Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата
— А как вы определяете, кто именно это сделал? Мышцы, связки, сухожилия… Они же все такие одинаковые на экране!
— Нюансы, нюансы, молодой человек. Как у каждого индивида свой неповторимый почерк, так и в тонкой ответственной работе у каждого свой неповторимый почерк. Будь нас сотня, я бы сомневался, но повторюсь, нас всего десяток. Может, дюжина. И я сам учил эту девочку всему, что знаю. Для меня, старика, она девочка, сколько бы ей ни было, — пояснил он, глядя на мою ухмыляющуюся от слова «девочка» физиономию. — Ты ведь об этом?
Я кивнул.
— Мне просто интересно, как после… Того, что она прошла, можно стать таким высококлассным хирургом.
— Да, это интересный вопрос, меня он когда-то тоже волновал. — Доктор слегка замялся, видимо, что-то вспоминая. — Но ответу на него не века, а тысячелетия. Столько, сколько существуют войны, и сколько существует медицина. — Он почесал переносицу, на которой покоились большие продолговатые старомодные очки, которые научная братия таскает на глазах в качестве фетиша, знака принадлежности к гильдии — окромя деятелей науки и преподавателей высших учебных заведений я их ни на ком больше не видел. — Понимаете, юноша, лучше всего спасает жизнь тот, кто хорошо умеет ее отнимать. Всю историю лучшими докторами считались военные врачи, и наше время не исключение. Сам смотри, эти девочки с их возможностями, могли отвезти тебя в любой госпиталь столицы, у нас их хватает. Но привезли именно сюда, в военный. Почему? Они могли отвезти тебя даже в правительственную больницу, учитывая, кто тебя оперировал. Но ты здесь…
— Потому, что здесь — лучшие, — закончил я его мысль. Он зарделся и довольно кивнул. Ага, любит похвалу дедушка. Но похвала эта заслуженная, тут не поспоришь.
— А вообще, между нами, тебе повезло, юноша, что тебя сбила подруга одной из моих лучших учениц. Забери тебя после той аварии обычная скорая, да доставь в обычную больницу, хромать бы тебе до конца жизни, — разоткровенничался вдруг он. — Все, Хуан, увидимся через неделю. Ну-ка, пройдись еще разок?
Я встал и исполнил требуемое. На ногу наступать было боязно, но раз профессор сказал, «можно», значит можно. Доктор остался доволен.
— Мне тоже кажется, что это великолепно, что ты попал именно ко мне, — заявил вдруг он, когда я принялся одеваться. — У тебя очень… Мощная, поразительная модификация! Такой скорости регенерации просто не существует! По крайней мере, я про такую ничего не слышал. Я удивлен, а меня в этой жизни оч-чень сложно удивить, юноша… — он покачал головой.
— Потому, что вы работаете в военном госпитале? — усмехнулся я. — Военного хирурга трудно удивить модификациями бойцов, созданных как раз для войны?
— Отчасти, — согласился он. — Но больше потому, что я консультирую тех, кто разрабатывает эти модификации для бойцов для войны. Я косвенно участвую в их создании, и такая регенерация для меня нонсенс. Даже для меня. Я думаю, не стоит прерывать наше знакомство, я продолжу твое обследование, юноша, в таком же приватном неофициальном режиме. Думаю, вы не против?
Против? Да я только за! Особенно после вскрытия последних фактов.
— Эти девочки также будут не против. — Он красноречиво посмотрел на дверь. — А если и будут…
Видимо, у дедушки имелись свои рычаги влияния, действующие и на корпус, при желании. Я же со своей стороны не видел для сеньоры Тьерри ни одного аргумента против подобного осмотра в будущем.
Похоже, он принял за истину легенду, по которой меня к нему доставили и попросили тайно, неофициально, обследовать. Что меня сбила машина одной из ангелов, закончивших контракт, которая доставила меня в больницу к своей коллеге, тоже бывшему ангелу, которая и провела эту сложнейшую операцию. Таковое могло произойти, не надо везде искать подвох и происки спецслужб. Но даже если бы «легенда» была иной, или не было вообще, по его последним словам я понял, что доставили меня все равно по адресу — дедушка «в теме». То бишь имеет допуск к информации, к которой никто более причастен быть не может.
Подумать только, регенерация, которая удивила даже его, бывалого военного хирурга и консультанта спецпроектов! Я нездорово покосился на дверь, вспоминая Мишель и ее настойчивое желание принять меня в подконтрольную ей обитель, во что бы то ни стало. Может, меня оценили правильно, это я недооценил сеньору Тьерри? Кто знает, кто знает!..
Сказать, что Катарина была удивлена — ничего не сказать. Она была ОЧЕНЬ удивлена.
— Профессор, но не через неделю же?!
Мой лечащий врач лишь усмехнулся и довольно покачал головой:
— Я и сам удивлен, сеньорита. Забирайте. Передвигаться ему можно, но только на незначительные расстояния. Нагружать же колено…
И он прочел теперь уже Катарине скучную лекцию о том, как нужно ухаживать за моей ногой. Та старательно покивала в ответ, и уточнив время очередного приема, подтолкнула меня в плечо — пошли. Именно пошли, своим ходом, без костылей. Кайф!
— Шимановский, я в шоке! — выдавила, наконец, она. Я мог сказать о себе то же самое. — Такого просто не может быть! — И здесь я был солидарен. — Ты знаешь, что это означает? — усмехнулась она. Грустно так усмехнулась.
— Что мои тренировки начнутся раньше, чем планировалось? — предположил я.
Она покачала головой.
— Не только. Думаю, через несколько дней, как окрепнешь, можно организовать твою встречу с ее величеством. Не ждать месяц. Попадешь к ней, как белый человек, на своих двоих — никаких опор, палок и костылей. Согласись, предстать перед королевой на своих двоих многого стоит! И чего улыбаешься?
Действительно, на моем лице отчетливо проступила довольная улыбка.
— Представил картину, где я на костылях.
— Точно! — Она скупо рассмеялась. — И, по-моему, ты рад, что встретишься с нею. Отчего же?
— Наконец, все определится, — выдавил я. Моя неловкость от нее не укрылась, она напряглась. Все, теперь прицепится. Точно:
— А чего раньше не рвался? Думал, время выиграть? Еще подумать?
Я меланхолично пожал плечами и выдал очередную идиому:
— Сколько веревочке не виться… К тому же обстоятельства изменились.
— Думаешь, что она может не взять тебя? Я бы не рассчитывала на подобное. После испытания на это мало шансов.
— Да нет, не в этом дело. Просто… Я сам для себя решу, стоит ли подписываться под проект. Это ведь будет не та встреча, что была в школе, это вообще будет не верноподданническая встреча. Я смогу в лоб спросить ее о многих вещах, и она не сможет солгать. А если солжет…
— Ты почувствуешь. М-да… — Катарина тяжело вздохнула. — Интуиция страшное оружие, Шимановский, но я не стала бы доверять ей на твоем месте. Не в общении с такими, как она. Не с твоим опытом.
С этим я согласился. Но иного, чем так, как могу, мне не оставалось. С выбором у меня последнее время напряженка.
— А ты что это, передумать решил? — поддела она и легонько двинула локтем в бок. А у нее болючее это «легонько»! Мы как раз стояли в лифте и уклониться у меня не было возможности. — Ай, да Шимановский!
— Почему сразу «передумать»?
— Тот, кто все для себя решил, не сомневается!
С этим я был согласен тоже. Но объяснить ей то, что чувствую, я не мог.
По подземному гаражу шли в полном молчании. И лишь когда машина выехала за распахнутый настежь больничный шлюз, оставив позади шлагбаум и двух вооруженных десантников в полном снаряжении, она властно бросила:
— Рассказывай. Что еще случилось?
Я улыбнулся. Сообразила, зараза! Что что-то не так. Ну, а что я ждал от НЕЕ?
— Одиночество, — только и произнес я. Штурвал, а она целенаправленно игнорировала автопилот, никогда на моей памяти его не включая, дрогнул, вместе с нею вильнула и машина. Хорошо, что ехали мы медленно.
— Повтори?
Я повторил, одновременно с этим сформулировав проблему для себя самого
— Теоретически, когда я пришел, я мог интуитивно ощутить вокруг корпуса некий ореол, как подсознательное выражение вашего самого яркого качества. Кроваво-красный, смерти, например. Или жестокости. Гордыни и надменности, презрения к окружающим. Некий такой подсознательный символ, который не видишь, но чувствуешь. А вместо этого я ощутил лишь одиночество. И это сбивает с толку.
— И ты сразу решил все бросить и не ходить.
Меня взяло зло:
— Я похож на того, кто хочет все бросить и не ходить?
— Но королева…
— Я обязан с нею поговорить! Прежде, чем принимать окончательное решение! Только и всего!
Она задумалась.
— Глубоко копнул.
— Как получилось. И что ответишь? Как куратор? Браковать будешь? За то, что глубоко копаю? Я ведь не смогу, как они! Я другой!
Она отрицательно покачала головой.
— Тут не браковать надо, тут разъяснять. Понять. Как куратору. Знаешь, я не готова сейчас к таким материям, давай позже поговорим. Я подумаю и заеду к тебе в гости.
