Владимир Подольский - Звезды на дисплеях
— Потрошитель вчера не увидел её под наледью, а зоркий сокол Кондратенко разглядел! — похвалился капитан.
— Что же вы вчера не попробовали её открыть? — спросил Сергей.
— Нечем прогреть было! Ты же с твоим жарким дыханием в машинном на брюхе ползал. Вдобавок, я не хотел… Ладно, может быть, это просто сон плохой приснился. Давай, попробуем открыть.
Кремальера располагалась в полутора метрах над полом, и крутить её было не очень удобно. Повернувшись на полоборота, колесо застопорилось.
— Давай-ка, Серёжа, опять фильтр ставь, попробую её снова лазером…
Заодно капитан прошёлся жарким лучом и по двери, пытаясь тем самым прогреть её застывшие на межзвёздном морозе механизмы. Это дало результаты: кремальера пошла легче, а дверь, под объединённым напором друзей, дрогнула и подалась. За ней открылся короткий коридор, переходящий в рубку управления, поскольку стены этого довольно тесного помещения состояли из явных дисплеев и панелей неизвестных приборов.
Но не эти приборы приковали к себе взоры друзей. Два ложемента странной конструкции были пусты. Пилоты лежали на полу. В свете наплечных фонарей два покрытых слоем замёрзшего воздуха тела Рапторов, лежащих на боках, производили жуткое впечатление. Одетые в подобие попон, переходящих в нечто вроде штанов. Когтистые лапы, или ноги, не обуты. Из рукавов торчат короткие "руки", перед смертью сцеплённые в последнем пожатии. Лобастые головы с оскаленными пастями.
— Слушай, Вася, пойдём отсюда! — дрогнувшим голосом прервал молчание Сергей, — я трупы с детства боюсь! А эти…
— Это, Серый, не просто трупы ящеров. Это тела героев и нам их нужно похоронить.
— Каких героев, с чего ты взял? Пусть ими учёные занимаются!
— Может я и ошибаюсь, но мне почему-то кажется, что это не просто исследователи. Помнишь, на картинках на их лунной базе: к Земле приближается комета или астероид, или несколько сразу? Эта Немезида и в те времена грозила их цивилизации, как она грозила нашей. А они её, похоже, отклонили. Да что цивилизации! Если бы эта тридцатикилометровая дура влепилась на всей своей скорости в Землю…? На ней бы только микробы остались, где-нибудь в Марианской впадине!
— Н-ну и что?
— А то! Хотел бы ты погибнуть на боевом посту, так сказать, чтобы потом в твоём теле рылись какие-нибудь археологи и биологи?
— Наверно, мне было бы всё равно! — Сергей помолчал. — Знаешь, действительно, как-то некрасиво получится! Они спасли себя, а заодно и нас, а мы их препарировать, в музее выставлять…. А может и клонировать! Да хоть бы и не герои! Но тоже, космонавты, как и мы! А откуда ты знал?
— Не знаю, откуда я знал, догадывался…
— И как мы их похороним? А! Ты для этого "Охотника" услал?
— Услал, чтобы не мешали. Ребята, конечно, надёжные, но вдруг найдётся… Ладно, спасибо, что ты меня понял. Давай работать. Включи резак. Хорошо, что пол металлический… прогреется…
Используя лазер как нагреватель, Василий растопил слои изморози и наледей вокруг тел погибших космонавтов, стараясь не задеть их лучом. В маленькой рубке поднялась температура, вихри воздуха метались по ней и вырывались в открытый люк. Не сразу, но тела ящеров удалось оторвать от пола и поместить на расстеленные куски брезента, которые капитан предусмотрительно захватил с собой. Друзья подняли образовавшиеся неудобные свёртки и вынесли их из рубки.
Конечно, если бы не мизерная сила тяготения Немезиды, они не смогли бы ни донести тела до шлюзовой камеры ни, тем более, извлечь их из корабля. Вытащив свёртки под лучи солнца, траурная процессия отправилась к подмеченной вчера капитаном трещине в поверхности Немезиды, которой предстояло стать местом последнего упокоения древних космонавтов. Положив тела у края трещины уходящей отвесно вниз в недра кометы, друзья остановились отдохнуть.
— Надо же! Почти три часа провозились, — заметил Василий, глянув на дисплей скафа, — скоро наши прилетят. Наверно нужно что-то сказать?
— Кому нужно? Это же просто предрассудки! — ответил Сергей, оглядывая горизонт.
— Наверно нам нужно. И гипотетическая загробная жизнь тут ни причём. Хорошо, я скажу! Друзья! — Василий смотрел на брезентовые свёртки. — Извините, что мы хороним вас по своему обычаю. Ваших мы не знаем. Через миллионы лет примите нашу благодарность за спасённую вами Землю, на которой теперь живём мы. И тоже по мере сил бережём и спасаем её от всех напастей. Прощайте, покойтесь с миром!
Василий вздохнул:
— Ну что, Серёжа, взяли?
Когда импровизированные гробы, один за другим, скрылись в глубине своего последнего пристанища, Василий снова активировал лазер и подрезал, на этот раз сфокусированным лучом, нависавший над трещиной ледяной торос высотой с двухэтажный дом. Ледяная глыба дрогнула и, сначала медленно, а потом всё быстрее начала рушиться и рассыпаться на куски, которые, как и рассчитывал капитан, надёжно засыпали трещину.
— Ну что? Ещё раз на "Дори" сходим? — предложил капитан.
— Устал я что-то, Вася! — ответил Сергей. — А между прочим один из них был самкой… или это… женщиной!
— С чего ты взял? — удивился Василий, присевший на ледяной обломок, чтобы спокойно попить чаю с лимоном, который он утром сам приготовил и залил в термос скафа.
— У неё на шее была золотая цепочка, или не золотая, а просто жёлтая, но цепочка.
— Ну и что? У землян золотые цепочки и мужчины носят!
— Да, но у второго, который покрупней, на шее был такой же медальон, как ты тогда подобрал.
— Так может, у них женщины медальоны носили, а мужчины цепочки?
— Может быть! Но всё равно, значит, они были разного пола, скорее всего – семья! Видел, как они за руки друг друга держали? — Сергей помолчал. — Ты что там пьёшь?
— Горячий чай с лимоном. Угостить?
— Шутник! А у меня пусто!
— Приказы нужно выполнять буквально, проявляя разумную инициативу. Я тебе приказал "заправь скаф под завязку"?
— Я и заправил! И, между прочим, я твой начальник!
— Пока сидишь на базе – да! А на моём корабле один начальник – я! А ты только пассажир. Причём, необязательный, как начинает выясняться. Не залил при заправке сок или хотя бы воду – сиди теперь с шершавым языком!
— Ладно, уел ты меня! Конечно, ты прав во всём. Детренировался я. Веришь? три года скаф не надевал! Только во время учебной тревоги.
— Может, ты и тубу с желе забыл вставить? Эх, оно и вкусное после работы на свежем воздухе! Жаль, что не могу тебя угостить! Ты, наверно и на "велосипеде" у себя в тренажёрном зале педали не крутишь?
— Да всё, как-то…
— А на меня, постоянно Потрошитель наезжает. Да одна Маруся чего стоит…
— А я вас слышу! Кажется, меня поминают в негативном смысле? — раздался вдруг в шлемах друзей голос Маруси. — Ваше задание выполнено, жертв и разрушений нет. Время прибытия – три минуты!
— Привет, Маруся! — ответил капитан. — В позитивном, исключительно, в позитивном! Ты поспеши, господин директор страдает от обезвоживания.
— И от истощения… — пробормотал Сергей.
— Вот-вот! Скажи Петру, пусть приготовит директору чаю с лимоном. И нам обоим что-нибудь съесть. А то мы голодны как волки. Космические, естественно.
Из-за горизонта вылезла неожиданно близкая туша "Охотника".
— Мастер! Экипаж интересуется, можно ли на экскурсии? — снова заговорило радио, на этот раз голосом старшего помощника.
— Что, без обеда? Да ради бога! У Петра сегодня на обед борщ и жареная картошка с котлетами. Пусть идут, нам больше достанется!
— Извините, Кэп, а мы уже того… пообедали! В рабочем порядке, так сказать!
— Нам, хоть оставили?
— Конечно!
К этому моменту "Охотник" уже завис над котловиной.
— Спасибо! Пускай идут, группами по пять-шесть человек, старший – руководитель подразделения. Держаться вместе, не теряться, ничего не трогать, вообще ничего, ясно?
— Ясно, капитан!
— Тогда открывайте люк, а то мы тут замёрзли на ветру.
Люк открылся, и друзья влетели в шлюз. Следуя одной из главных заповедей космонавтов: "сначала позаботься о скафандре, а потом о себе", они установили скафы на подзарядку и проветривание. А затем отправились в кают-компанию, где их уже ждал обед. Тут же был и Маркиз, который, судя по всему, уже отобедал, но всё равно внимательно следил за процессом приёма пищи. Когда капитан добрался до котлет, попрошайка мяукнул и получил свой кусочек. После чего потерял, казалось, всякий интерес к происходящему.
По случаю почти полной невесомости, Пётр подал борщ в мягких пластиковых "грушах", а картошку в тарелках, прикрытых тонкой целлофановой плёнкой. На третье был любимый капитаном чай с лимоном и сок, по выбору. Всё, естественно в "сосках".
Тактично молчавшая во время обеда Маруся, наконец, когда Мастер добрался до чая, решила, что настало время расспросов:
