Норман Спинрад - Братство убийц. Звездная крепость
Никто из присутствующих не произнес ни слова, не сделал ни единого жеста. Роберт Чинг был горд своими братьями. Он знал, что они приготовились ко всему этому с момента появления кораблей Гегемонии. Но, скорей всего, они готовились в течение всей своей жизни. Осталось только действовать.
Чинг взглянул на экран, который передавал изображение освещенной стороны астероида. Все более или менее подходящие площадки в скалах были усеяны силуэтами ракет. Чинг вслух считал корабли, которые продолжали садиться: 15… 17… 20…
Люки спустившихся кораблей открывались, и один за другим оттуда появлялись Стражники в скафандрах и с оружием в руках, в то время как остатки эскадры заканчивали посадку.
23… 27… 30… Тридцать! Все они сели — и все очутились в ловушке!
Рука Чинга еще на какой-то момент задержалась на ручке прерывателя, который должен был раскрыть люк шахты. Надо было подождать, пока все завоеватели покинут корабли, чтобы создать как можно большую панику в момент взлета “Прометея”.
Тем временем Стражники продолжали высаживаться на скалистые утесы, группируясь вокруг своих кораблей. Затем началось боевое построение, а тяжелые дезинтеграторы приводились в состояние боевой готовности…
— Время! — послышался голос Роберта Чинга.
Он опустил первый переключатель и повернулся ко второму экрану. Створки над шахтой начали раздвигаться, скалистый провал начал расширяться… Теперь створки были наполовину открыты и на экране можно было различить силуэт “Прометея”, застывшего в глубине шахты и готового вонзиться в бесконечность…
А в это время в помещении центрального поста “Прометея” Борис Джонсон тоже следил по телевизору за тем, как разворачивались события на другой стороне астероида. Он уже не знал, что и думать. Роберту Чингу явно удалось убедить командующего вражеской эскадрой посадить все корабли. Может быть, Дунтову и удастся взлететь. И даже покинуть астероид. Но это напрасные усилия. У них было не более пяти минут до того момента, когда командир эскадры должен был заметить их бегство. Ну и что? Даже при условии опережения в пять минут, которое у них было, их обязательно догонят и превратят в пыль.
Растерянный, уже готовый распрощаться со своими надеждами, Джонсон грустно смотрел на экран, на котором виднелись тяжелые створки выходного люка. И вдруг прямо у него на глазах они начали медленно раздвигаться, а за ними показалось небо, показались звезды…
— Теперь наша судьба в руках Хаоса, — сказал Дунтов.
Двигатели были запущены.
Борис Джонсон почувствовал знакомое чувство невесомости в тот момент, когда исчезла сила искусственной гравитации в звездолете, затем его резко прижало к ячейке силой ускорения двигателей.
И они оказались в пустоте, черной и холодной. Несмотря на невероятное ускорение, которое буквально спрессовало все его органы, Борис Джонсон старался не упустить ничего из того, что показывал экран, стараясь не думать о крейсерах Гегемонии, которые через несколько секунд должны были пуститься на охоту за “Прометеем” и…
Он втянул голову в плечи в ожидании неизбежного. Он уже представлял собой крейсеры, готовые вцепиться в свою добычу, лазерные пушки, термоядерные ракеты. Испытывая какое-то болезненное любопытство, он уже задавал себе вопрос, почувствует ли он что-нибудь в тот момент, когда “Прометей” будет дезинтегрирован…
Когда Чинг увидел, что гигантский космический корабль вырвался из шахты, он понял, что жизнь его была не напрасной, что самые сокровенные желания всей его личности осуществились. Он почувствовал, что душа его как будто понеслась к звездам вслед за серебристой ракетой — к звездам, к будущему человечества.
Мысленно он начал считать истекающие секунды. 10… 15… 30…
Сделав над собой усилие, он с трудом оторвался от изображения корабля, который быстро удалялся, и повернулся к экрану с изображением крейсеров Гегемонии. Противник явно обнаружил исчезновение “Прометея”, если судить по той суматохе, которая поднялась вокруг вражеских кораблей. Люки на многих уже захлопнулись, отряды Стражников бегом направились к своим ракетам, в то время как другие в панике бросились в разные стороны…
Минута… минута 10 секунд… двадцать… тридцать… сорок…
Чинг обвел взглядом Братьев, столпившихся вокруг него. Все взоры были обращены на экран, и все губы беззвучно отсчитывали все те же секунды.
Поколебавшись какую-то долю секунды Чинг еще раз взглянул на экран и нажал на вторую ручку.
Сигнал пошел прямо в сердце астероида, через тонны свинцовых экранов, и поступил в систему автоматического регулирования термоядерного реактора, который снабжал энергией генштаб Братства. Сначала медленно, а потом все быстрее стержни начали выпадать, и замкнутая расщепляющаяся масса начала подниматься до критической точки, когда титанический взрыв должен был превратить астероид со всем, что находилось снаружи и внутри — с Братьями, Стражниками, кораблями Гегемонии — в безымянные атомы.
Ядерный взрыв должен был уничтожить корабли Гегемонии и открыть путь к звездам.
Победа через самоубийство — Конечный Хаотичный Акт.
И Роберт Чинг снова повернулся к звездам, к бесконечному пространству, которое ему еще показывал широкий экран, рядом с которым он парил. Там, вдалеке “Прометей” превращался в тонкую серебристую черточку…
Чинг закрыл глаза и мечта и превратилась в явь.
Он действительно находился в космосе, его бесплотное тело составляло одно целое со всей Вселенной — ничтожная песчинка среди миллионов Солнц, выполнив на благо Хаоса свое предназначение…
Ведь он уже пережил неминуемое разрушение… Весь астероид, корабли Гегемонии, субстанции его тела были превращены термоядерным взрывом в первозданный Хаос, из которого они когда-то возвратились к Случаю, Хаосу, посредством деления атома…
И в тот самый момент, когда его мечта становилась реальностью, Роберт Чинг насладился своей смертью — история превратилась в победу, которая окончательно соединила его и его душу и тело с тем, что всегда было смыслом его жизни.
Теперь Роберт Чинг составлял одно целое с Хаосом.
Борис Джонсон почувствовал, как ударная волна огромной силы потрясла “Прометей”, как будто хотела выкинуть именно его из ячейки.
Он подумал, что корабль сейчас развалится и, предполагая следующий удар станет последним, приготовился к смерти.
Однако больше ничего не последовало. Только время от времени глухо ударяло в корпус корабля, как будто он перебежал метеоритное облако невиданной плотности.
Потом… больше ничего! Они были целы и невредимы…
Взглянув на контрольный экран, он не увидел ничего кроме тьмы и звезд.
— Что же это было? — спросил он у Дунтова в изумлении.
— Я не знаю, — отвечал командир экспедиции. — Если только…
Он нажал на какой-то переключатель, и экран заднего обзора осветился. Джонсон с опасением взглянул на него, ожидая увидеть корабли Гегемонии, брошенные в погоню за ними…
Однако ничего подобного. На том месте, где раньше находился астероид, теперь медленно расходилась гигантская туча пыли и обломков, которая на таком расстоянии казалась безобидным пятнышком. Вот откуда удары по корпусу. Астероид и крейсеры превратились в однородную пыль. А также люди…
Но теперь “Прометею” нечего было опасаться.
— Что может быть более хаотичным, чем победа посредством самоубийства? — прошептал Аркадий Дунтов.
— Что-что?
— Это цитата из Марковица. По поводу того, что он называл “Конечным Хаотичным Актом”. Победа через смерть.
— Ты хочешь сказать, что… что все это не случайно? — спросил Джонсон. — Что Чинг специально взорвал астероид?
— Я в этом уверен, — отвечал Дунтов. — Они отдали свою жизнь, чтобы “Прометей” мог долететь до звезд…
Джонсон ничего на это не сказал. Он понимал и не понимал. Такой человек, как Горов, с его холодным и логичным интеллектом, мог бы совершить нечто подобное: пожертвовать собой, чтобы обеспечить счастливое будущее человеческой расы. Но в то же время у Джонсона было такое чувство, что дело не только в этом.
Он думал, что для Чинга это был не просто жест отчаянья, а нечто такое, что, может быть, никогда не дойдет до него, никогда не будет доступно его, Джонсона пониманию. Он вздрогнул. Ведь Век Религий окончился много столетий назад. Или же он окончился сегодня вместе с Робертом Чингом? Или он окончится неизвестно когда?
Через час, когда были произведены последние коррекции и звездолет точно направлен по траектории в окрестности Синюса 61, Борис Джонсон спокойно любовался далекими звездами, которые устремились им навстречу быстрее, чем со скоростью света.
Что ожидало их в конце пути? Далекие звезды, полеты и всегда — отдаленные опасности. Их ожидало бессмертие, бессмертие для Человека, которое заключается в завоевании равнодушной Вселенной.
