Александр Зорич - Без пощады
«Держу пари, это один из побочных эффектов Мути…»
Итак, у меня появился выбор.
Сейчас, под прикрытием пыльной бури, я мог убраться от вертолетов подальше. Почти безопасный вариант, но, увы, отдаляющий меня от узловой точки моего маршрута, в которой я намеревался поворачивать на восток.
Второй вариант наверняка получил бы одобрение капитан-лейтенанта Меркулова, потому что представлял собой авантюру высшей пробы. А именно: спуститься по «козьей тропе» в каньон и, борясь с губительным воздействием густой Мути (либо безосновательно надеясь на то, что попадется слой с нормальным давлением), обойти стоянку вертолетов по берегу Стикса.
Ну а затем, как обычно, действовать по обстоятельствам. Если условия внизу окажутся сносными, я пойду по дну каньона и дальше. Если Муть начнет доставать — километра через полтора-два придется искать выход из каньона наверх. Главный риск заключался по втором «если», потому что можно было ведь и не вылезти, потеряв сознание от повышенного давления и тихонечко отдав концы.
Так что же выбрать? К черту все — и драпать назад, на юг? Или снова же к черту все — и вперед, на север, в объятия смертельной опасности?
Я зря утруждал свои захиревшие мозговые извилины: жестокая природа Глагола избавила меня от необходимости выбора.
Перекрывая многоголосый посвист бури, рявкнул гром. Загрохотало одновременно повсюду — слева и справа, спереди и сзади, над головой.
Ударила первая молния.
О, это был не просто гром — акустический девятый вал!
Не просто молния — термоядерный взрыв в небесах!
За несколько секунд буря достигла апогея. Я почувствовал, что приподымаюсь над землей, как аппарат на воздушной подушке.
Мои пальцы судорожно искали пучок травы, крошечную былинку, но вокруг была только глина — твердая, как камень. Не за что зацепиться!
Еще миг — и меня потянуло к обрыву.
«Ну, прощайте, ребята…»
В ту же секунду на меня обрушились удары: по затылку, по спине, по заднице.
Град!
Не скажу «с куриное яйцо» — так, с ноготь на большом пальце… Но больно-то как!
Зато буря прекратилась мгновенно, будто кто-то там наверху выключил Главную Турбину Планеты.
Град быстро сменился ливнем.
Легко догадаться, чем я был занят в те минуты. Еще не пошел дождь, а я уже изучал подобранные с земли градины.
Обычные ледышки… На языке превращаются в воду…
Минуты две я еще осторожничал. Лизнув градину, прислушивался к своим ощущениям. Не вскипает ли кровь, превращаясь в серый напалм? Не замолкло ли сердце? Не холодеют ли конечности (холодеют, холодеют: переход от бури к грозовому ливню сопровождался стремительным падением температуры).
В ответ на мои опыты организм талдычил одно и то же: довольно осторожничать! вода! воды! еще воды!
И тогда я устроил настоящее пиршество. Хрустел оставшимися градинами и запивал их водой, собранной в ладони.
Пока я утолял жажду, воздух стремительно очищался. Дождь прибил пыль к земле. И хотя солнце уже скрылось за горами, отдавая планету во власть сумерек, дальность прямой видимости сразу возросла.
Я снова увидел конкордианские вертолеты. На таком расстоянии, за стеной дождя, опознавательные знаки и эмблемы превратились в нечитабельные цветовые пятна. Но, судя по неуместной, демаскирующей белой окраске, часть перебросили на Глагол совсем недавно, причем не с фронта, а из метрополии.
Воздушная кавалерия Второго Народного?
Точно.
Кроме вертолетов, объявилась и другая техника.
Похоже, я неправильно оценил первоначальное намерение конкордианских пилотов: продолжить полет, как только скорость ветра снизится до приемлемой…
Вместо того чтобы подняться в воздух, транспортно-десантные гиганты откинули кормовые аппарели и выпустили БРАМДы — бронированные разведывательные машины десанта.
По классификации-то они «разведывательные». Но из длинноствольной пушки лупят так, что на пяти тысячах метров любой танк остановят! Правда, линейный танк их достанет самонаводящимся снарядом из-за горизонта, но мне сейчас в том утешения мало… Меня скупая очередь из пушки разнесет в клочья быстрее, чем я услышу хлопок первого выстрела.
Машины пока что никуда не ехали — только лениво вращали командирскими башенками. Вокруг них под дождем суетились солдаты в полной боевой выкладке…
«Высылают разведку? Выставляют боевое охранение?.. В любом случае пора линять. Немедленно!»
Активность клонов не сулила ничего хорошего. Если я мог видеть их невооруженным глазом — значит, они со своей техникой, и подавно могли заметить меня! В любой момент!
А если БРАМДы двинут по дороге на юг? При самой осторожной езде они достигнут меня за полторы минуты!
Так что выбора не осталось: вниз, и только вниз, в каньон!
До ближайшего удобного выступа на стене каньона, который приводил к «козьей тропе», было рукой подать. И все-таки — десять метров…
Я стремительно перебрал в уме все, что знал о тактических средствах обнаружения живой силы. Светоусилительные и инфракрасные ноктовизоры… Кардиолокаторы и другие сверхчувствительные шумопеленгаторы… Ультразвуковые радары… Сейсмодатчики…
Так, это физические принципы. А автоматическая обработка входной информации? Два основных типа распознавания: по характерной сигнатуре и вспомогательный — по движению. Если пятно имеет слабую контрастность, но движется, — значит, подозреваем в нем достойную цель для наших пушек. Верно?
Верно.
И если только командир отряда выполняет элементарные требования безопасности (а с чего бы ему их игнорировать?), клоны сейчас ведут круговое наблюдение при помощи всех доступных средств, Я скрыт «бруствером» дороги, и обнаружить меня никак нельзя. Но стоит мне перевалить через него…
Да-да, меня засекут. Скорее всего — по движению. А когда засекут— прикончат осколочным снарядом. Потому что из автомата, пожалуй, на такой дальности пристреливаться долго. Из снайперской винтовки можно попасть, но тоже не гарантия. Пушка — самое то.
Поэтому ползти надо очень быстро, чтобы сократить до минимума время пребывания на директрисе стрельбы.
Раскисшая под дождем глина стала моим единственным средством маскировки. Не показываясь из-за бруствера, я обмазался ею с ног до головы. Повышенное внимание уделил лицу, макушке и плечам — именно их я подставлю клонам, когда поползу к краю каньона. Есть шанс, что глина испортит хотя бы мою тепловую картинку.
Дождь сразу же начал смывать глину обратно. Но на полминуты ее должно было хватить.
Всё?
Всё.
На вылет!
Перевалив через бруствер, я рванул вперед вслепую, не подымая головы, чтобы мои глаза не дали характерного отблеска.
О да, лейтенант Пушкин умный. Не тешил себя иллюзиями, что останется незамеченным. Потому, может, и не умер с перепугу.
Стрелять начали, когда до выступа мне оставались примерно полтора корпуса.
Огонь велся, впрочем, не из пушки — из пулеметов.
И притом на удивление точно.
Фонтанчики глины поднялись на расстоянии вытянутой руки.
Я глянул вниз. Там тоже был крошечный выступ, да. Но — выступ-тупик. Конфигурация обрыва позволяла на него спрыгнуть. Но вот отправиться дальше с каменной ступеньки было некуда.
Сильный толчок в плечо.
Эти гады меня подстрелили?
Я впервые в жизни оказался под настоящим обстрелом. Мои боевые вылеты против джипсов и конкордианцев — не в счет. Совершенно не те ощущения…
Оказывается, нет ничего страшнее посвиста обычных пуль.
Я перевалился через край обрыва.
Упал неудачно — едва не оскользнулся с каменного выступа дальше, в пропасть.
Но зато клоны потеряли меня из виду. Я оказался ниже их «горизонта»! Правда, это ненадолго…
Сквозь шум дождя пробились новые звуки. Взлетал вертолет? Разгонялась БРАМД? Похоже, и то, и другое.
Точно там, откуда я спрыгнул, разорвался снаряд. Через каньон прожужжали осколки и застучали по скалам на той стороне.
Я воспринимал все происходящее импульсивно, рваными кусками.
Вертолет в каньоне.
Свет прожекторов.
Стрекот трехствольных подвесных пушек.
Лупят почему-то не в меня.
И светят не в мою сторону, а на скальную стену — под тем местом, где транспортники совершили вынужденную посадку.
Над головой заворчали БРАМД, подползая к краю каньона. Оказались они так близко, что огромный глиняный слизняк, выдавленный колесами ближайшей машины, свалился мне прямо на плечи.
Заняв новую огневую позицию, бронетехника получила возможность вести фланговый огонь вдоль западной стены каньона. А вот меня достать никак не могли — для этого им пришлось бы воткнуть пушки в землю и стрелять сквозь скалу. Заработали пушки — короткими очередями по три-четыре выстрела.
