Сергей Павлов - Лунная радуга (сборник)
– Можно войти? – прервал мои размышления знакомый голос.
– Да, конечно. Входите.
Я обернулся и увидел приятно улыбающуюся физиономию Бака. Ему я был рад. Давненько мы не встречались. Вернее, встречались, но все как-то на ходу, мимолетно, едва успевая обменяться друг с другом приветственными жестами. Масса неотложных дел не оставляла времени для частных бесед. Сегодня утром я издали видел Бака в кафе и мог бы поклясться, что он был явно не в своей тарелке. Сейчас я бы этого не сказал.
– Присаживайтесь, Феликс. Рад желанному гостю.
– Мимо вот проходил… Решил зайти. – Он бросил взгляд на открытые панели диагностической аппаратуры, добавил: – Если вы, конечно, не очень заняты.
Механик выглядел изрядно похудевшим, но свежим, спортивно подтянутым как никогда. Очевидно, работа в профиле основной специальности пошла ему на пользу – он словно бы помолодел. От него исходил холодноватый, тонкий запах хорошего одеколона. Это было так необычно, что я невольно принюхался. Одеколон «Антарктида»? Похоже. Бак редко пользовался парфюмерией и, если это случалось, предпочитал ароматы тяжелые, приторные…
– Нет, не очень, – спохватившись, ответил я. – Как настроение? Как идут дела?
– Пока все в норме, – ответил Бак. Заботливо осведомился: – А как у вас там… в госпитале?
– Спасибо, тоже неплохо.
– Если нужно чем-либо помочь, я готов, можете на меня рассчитывать.
– И ты, Брут! – в шутливом ужасе воскликнул я. Добровольные помощники соколами кружили над медицинским сектором, предлагая любые услуги, и мне надо было тратить много энергии, чтобы госпиталь не превратился в привокзальную площадь, а госпитализированные десантники – в главную достопримечательность корабельного быта. – Вероятно, у вас появилось больше свободного времени?
– Да как сказать… По сравнению с тем, что было в системе Урана…
– Да, понимаю, никакого сравнения… Нет, Феликс, помощь не требуется. Но все равно спасибо. Если потребуется, буду иметь вас в виду… Кстати, как там наши экраны? Много во время десантных работ перебили?
– Много. – Бак улыбнулся. – Десятка два наберется. Сумасшедшая была обстановка… До сих пор еще кое-где вместо экранов дыры зияют. В техотсеках, трюмах, ангарах, на катерах. Руки пока не доходят. Ведь прежде всего я обязан свое вакуум-оборудование в порядок привести. Ну и с экранами тоже приходится… Вот только что экран дисплея наверху сменил.
– На верхнем ярусе? – насторожился я.
– Да. Но это… не то. – Бак опять улыбнулся. – Это в салоне совещаний, где комиссия работает. Не знаю, что там между учеными было, но дисплей пришлось ремонтировать. Думаю, крепко они там о чем-то поспорили… Их теперь не узнать. Раньше вели себя тихо, солидно, спортзал посещали… А вот получили гору всяких материалов по лунам Урана – и будто их кто подменил. Внутренний распорядок ни во что не ставят, спят и едят как попало и когда попало, бороды отпустили. Некоторые из салона сутками не выходят. Сегодня забрел к ним экран менять, а в салоне шум стоит – боязно в дверь войти. Вошел – на меня никто внимания не обращает. Кричат, смеются, друг друга с чем-то поздравляют, по спинам хлопают. И меня хлопали, пока я ремонтом занимался. Как дети, честное слово. А вчера один… длинный такой математик, ну, фамилия у него еще двойная – Чулымов-Енисейский… в кафе за ужином ковш киселя на себя и меня опрокинул. Случайно, конечно, – торопился уж больно. «Куда торопитесь?» – спрашиваю. Извиняется он. «Ждут меня наверху, – отвечает. – Без меня, – говорит, – работа у них там не клеится». Вижу, очень ему неудобно за свою неловкость. Ну, я, конечно, все это в шутку обернул. «Работа, – говорю, – не волк, в лес не убежит, отдыхать вам надо». Он растерянно так посмотрел на меня, отвечает: «Верно, в лес не убежит, поэтому ее, окаянную, делать надо…» А сам небритый, бледный какой-то, глаза красные, а под глазами круги… В общем, пора, я думаю, вам в это дело вмешаться. Дай им волю – загонят они себя этаким-то аллюром!..
– Непременно вмешаюсь. К сожалению, Феликс, все это так… Давайте-ка сменим тему, – предложил я. – Как там наш «диверсант»? Неужели притих?
– Не знаю, – вяло ответил механик. – Может, притих. Разбитых экранов много, и мне пока трудно ориентироваться. Экраном меньше, экраном больше – в теперешней обстановке не очень-то уследишь…
Мне подумалось, что капитан, по-видимому, прав. Этот бритоголовый увалень, будучи превосходным специалистом по вакуум-оборудованию корабля, как инженер-хозяйственник, напротив, оставлял желать лучшего. По крайней мере в делах хозяйственного учета.
– Ладно, – сказал я, – допустим… По поводу чужака никаких новостей?
Бак неуверенно пожал плечами:
– Если говорить конкретно – нет. Однако мне кажется, чужак потревожил не только десантников.
– Да? А почему это вам кажется?
– Понимаете ли… Недавно мне выпало быть свидетелем одного занятного происшествия. – Бак оживился. – Происшествие, в общем-то, ерундовое, но с криминальным намеком… Принял я душ перед сном, где-то за полчаса до полуночи. Время позднее, тихо вокруг, в душевой я один. Переоделся в гардеробной, к выходу подошел и уж было дверь отодвинул, да вспомнил, что белье в утилизатор не сбросил. В коридор по инерции все-таки выглянул. Вижу, там, в самом конце коридора, человек из атриума вынырнул и быстренько так оттуда в моем направлении засеменил. «Куда это, – думаю, – он торопится?» Только подумал, а тут еще двое из атриума вынырнули. Человек оглянулся на них и шагу прибавил. Кухонный отсек миновал, отсек холодильников тоже… Те двое его окликают: «Эй, парень, погоди!» А тот от них чуть ли не бегом. Двое не отстают. Озадачило это меня. Я осторожно выставил глаз из дверного проема, наблюдаю. Судя по костюмам, все трое – парни из корабельной команды. Но кто такие, конкретно издали определить не могу. К тому же первый, торопыга этот, лицо рукой прикрывает. Вот так… – Бак показал как: прикрыл растопыренной пятерней нижнюю половину лица.
– Потом вижу: рука у него нормальной окраски, белая, а лицо и волосы голубовато-серые. Прямо оторопь меня взяла… Тех двоих я узнал наконец – ребята из группы энергетиков. А «серого» узнать не могу, хоть тресни!.. Энергетики «серого» нагоняют – недалеко уж от меня это было – и бесцеремонно так, грубо за руки его хватают. Тот разозлился, шипит на них: «Какого черта вам от меня надо?! Вы что, – говорит, – балбесы, не видите, как меня краской заляпало?! Не дадут человеку спокойно пройти в душевую!» Ну, энергетики узнали его, стушевались. «Прости, – говорят, – друг Жора, не за того тебя приняли». Укоряют его: «Чего же ты, сякой-эдакий, не отзываешься, когда тебя окликают!..» Жора глазами похлопал, да как рассмеется. «Ой, – говорит, – не могу! А ведь вы, парни, меня именно за „того“ и приняли, не отпирайтесь! Ловлю, значит, затеяли? Ой, не могу!..» Энергетикам, конечно, обидно. «Заткнись, – отвечают ему. – В таком виде будешь ночью по коридорам шататься – нарвешься, это уж точно. Кто верит, кто нет, но, если слух прошел, ребята начеку, сам знаешь. Фонарь ненароком подвесят – иди потом доказывай, что ты не верблюд!..» Смеяться Жора сразу перестал: «Да, – говорит, – что верно, то верно. Вы, – говорит, – ребята, почаще в зоопарк забегайте на верблюдов смотреть – может, будет нам, двигателистам, безопаснее по коридорам ходить».
– Георгий Шульгин? – полюбопытствовал я. – Из группы двигателистов? Наш корабельный художник?
– Он самый, – подтвердил механик. – Ну так вот, заходит Жора в душевую, раздевается, одежду бросает в утилизатор. Посмотрел я на его заляпанное краской обличье и говорю: «Нервный тебе, видать, сегодня натурщик попался…» Он зырк на меня, но молчит. Я опять ему шпильку: «Художником быть нынче небезопасно, а?..» И тут с ним припадок веселого настроения приключился. Ростом невелик, а хохотать умеет будь здоров! Стоит передо мной голый, с испачканной физиономией и заливается во все горло, слезы вытирает. «Да, – говорит, – чувствовал я, что в искусстве ты разбираешься, но чтобы до такой степени превосходно!..» Головой в изнеможении покачивает. Разговорились. Оказалось, натурщики здесь ни при чем. Жора большое полотно для картины готовил, допоздна в изостудии задержался – фон какой-то накладывал. Распылитель красок чего-то испортился, и фон ему, Жоре, вместо картины прямо на физиономию лег… Он, бедняга, выглянул в дверь – вроде бы нет никого в коридоре. Лицо кое-как руками прикрыл – стеснительно все же перед людьми, если встретишь, – и бегом в душевую. Остальное я видел. Ну, конечно, спрашиваю его: «А что это на тебя энергетики навалились?» – «Да так, – говорит, – делать им нечего. Одну гипотезу им любопытно проверить…» – «Какую, – спрашиваю, – гипотезу?» – «Это их, – отвечает, – дело какую…» Ну я ему прямо: «А тебе это разве не любопытно, не трогает?» Он смеется: «Отчего же не трогает? Ты что, ослеп, радость моя бритоголовая, не видел, что ли, как они мне пытались руки за спину завернуть?» Подмигнул мне заляпанным глазом и пошел мыться… Такие вот дела, – подытожил Бак. – Выходит, все знают, но помалкивают.
