколения кормят одними обещаниями, — подумала Ивонна, — то почему с малышкой Пинь должно быть иначе? Ты даже не можешь просто привезти ее ко мне в Америку, потому что, когда ты едешь за границу, твоя семья остается в заложниках. Как я упрошу Скипа не уничтожать такое правительство во имя безопасности всех людей? Ведь этих лидеров не изменишь, они не меняются и не могут дать миру ничего лучше позорного мира Цезаря. А надолго ли такой мир? Римская империя разорвала себя на части. Византия исчезла. Или я не доверяю своим соотечественникам? Что, если мы скажем Алмейде, мол, Скип умеет управлять звездолетом? Не возьмет ли он Скипа в свои железные лапы? Не накачает ли его наркотиками, не станет ли пытать, покуда тот не выдаст свою тайну? А не он, так его начальство? Я голосовала за президента Бревермана. Он сидит теперь в доме Томаса Джефферсона… Но разве не в старой доброй Баварии начинал Гитлер?.. Что делать, что делать?»
Гравитация на Меркурии была несколько меньше, чем на нормально ускоряющемся звездолете, но Ивонна чувствовала такую тяжесть, словно была уже на Земле.
Тебе, разумеется, известны общие характеристики: фотосфера 1390 тысяч километров; масса — в 329–390 раз превышает массу Земли; энергия в пересчете на превращение материи в излучение — порядка 560 миллионов тонн в секунду; протуберанцы выбрасываются на расстояние до 150 тысяч километров, корона радиусом в несколько раз больше; солнечный ветер распространяется даже за орбиту Плутона. Ты, конечно, видела фотографии, научно-популярные фильмы по астрономии и трансляции с автоматических непилотируемых зондов. Все это очень интересно. Занимательные истории о нашем старом добром Солнце, которое представляет собой обычный желтый карлик и, как ожидается, еще около пяти миллиардов лет худо-бедно будет поставлять нашему миру лучистую энергию. Ты, конечно, и сама насмотрелась на Солнце. Проказливое светило! Оно может так отсвечивать на экране телевизора, что не даст тебе посмотреть твою любимую передачу, может сделать так, что нос у тебя покраснеет и станет шелушиться. А если очень уж разъярится и ты зазеваешься, то может и вовсе убить. И все-таки это наш старый приятель, Солнце!
Но, оказавшись лицом к лицу с этим хаотически мечущимся, завихряющимся пламенем, ты понимаешь, что вся эта предварительная информация не имеет уже никакого значения.
Посмотрев с Меркурия в сторону Солнца, ты видишь сперва невыносимо слепящее сияние: солнечную бурю! Колышущаяся, фонтанирующая грива сполохов в окружении лучезарного ореола, сверкающего на фоне звезд жемчугом и перламутром. Нет слов! Но ты перемещаешься ближе, сияние усиливается, пожирая все небо. Все горит, пылает, пламя становится вездесущим, ревет и ярится вокруг, покуда звездолет прошивает эту огненную бурю, которая воет, свищет, поет свою сладкую высокую песнь! Красные, зеленые, желтые, ярко-синие огненные пятна, которые способны сжечь любую неосторожно приблизившуюся планету. И ты не можешь помочь себе, иначе как прикрыв глаза и заткнув уши. Эта яростная мука поглощает тебя, пробирает до мозга костей и наполняет тебя ужасом…
И все эти несколько часов он не обращает на тебя никакого внимания, он кричит, чтобы ты уходила в свою каюту, раз тебе не нравится это зрелище, он сердится на тебя, и тебе приходится доказывать ему, что ты не трусиха, оставаться и смотреть, смотреть, а он со своим дружком гонит тебя прочь: ты мешаешь им, они мечутся, словно разразился Рагнарёк…
И вот худощавый седой человек, который любит свою маленькую дочку, стоит рядом и позволяет тебе прижаться к нему, поглаживает тебя по плечу и, когда рев ослабевает, подобно тому как стихает рев моря между двумя приливными валами, говорит тебе…
— Мы в полной безопасности, этот корабль уже бывал здесь раньше. Вам нечего бояться.
— Я знаю, знаю. Но почему все-таки так страшно?
— Весь этот свет, звук, вся эта кипящая, невообразимая жизнь… она ошеломляет. Чувства перегружены. Пытаясь защититься, разум отказывается принимать. А нашим художникам только подавай! Они сами стремятся к переизбытку впечатлений. Они рождены для этого. А я… Я предпочитаю отступить, я побаиваюсь. Жизнь сделала меня сдержанным, научила ничего не принимать близко к сердцу… Но в любом случае вы надежно защищены. Не обращайте внимания, все пройдет. Не надо было вам вообще смотреть на это.
— Нет, надо! Надо!
— Я понимаю, у вас совсем недавно было столько переживаний, ваши нервы на пределе. А это зрелище как бы снимает защиту, одновременно восхищает и пугает. Не знаю, отчего у вас такой несчастный вид, ведь все как будто идет хорошо для вас… и для человечества…
Грохот огненной бури стихает. Ты прижимаешься к своему одинокому другу и говоришь, говоришь, сама не зная что, открываешь ему свою душу, выбалтываешь…
Сперва он становится точно каменный, но потом приходит в себя и продолжает успокаивать тебя, покуда корабль, обогнув Солнце, не начинает удаляться от него и твой возлюбленный не уводит тебя, наконец, в твою каюту.
