Adrialice - Далекие звезды (СИ)
Медленно ко мне стала возвращаться память, подкидывая кадры произошедшего. И все-таки, меня нашли. Эта мысль вкупе с воспоминаниями вызвала слезы. Шок, испытанный тогда, выходил теперь слезами, заставляя меня рыдать. Буквально через минуту ко мне в палату зашел док. Не какой-то чужой, кританский, а мой, из экипажа.
— Привет.
И столько было теплоты и заботы в его взгляде, столько радости в простом слове «привет», что я расплакалась еще сильнее. Док понятливо подошел, присел на край кровати и осторожно обнял меня.
— Ну, все, все, ты с нами, ты в порядке. Я присматриваю за твоим выздоровлением. Они хотели дать тебе другого доктора, но я не позволил — кто вылечит землянку лучше, чем землянин?
Через минуту слезы прекратились, всхлипывания стихли.
— Ну, как ты?
— Нормально.
— Что-то болит?
— Голова немного. Наверное, потому, что я плакала.
— Или потому, что у тебя сотрясение и гематома. — Я вопросительно посмотрела на дока. — Да, милая, как тебя так приложили?
— Ботинком. Это он мне добавил, когда я уже убрала руки от головы.
— За что добавил?
— За мои слова. Я сказала, что он ненавидит себя за зависть к Лину.
— И зачем ты это сказала?
— Да само как-то. Я вообще много чего ему сказала, за что и отметелили.
— Горе ты, зачем вообще злила?
— Он хотел…меня…
— Понятно. И ты решила таким странным образом изменить ситуацию?
— Да.
— А если бы он убил тебя?
— Они в любом случае не собирались оставлять меня в живых. Мираль сказал, что сначала допросят, а потом убьют. А так был шанс, что хоть чего-то он со мной не сделает.
— Все ясно.
— А как вы меня нашли?
— Не поверишь! Алетта помогла.
— Как?
— Она сидела в твоем компьютере, пересматривала досье, пытаясь как-то отвлечься, и заметила сходство между одним из подозреваемых и Миралем. Все это время мы следили не за тем. Нам нужен был не Делир, а Ритано. Мираль — его внебрачный сын, через которого и шла торговля оружием.
— Ого!
— Да. Мы поехали домой к Миралю, а вторая группа — к Ритану. Ни одного, ни другого дома не оказалось, тогда мы поехали на склад оружия, который принадлежал Ритану, и нашли тебя. Ну и напугала ты нас.
— Я тоже испугалась.
— А как тебя похитили?
— Да я просто шла по улице, а Мираль меня окликнул. Предлагал составить компанию, а потом извинился и шарахнул меня шокером. Открыла глаза уже в той комнатке — ни гаджета, ни кольца, ни маячков.
— На Лина смотреть жалко было. Он себя винит.
— Зря. Он ни в чем не виноват. Вина здесь только Мираля.
— Это ты Лину скажи. Он приходит к тебе каждый день по несколько раз. Адмирал бы с удовольствием и тут остался, но с поимкой этих оружейников недоделанных, у него появилось много работы. Приходится много расследовать, изучать, зачищать.
— Я понимаю. Это даже хорошо, что он занят — меньше времени на лишние думы.
— Ты не скажешь, что произошло у вас?
— Нашла коса на камень.
— Он выразился почти также. Назвал это камнем преткновения.
— Можно и так сказать.
— Этот камень отброшен в сторону? Или все еще стоит между вами? — Во взгляде дока не было пустого любопытства — только искренняя забота.
— Ох, док. Это не просто камень — это начало чертова хребта!
— Я надеюсь, вы пророете в нем тоннель. Или взорвете нафиг!
— Не знаю. Посмотрим. Черт, голова разболелась.
— Давай дадим тебе обезболивающего, тебе нужно отдыхать. — Док вставил ампулу в пистолет и приставил его к моей шее. Дальше я почувствовала легкий укол и услышала щелчок. Тут же меня стало клонить в сон.
— Док, а сколько я спала?
— Двое суток.
Дальше я уже не могла держать глаза открытыми и заснула.
* * *Вечером того дня все снова собрались в больнице. Док сказал им, что Зари сегодня приходила в себя, что вызвало радостный возгласы среди экипажей. Все стали спрашивать, как она, что говорила, о чем спрашивала. Док рассказал все, что мог. Как девочка плакала, проснувшись, как спрашивала о ее нахождении, как рассказала о произошедшем. Мужчины сжимали кулаки от злости, когда поняли, откуда побои. Как им тяжело было понимать, что она просто заменила одно насилие другим, тем, которое морально могла вынести. Они хором говорили, что она могла погибнуть от такого решения. Душу можно вылечить, а вот вернуть с того света нельзя. И только тихий голос Алетты прервал их гам.
— Я понимаю ее. И на ее месте сделала бы также. Мужчинам не понять весь ужас насилия. Все девушки боятся этого. И некоторые, с кем такое произошло, больше не могут вернуться к нормальной жизни, они сломаны. А некоторые предпочитают уйти из жизни. Поэтому, я могу понять Зарину.
После этого все мужчины замолчали, обдумывая слова девушки.
— Док, а к ней можно? — Энди озвучил общее желание всех.
— Я посмотрю, не спит ли она.
Через несколько минут док вернулся и сообщил, что девочка спит, и им лучше прийти завтра. Все стали расходиться, и только Лин остался стоять на месте.
— Она что-то говорила обо мне? — Спросил адмирал, когда остальные покинули помещение?
— Да. Я сказал ей, что ты винишь себя, на что она ответила — зря! Она тебя не винит.
— Это все?
— Нет, но остальное предназначалось мне.
— Док, а можно мне к ней? Я просто посижу рядом.
— Хорошо.
* * *Я проснулась и не почувствовала головной боли. Наконец-то! Только, как долго это продлится? Обычно, меня хватает на полчаса. Вот уже два раза просыпалась, и оба раза через полчаса приходилось колоть обезболивающее. Я открыла глаза и наткнулась взглядом на сидящего в кресле Лина.
— Привет.
— Привет.
— Как ты?
— В порядке.
— Голова не болит?
— У меня до этого момента есть полчаса. — Легкая улыбка скользнула по губам мужчины.
— Хорошо.
Мы молчали, не зная, с чего начать. Слишком неоднозначным был наш последний разговор, чтобы радостно кидаться друг другу в объятия. Хотя почувствовать себя любимой и защищенной я хотела бы. Но не так, не после тех слов.
— Я боялся, что больше не увижу тебя. Что не успею, не найду. — Голос мужчины был хриплым и отражал пережитый страх. Не только мне досталось, они тоже поволновались.
— Нашел.
— Благодаря Алетте.
— Да, док говорил.
— Зари, прости меня.
— За что?
— За то, что я сказал.
— Не надо. Это твое мнение, за него не стоит просить прощения. К тому же, в глубине души ты все еще считаешь его правильным.
Лин вздохнул и отвел взгляд, ведь я была права. Все оставалось по-прежнему, наша проблема никуда не исчезла, не растаяла.
— И что теперь? Как нам быть? — «Мы все еще вместе?»
— Я не знаю, Лин. Я не могу так. Мой мир и моя служба слишком много значат для меня, чтобы я могла отказаться от них.
— Я понимаю. Выздоравливай, — Лин поднялся, подошел ко мне и поцеловал в лоб. После чего вышел из палаты. А по моим щекам снова заскользили слезы. Было ощущение, что мы только что попрощались с ним. По крайней мере, как пара. Такой родной и близкий вдруг стал далеким и чужим. Не моим. Больше не моим. И эта пустота в груди была сильнее любой боли, тяжелее, чем побои Мираля.
И впервые за сегодняшний день я вызвала доктора и соврала, что у меня болит голова, чтобы мне вкололи лекарство. Чтобы заснуть, забыть, провалиться в беспамятство, прекратить страдания. Вошедший доктор увидел, как я скрутилась калачиком, лежа на боку и реву. Он перепугался, думал, что-то случилось. Хорошо, успела сказать, что это только нервы. Тогда мне вместо обезболивающих вкололи успокоительные, которые не дали мне заснуть, но сделали так, что мне стало наплевать на все. Я лежала и смотрела в потолок, без мыслей, без чувств, без страданий. Без смысла. Когда в палату зашел мой док, я услышала его мягкий голос.
— Ну что, как дела?
Я перевела на него пустой взгляд, отстраненно замечая, как улыбка сходит с лица дока.
— Зари, ты в порядке?
— Да, — мой голос был таким же бесцветным, как и мое сознание. Доку это не понравилось. Он набрал на электронной панели какие-то значки, после чего крепко выругался.
— Идиоты хреновы! Додумались, чем лечить. — Он нажал кнопку вызова и прокричал в нее. — Доктора в сорок восьмую!
Через короткий промежуток времени в палату влетел тот доктор, который колол меня до этого.
— Как хотите, мать вашу, вымывайте эту дрянь из нее!
— Извините, но…
— Не извиню! Я заберу ее и сам вылечу лучше. Может, ваши препараты хороши для кританцев, но не для людей. Вымывайте, я сказал!
Доктор ушел и вернулся с другим лекарством. Детокс, наверно. Мне вкололи новый препарат, и через некоторое время сознание стало размораживаться. Потихоньку, по одному появлялись чувства, эмоции, но теперь я была готова с ними бороться.
