Билл Болдуин - Наёмники
— И почему это меня не удивляет? — рассмеялся Брим. — Значит, мы доставим их лично! Старпом! — приказал он. — Передайте Урсису, что шеф капитулирует на милость победителя, и… — он задумался на мгновение, — да, как только они ошвартуются, он лично возглавит встречающую делегацию и передаст им вино.
— Будет передано медведям слово в слово, — хихикнула Труссо и, отсалютовав, исчезла обратно в люке.
— Свяжитесь также с Молдингом и Маккензи, — крикнул ей вслед Брим. — В конце концов, они тоже должны принять участие в капитуляции.
— И нам еще предстоит доделать кой-чего, кэп, — заметил Барбюс, покосившись на трех рабочих. — Верно, джентльмены?
— Так точно, шеф! — хором отозвались все трое. Никто и никогда не подвергал сомнению способности Барбюса добиваться от подчиненных максимальных результатов.
Разумеется, они закончили монтаж панели задолго до того, как огромный, в клочьях морской пены транспорт вынырнул из тумана. Корабль был совершенно белый за исключением красной полосы вдоль всего корпуса и чуть стертых шестиконечных звезд за мостиком.
«Саша Муромец» принадлежал к распространенному типу содескийских транспортных судов класса «Моржик»: больших надежных звездолетов весом в двадцать тысяч мильстоунов. Корабли предназначались для перевозки грузов, но имели и пассажирские каюты. Краем глаза карескриец увидел, как замигал маяк на одном из только что отремонтированных гравибассейнов, и огромный корабль повернул к нему, сбавив ход. Поравнявшись с маяком, транспорт резко свернул влево, взбив вихри воды и пены, и неожиданно легко, словно был вдвое меньше, затормозил прямо над бассейном, почти мгновенно отдав швартовы.
— Ловко, — тихо заметил Барбюс. — За штурвалом, поди, медведь.
— Действительно ловко, — согласился Брим, направляясь к люку. — Но вот насчет медведя за штурвалом я не уверен…
Те редкие медведи, которые выбрали ремесло рулевых, обыкновенно становились лучшими из лучших пилотов. Однако слабое по сравнению с другими вышедшими в космос расами зрение, как правило, заставляло их искать другие области применения своих интеллектуальных способностей.
* * *Нагрузившись пыльными бутылками старого редкого логийского, маленькая делегация остановилась у трапа всего за несколько мгновений до того, как по нему сошел Урсис, великолепный в парадном мундире содескийского полковника. Высокие черные сапоги, оливково-зеленая шинель и остроконечная фуражка в алой оторочке дополнялись ярко-красными эполетами с тремя золотыми звездами полковника.
Брим отдал честь.
— Я думал, ты сейчас в Дитясбурге, — крикнул он, перекрывая рев шести генераторов бассейна. — Семестр ведь в самом разгаре, верно?
— Академия в надежных руках, Вилф Анзор, — отвечал Урсис, торжественно салютуя в ответ. — Доктор Бородов согласился вернуться с пенсии на время моего отсутствия. А нынче мое место здесь: наша разведка считает, что до новой Большой войны остались считанные дни. — Тут выражение его лица смягчилось, и он протянул шестипалую руку. — Славно снова работать с тобой, мой лишенный меха друг! Брим стиснул медвежью лапу.
— Я тоже ужасно рад встрече с тобой, Ник, — по нескольким причинам сразу, — ответил он, глядя старому другу в глаза. — И я притащил с собой несколько человек, которые разделяют мои чувства.
Урсис поднял взгляд, и остальные встречающие разом отсалютовали ему.
— Ах да, — пророкотал он басом, салютуя в ответ. — Шеф Барбюс со своей капитуляцией! Заходите! — махнул он лапой, приглашая всех на борт. — Там, наверху, стюард покажет вам место, где мы приносим своих пленников в жертву!
Спустя несколько циклов, в уютной кают-компании «Муромца», он еще раз поздоровался с Молдингом и Труссо, потом представился Маккензи и только потом обнялся с Барбюсом.
— Давненько мы с тобой не виделись, шеф, — заметил он, положив мохнатую лапу тому на плечо. — Куда это ты запропастился после войны? Ты затаился даже лучше, чем дружище Брим.
Барбюс чуть покраснел, потом расплылся в улыбке.
— Знаете, полковник Урсис, другие тоже задавали мне этот вопрос, — с серьезным видом ответил он. — Только вот беда, не могу на него ответить — ничего не помню. Должно быть, один из этих провалов памяти или как их там.
— Ясно, — отвечал медведь с таким же серьезным видом, потом озорно подмигнул. — Должно быть, старина Колхаун тоже страдал таким провалом, когда имел несчастье свести нас троих для новой операции, а?
— Ты слышал про Колхауна? — перебил его Брим.
— А как же, Вилф Анзор, — ухмыльнулся медведь. — Пришла от него весточка — пришла по нашей разведывательной сети. Он говорил, что тебе требуется обслуживающее оборудование. Вот я и привез здесь кой-чего… полные трюмы, поверишь ли. И еще столько же в пути.
Брим тряхнул головой, переваривая это. Почему-то это не казалось ему сном.
— Когда ты слышал о нем в последний раз? — спросил он.
Урсис флегматично пожал плечами.
— Недели две стандартного времени назад, — ответил он, нахмурившись. — А разве коммодор не связывался с тобой?
— Если подумать, у него не было такой возможности. Бета Яго теперь оккупирована, а значительная часть нашей разведки попала под влияние КМГС.
— Вот он и связался с нами, — сказал Урсис, раскуривая свою вонючую трубку-земпа. — Мы, медведи, — тоже ведь граждане Империи? Так что ты получил свое оборудование и меня в придачу… Правда, завтра мне придется вернуться на время с «Муромцем» на Содеску. Зато потом я тоже подпишу контракт с Флювийским Флотом. — Он широко улыбнулся. — И если верить моему старому приятелю Генри Драммонду, сочетание тебя, шефа Барбюса и меня обещает облачникам много очень, очень больших неприятностей. Большей угрозы для них и не придумаешь, разве не так?
— Одно я знаю наверняка, — ответил Брим, безуспешно стараясь не обращать внимания на дым от медвежьей трубки, запахом более всего напоминавший паленую шерсть. — В настоящий момент наибольшую угрозу мы представляем для мировых запасов логийского вина.
— А! — прорычал медведь, улыбнувшись так широко, что его алмазные коронки на клыках засияли маленькими солнцами. — Пока война еще не разразилась, я согласен и на такую угрозу. Кстати…
— Кстати, — продолжал Брим, — ты, шеф, говорил что-то насчет урожая восемьдесят первого года с Громперса, нет?
— Громперс, восемьдесят первый год? — переспросил медведь, подняв вверх длинный указательный палец. — О, теперь я знаю наконец, зачем я перся через пол-Галактики в это Вутом проклятое место. Шеф, окажи любезность…
* * *Когда несколько позже Брим собирался уже спать, в дверь его каюты осторожно постучали. В коридоре за дверью оказался Барбюс с запечатанным конвертом в руках.
— Личное послание для вас, кэп, — шепнул он. — Я так решил, что распечатку лучше доставить вам, и в конверте.
Брим сонно кивнул.
— С вашего позволения, кэп. — Барбюс протянул ему конверт. — Я… это… решил, что это лучше не видеть посторонним, вот.
Брим пожал старшине руку.
— Ты очень добр ко мне, Барбюс. Барбюс расплылся в улыбке.
— Я просто хотел, чтоб у вас не было никаких неприятностей, кэп, — признался он, — Оно, конечно, проще было бы вернуться на службу к Боссу, да только там проще решиться головы.
— Почему, интересно, ты решил, что со мной безопаснее? — удивился Брим. — Если помнишь, в прошлую войну мы не раз были на волосок от смерти.
— Ну, кэп, — рассудительно ответил Барбюс, — оно, конечно, против этого не возразишь. Но если уж дожить голову, так уж лучше на Имперской службе. Это для меня, видите ли, важно. — Он пожал плечами. — И еще, — добавил он, — славные у нас с вами были приключения, правда, сэр? Вроде того, когда мы захватили этого ихнего невидимку — ну тогда, на шлюпке со славного «Приза».
— Что верно, то верно, — согласился Брим. — Скучать тогда не приходилось.
Ему припомнилось множество ситуаций, когда их чудом не испарило.
— Спокойной ночи, кэп, — прервал его воспоминания Барбюс. — Вы просили разбудить вас пораньше для встречи с полковником Урсисом: вы с ним собирались наладить связь с господином Голсуорси в Аталанте. «Саша Муромец» вылетает еще до полудня.
— Спасибо, шеф, — кивнул Брим, собираясь закрывать дверь.
— Да, кэп, еще… это…
— Что, шеф?
— Может, вы и не будете ждать до утра, чтобы прочесть это письмо, что я принес, — буркнул старшина, отсалютовал и зашагал прочь по коридору.
Брим устало опустился в мягкое кожаное кресло — единственный предмет роскоши, который он позволил себе в своей каюте, — и хмуро посмотрел на конверт. Все верно: Барбюс заклеил его в обычный конверт, чтобы не привлекать внимания. Он надорвал конверт и достал из него обычный кусок пластика из тех, что используются для несекретных КА'ППА-грамм. Письмо оказалось от его старого знакомого, и содержание его заставило сердце бешено забиться в груди у Брима.
