Подсластить победы горечь (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна

Предательница луна вышла из-за тучи, и ее яркий свет залил палубу корабля. Спущенный и уложенный аркой возле мачты парус давал густую тень. Сид прижался спиной к мачте и притянул девушку к себе, пахнущий воском парус навис над ними.

— Да, гляньте, сколько факелов, — в тишине прозвучал глуховатый голос командира личной гвардии короля. — Какое-то народное гуляние.

— Оу, смотри, видишь венки из апельсиновых цветов? — тихо рассмеялся король. — Это свадьба. Первая брачная ночь. Невесту ловят. Пока вроде не нашли. Что-то не вижу женской фигурки на осле.

— Откуда вы все знаете, ваше величество?

— Так я всего около трех лет, как король, дон Цезар. А до этого жил в изгнании. Насмотрелся… Милый народный обычай. Жаль, недоступный королю.

Фенелла невольно зашипела от возмущения. Сид недолго думая, закрыл ей рот. Собственными губами. И прижал к себе девушку еще теснее, хотя минуту назад это казалось невозможным.

— Ладно, пошли спать, дон Цезар. У меня завтра важная встреча.

— Это с островным-то вождем?

— Не ехидничай. Поддержка островов нам крайне важна. Там видели посланцев из Борифата. Представляешь, если владетель сумеет разместить среди островитян своих людей? Сейчас он на Остарию с моря напасть не может, мешают течения, как ты знаешь. А вот с островов — вполне.

— Я все-таки поставлю дежурного на палубе, — сказал дон Цезар. — Гулянье — гулянием, а безопасность — безопасностью.

— Не стоит. Никто не знает, что корабль королевский.

И они снова скрылись в каюте на корме.

Обе жертвы народных обычаев перевели дух. Сид бесшумно сполз на доски палубы, по-прежнему прижимаясь спиной к мачте, устроил Фенеллу у себя на коленях. Оба старались не спать, но девушка все же иногда забывалась сном и просыпалась от поцелуев мужа.

Вдруг корабль вздрогнул. На этот раз люди выскочили еще и из носовой каюты, на корме дон Цезар открыл дверь их каюты с королем.

— Эй, на корабле! — прозвучал веселый голос с лодки, неловко стукнувшейся в корму королевской галеры. — У вас наши беглецы не прячутся?

— Нет, — уверенно ответил дон Цезар, подойдя к борту и перегнувшись вниз.

— Мы сейчас у вас обыск устроим, — важно заявил староста квартала. — Именем Великого Цветка Апельсина.

— Невесту так и не поймали? — зевнув, поинтересовался король, так же выходя из каюты.

— Не-а. Хитрые они. Чай, не простые сеньоры.

— А чья свадьба-то? — из вежливости спросил король. Молодые замерли в ужасе.

— Так у нас владелица двадцать пятого дома на Морской вчера объявилась, имечко запамятовал. Аж из столицы. С мужем ейным, тоже доном. Обвенчались — и сразу к нам. Свадебку праздновать.

— Из столицы? Наверное, и не слышали о ваших обычаях.

— Нет, — засмеялся староста. — То-то у них видок был, когда сообразили, что сейчас будет. Рассчитывали, небось, на другое.

Король тоже засмеялся, видимо, ярко представив себе такое разочарование.

— Так пустите с обыском-то? — перешел на деловой тон староста. — У вас они прячутся. Ваши гребцы на берегу сказали, что их лодочка чудесным образом обретается к корме галеры пришвартованная.

— Что? — изумился дон Цезар, мгновенно уловив суть сказанного. — Да мы сейчас сами обыск устроим. Будет у вас столичная невеста.

Больше медлить было нельзя. Оба беглеца вскочили, и Фенелла сделала шаг обратно, в свои покои в родном доме. Там действительно было тихо. Девушка осторожно задвинула внутреннюю щеколду.

— Ладно уж, спите, — шепотом сказал сеньор Гримайль, поднимаясь из огромного кресла, — раз пробрались незамеченными. Никому до рассвета не скажу, что вы вернулись. Но и одних, не обессудьте, не оставлю. Традиции… Как любит повторять наш новый батюшка отец Маркиан, народ должен помнить о своих корнях и беречь собственные традиции. Вот.

Ближе к полудню выспавшиеся гости снова вернулись к празднованию, как ни в чем не бывало. Фенеллу снова облачили в роскошное черное с серебром и жемчугом платье, на голову надели новый венок из цветов апельсина. Сид, облаченный в черную тунику и черные же штаны, подпоясанный мечом, опять сел рядом с молодой женой. Гости потихоньку принялись обсуждать, как получше заловить невесту ближайшей ночью.

— Простите, сеньор, не знаю вашего имени, — по-мужски обратился Сид к своему соседу, немолодому худощавому мужчине с небольшой бородкой и проницательными глазами. — Не могли бы вы помочь нам с женой? Нас уже три дня назад обвенчал владыка Леонтий, но я до сих пор не могу назвать любимую супругу по-настоящему своей. Может быть, вы подскажете адрес, где мы могли бы укрыться ближайшей ночью?

— Жаль, что вы до сих пор не знаете моего имени, дон Сид, — усмехнулся сосед. — Меня здесь зовут отец Маркиан. И я уважаю местные народные традиции. Особенно эту. Владыка Леонтий, скажу я вам, — святой человек. Вам надо было внимательнее отнестись к тому, что повенчал вас именно он. Признайтесь, позволили себе лишнее до свадьбы?

— По необходимости, — сухо сказал Сид.

Нож выпал из руки отца Маркиана.

— Это как? — уточнил он с интересом. — Мне на исповеди, конечно, всякое рассказывают, но о такой необходимости еще не говорили…

— Надо было успокоить девушку.

— Несколько раз?

— Что?

— Несколько раз успокаивали?

— Отец Маркиан, — вмешалась красная от смущения Фенелла, — мы действительно позволили себе лишнее до свадьбы.

Батюшка посмотрел ей в глаза и сочувственно вздохнул. Затем встал и постучал ножом по блюду, привлекая к себе внимание.

— Дорогие мои чада, наши молодые уже достаточно побегали от вас. Благословляю всех на этом остановиться. Хватит с них одной прошедшей ночи.

Его дорогие чада даже застонали от разочарования.

— Ничего. У вас через три дня свадьба на Портовой улице, — утешил чад отец Маркиан. — Вот тогда и развлечетесь. Там такая новобрачная — ой-ой-ой! А наши молодые — хрупкие и нежные столичные цветочки. С ними нужно нежнее.

— Довольны? — поинтересовался он у Сида с Фенеллой. И, выслушав слова благодарности, закончил. — Желаю вам счастья в семейной жизни. А теперь, извините, я вас покидаю. Меня ждут дела.

И праздник снова потек по проложенному веками руслу. От молодых потребовали, чтобы они не просто ели из одного блюда, а еще и кормили друг друга. Сначала оба смущались, потом увлеклись «милым народным обычаем».

— Дорогая Фейнейэ, — неожиданно прозвучало сзади. Фенелла вздрогнула, в основном, потому что Сид, воспользовавшись секундным замешательством, не взял губами половинку абрикоса с ее ладони, а поцеловал саму ладошку; его жена обернулась. В тени апельсинового дерева стоял Дайэн в человеческом облике и улыбался новобрачным. Девушка выбралась из-за стола.

— Мне передали, что ты уже сутки находишься в Ахене. Не удержался, пришел навестить, а у вас с Сидом, оказывается, свадьба. Свадьба, Фейнейе, это важно, — он перестал улыбаться и посерьезнел. — У тебя нет нормальных родственников среди нас. Поэтому именно я должен разомкнуть твой брачный браслет, который ты надела…

— Мне его мама передала…

— Понимаю… Но ты не знаешь. Молодые, вступая в брак, становятся уязвимыми. Ты это скоро поймешь. И для дополнительной защиты молодых пар устанавливается связь с надежным родственником при помощи брачного браслета. Дай-ка мне его сюда.

Фенелла сняла загадочное украшение, оставленное ей матерью без объяснений. Дайэн сжал браслет в руке, и тот вдруг разделилось на две почти одинаковые спирали.

— Возьми, Фейнейэ, это тебе. Носи ближе к локтю, чтобы он соприкасался с кожей, — Странник протянул девушке одну половинку браслета, которую та надела на руку. И сразу поняла, что это — больше чем украшение. Браслет оказался как-то связан с путями Странников, несмотря на вилку Дворкина, связан.

— Подумай обо мне и сожми браслет другой рукой, — еле слышно сказал Дайэн, надевая на руку свою половинку браслета, — и я тут же приду тебе на помощь, Фейнейэ.

— Дайэн, посиди, пожалуйста, с нами, — попросила новобрачная. — У нас место рядом освободилось. Правда же, Сид?