Александр Громов - Звездная вахта (сборник)
Клушка и цыплята? Не знаю, не знаю…
Акула и прилипалы всякие, а также рыбы-лоцманы?
Допустим. Мысль насчет акулы – интересная мысль. Могу ли я допустить, что пытающийся вломиться в Солнечную систему чужак – хищник?
Почему бы нет? Я усмехаюсь, вспомнив ту псевдонаучную телепередачу. Ну конечно, живые организмы должны образовывать экосистему! Это просто, как дважды два. Где встречаются травоядные, там обязательно возникнет питающийся ими хищник. В реальности их эволюция идет параллельно и взаимосвязанно. Если в космосе возникла живая материя, она должна породить как существ, питающихся подножным кормом, так и пожирателей этих существ. Первых будет гораздо больше, чем вторых, и первые скоро придут к стадному образу жизни как наиболее рациональному, зато вторые запросто могут быть одиночками – этакими космическими леопардами… Вот почему он один. Вот почему он не применяет против меня векторную гравитацию – он просто иного вида! Бодаться может бык, но не волк. И вот почему встреча с ним состоялась только сейчас, а не столетие назад. Космических хищников просто мало – иначе в Галактике не хватит «травоядных», чтобы прокормить их!
Стройно?
Стройно.
Правда, на вид мой противник ничем не отличается от типичного «травоядного» космоида, и это слабое место в моих рассуждениях. А с другой стороны, разве я специалист? Тут и ксенозоологу немудрено ошибиться. К примеру: сумел бы чужак легко отличить обыкновенного земного льва из Серенгети от обыкновенной земной антилопы гну? У обоих четыре конечности, одно туловище, одна голова, два глаза, два уха, один хвост, плавники и крылья отсутствуют…
Итак, хищник?
– Тридцатый, как дела? Продержитесь еще немного. Мы идем.
Пересилив злобу, отвечаю, что все в порядке. Идут они, видите ли. Небрежно интересуются, как у меня дела, как будто я занят чем-то обыденным. Полковник Горбань хорошо устроился: залп главного калибра «Самурая» прихлопнет космоида, как муху, и полковник повесит себе на грудь медаль. Возможно, он не забудет и меня, но много ли мне с того пользы, если чужак превратит меня в плазму? Странно, что он еще не разделался со мной. Он сильнее. Я еще жив только потому, что космоид ведет себя странно. Все-таки замечательно, что он – животное…
Разъяренный бык, получивший по носу? Не очень голодная и оттого трусоватая акула? Осторожный, но упорный в своих намерениях старый медведь? Свихнувшийся кит?
Отвергая доводы рассудка, я упорно цепляюсь за привычные и скорее всего ложные аналогии.
Но за что же мне еще цепляться?
10
Два заряда для плазменных пушек – это ничтожно мало. И все же я трачу один заряд, целясь не в космоида, а в одного из «детенышей» – того, что отлетел от «родителя» дальше других и практически не маневрирует.
Попал!
Это почти красиво. Комок огня, удаляясь, превращается в яркую искру и, соприкоснувшись с «детенышем», вспухает ярко-красным облаком. Как фейерверк. Облачко быстро гаснет. Нет больше «детеныша».
Зачем я сделал это? Чтобы разозлить чужого? Если они заботятся о потомстве, то моя участь незавидна – космоид наверняка ринется в атаку и на сей раз не станет осторожничать.
Может быть, мне того и надо? К классическому самоубийству я, видимо, не готов, но почему бы не спровоцировать смертельно опасную ситуацию? Спокойно и расчетливо. Без страха и сожаления.
Да, наверное, это так. Ну что же ты, галактическая тварь? Я здесь. Атакуй! От первого твоего наскока я еще могу уклониться, но потом ты меня добьешь. И если в тебе есть толика инстинкта самосохранения, ты успеешь расквитаться со мною и удрать, прежде чем тебя накроет «Самурай».
Но чужак остается неподвижным, и я уже ничего не понимаю. Какую еще аналогию можно применить к «детенышам»? Зайчонка, оставленного на произвол судьбы непутевой зайчихой? Паучат, которые для паучихи не более чем еда? Может ли достаточно высоко организованное существо не проявлять никакой заботы о потомстве?
При известной плодовитости – может.
Или… никакое это не потомство.
11
Чужак снова в движении – правда, оно больше заключается в изменении формы космоида, чем в приближении ко мне. Колоссальная газопылевая туша похожа сейчас на водяной пузырь в невесомости, этакую колышащуюся медузу. Отчего-то у меня складывается впечатление, что космоид отнюдь не разъярен. Наоборот, он очень, очень доволен! Он блаженствует. Если только все это мне не мерещится…
Да. Гм. Если я начну исходить из того, что мое воображение чересчур разыгралось, то не приду ни к чему. Следовательно, примем за истину: космоид наслаждается. И утвердим это волевым решением. Теперь логичный вопрос: чем он наслаждается?
Удивительно, но в этот момент я начинаю соображать быстро и точно. Первое: что изменилось?
Я разнес в атомы одного из «детенышей»… нет, лучше буду называть их «наездниками». Из того факта, что я до сих пор жив, прямо следует, что вовсе не детеныши вьются вокруг туши чужого. Всякая тварь, носящая свое потомство на спине, защищает его, что вполне понятно: сказавши «а», изволь сказать и «б».
А кого еще носят на себе животные?
Паразитов!
Спокон веков животных донимают клещи, слепни, оводы, комары, пиявки, и я уже не говорю о грибках, ленточных червях, нематодах, лямблиях, сомиках кандиру и прочих любителях пожить за чужой счет, имя им легион. Кроме травоядных и хищников, в нормальной экосистеме обязательно должны возникнуть и паразиты. Это кое-что меняет. Северный олень летом спасается от гнуса, забравшись в речку по самые рога. Облепленная слепнями лошадь ржет и брыкается. Измученный укусами бык, и без того далеко не ангел кротости, теряет всякое подобие социального поведения…
И может покинуть стадо, помчавшись в исступлении невесть куда!
Вот и возможная причина одиночества чужого. Имею ли я право опираться на такое допущение? Вполне. Когда «наездники» отлепились от тела космоида, он, жестоко истерзанный, испытал настоящее блаженство…
– Покусали тебя, бедолага? – сочувственно произношу я. – Что, несладко пришлось?
И плевать мне, что эти слова услышит полковник Горбань.
Теперь второе: а кто, собственно, согнал космических паразитов с чужака?
Очевидно, я и согнал. Вопрос: как?
Любое мое движение записывается, но мне нет нужды просматривать записи. Я стрелял. Я маневрировал на плазменных и ионных. Ставил миражи. Болтал по радио. Больше ничего.
Ну, положим, болтовня и миражи никак не могли сыграть роль репеллента.
Стрельба? Тоже, пожалуй, нет. Я попал в противника дважды, и оба попадания не произвели на «наездников» никакого впечатления…
Что было дальше? Я имитировал атаку, укрывшись за кораблями-миражами. Потом я отступил, а космоид продвинулся вперед. Тут-то паразиты и соскочили с хозяина.
«Трехмерную карту с траекториями!», – мысленно приказываю я Камилле. В ответ она ледяным тоном надменной леди рекомендует мне немедленно вернуться на Базу, но управление все-таки не перехватывает и выполняет требуемое. Верчу карту так и этак. Знаю: ответ где-то здесь, совсем рядом.
Вот он!
Мой выхлоп. Мой ионный выхлоп. Космоид попал в облако ионизованной ртути, отпугнувшей паразитов. Попал – и блаженствует, наслаждаясь отсутствием зуда, или какие там неприятные ощущения причиняют ему «наездники», не знаю. Не от ртутных паров он в восторге, а оттого, что его не кусают!
Вот ведь как просто…
Впрочем, бывают животные-паразиты, а бывают и мысли-паразиты. Одна из них как раз забралась в мои извилины: это не единственное объяснение, и версию с детенышами нельзя считать списанной в утиль. Например, ртуть могла подействовать на космоида опьяняюще. Чужой натурально окосел, а его детеныши брызнули во все стороны от такого родителя и ждут вне границ ртутного облака, когда тот протрезвеет… Возможный вариант?
Возможный.
Гоню его в шею. Не знаю почему, но такое объяснение мне не нравится. Я не хочу его, а значит, его не существует. Почему? Потому. И подите вон с такими вопросами. У меня нервное истощение, понятно? Я псих. Хотите зарычу?
Кстати. Вот вам и ответ, для чего чужой так рьяно ломится в Солнечную систему. В ее пределах мы летаем на ионниках уже не первое столетие. Иногда используется ксенон, но чаще – ртуть. Распыленного за века вещества хватает, чтобы солнечный спектр дал в поглощении линии ртути. Космоид засек их и помчался на дезинфекцию. Кто мог знать, что ртуть является репеллентом для космических паразитов?
Теперь знаем.
Здесь, на периферии, смехотворно мала концентрация ртутных молекул, но во внутренних областях Солнечной системы она много выше. Туда-то и стремится космоид, как рыба стремится к выступу рифа, чтобы потереться о него, счищая с чешуи всякую мерзость…
Но облако ртутных паров – не риф. Долго ли ему рассеяться в пространстве?
Не сказал, только подумал – и все равно накаркал. Кружащие вокруг космоида «наездники» подбираются ближе к хозяину, и вот уже один из них прилипает к нему… За ним – остальные.
