Сергей Лукьяненко - Планета, которой нет
Они не будут вмешиваться даже в прошлое своей собственной планеты — мои потомки и враги, запустившие колоссальную военную машину, но не желающие объяснять причину этого…
— Пока что — мое слово против вашего, — тихо сказал я. — Слышите, Маэстро? Вы — фантом, но Храм воспринимает вас как реального человека, Сеятеля. Так?
— Так, — голос ударил отовсюду. Стены, пол, потолок, столик с остатками напитков резонировали, как огромные мембраны. Нам отвечал Храм.
— Я землянин из двадцатого века, — понимая всю излишность своих слов, представился я. — Вы, Храмы, пытались меня убить. Преграждали дорогу мелкими неприятностями…
— Храм не способен на прямое убийство Сеятеля, — с достоинством отозвался бесполый голос.
— А косвенное? Бросить землянина возле готовой взорваться шлюпки — это в рамках законов?
— Таким был реальный ход событий, не вмешайся мы в психику клэнийца…
— Ладно, оставим старое… Сейчас, когда я в Храме, когда я понимаю вас и ваши цели — я так же авторитетен, как Маэстро?
— Да. — Голос последовал с некоторой запинкой. — В определении Сеятеля нет указания на даты рождения…
— И в этом моя ошибка, — хмуро сказал Маэстро. — Но слишком уж невероятно было предположить… А, к черту!
— Я требую выделить мне корабль, способный осуществить мгновенный гиперпереход к Земле.
— Запретный курс, — отреагировал Храм. Маэстро улыбнулся.
— Земля в опасности. Она превыше всего! — крикнул я наугад.
— Постулат номер один, — спокойно подтвердил Храм. — Корабль расконсервируется.
— Отмена приказа, — твердо произнес Маэстро. — Опасности нет.
— Логическая нестыковка, — с какой-то едва заметной иронией сказал Храм. — Твое слово, Стас, против слова Сергея. Аргументируйте свои заявления.
— Корабль сектантов предполагает сбросить на Землю кварковую бомбу. Остановить кварковый распад невозможно.
— Аргумент принят, отвечает первому закону. Корабль расконсервирован.
— Сектанты в любом случае не доберутся до Земли, — упрямо заявил Маэстро. — Включи блоки исторической памяти, есть ли в них свидетельства о появлении сектантского корабля в конце двадцатого века?
— Аргумент принят. Перехват сектантов опасен и нецелесообразен. Корабль консервируется.
— Сергея с планеты Земля закапсулировать в хронокапсуле. — Маэстро явно готовился развить успех. — Его спутников выкинь на поверхность планеты.
— Всех не могу. — Теперь уже насмешка ощущалась явно. — Воздействие на землянина Даниила недопустимо. Капсуляция принца Сергея также не нужна. Он не проявляет агрессивности.
— Храм! — Я стиснул зубы, напрягся, готовясь к последней схватке. — Насколько разработана теория времени? Возможно ли, что существующая реальность погибнет и будет заменена другой — без планеты Земля и с Храмами, возникшими неизвестно откуда?
— Некоторые теории допускают такое, — осторожно сообщил Храм.
— Ты должен защищать Землю, — тихо, но убедительно произнес я. — Даже если один шанс из миллиарда допускает ее гибель, ты обязан встать на мою сторону.
— Да, — не совсем уверенно ответил Храм.
— Земля двадцатого века должна быть в неведении о галактической цивилизации! — яростно сказал Маэстро по имени Стас. — Не подчиняйся ему! Просчитай реальность правоты тех теорий, которые допускают гибель Земли.
— Четыре с половиной процента, — сообщил Храм.
— Это достаточно много, — упрямо сказал я.
— Согласен. — Храм явно переходил на мою сторону. — Стас, вы признаете правоту своего предка землянина?
— Нет, — твердо сказал Маэстро. — Опасность того, что земляне заметят космический корабль в небе своей планеты, слишком велика. Оба варианта выходят за рамки законов.
Он явно что-то замыслил. Странно, почему судьба вновь приводит меня в Храм для решающей схватки? Только теперь наверняка бой будет не на мечах.
— Я могу вызвать эмоциональные матрицы других Храмов для нашего спора? — поинтересовался вдруг Стас.
— Нет, — принял решение Храм. — Человек с Земли по имени Сергей действует в рамках своей логики во имя той же цели, что и ты. Вызов эмоциональных матриц равносилен подавлению личности Сергея коллективным мышлением, в то время, как его неправота не доказана.
Секунду длилась тишина. Затем голос Храма объявил:
— Вам предлагается ментальный поединок. Проигравший помещается в темпоральную капсулу и находится там до распоряжения его победителя. Вы согласны с условиями?
Я кивнул. Возражать не было никакого смысла — если я предложу бой на плоскостных мечах — фантом найдет массу аргументов против… А возможно, что он прекрасно владеет любым видом оружия…
— Я готов к ментальному поединку, — сухо сказал Маэстро-Стас. Он поправил одежду, снял и положил на столик свои очки. Он готовился так, словно нам предстояла заурядная драка… Я ощутил тревогу и провел рукой по оружию: бластер, дисковый пистолет, плоскостной меч.
— Оружие в этом поединке не поможет, — радушно сообщил Стас. — Только то, что сумеешь создать сам… Начали!
И снова нас окружил влажный холодный туман. Мы неслись в то место, которое Храм выбрал для ментального поединка.
18. Разум и чувства
Жирная болотная грязь доходила мне до щиколоток. Было довольно холодно, дул легкий ветерок, но прохлады он не приносил. В небе раскаленным угольком тлело маленькое умирающее солнце.
Где-то вдали чернела полоска далекого леса.
Это и есть «ментальный» поединок? Выбросить нас с Маэстро в безжизненное место и наблюдать, кто первым прикончит противника? А что это, собственно, за планета? Гиперперехода я не ощутил. В мире, где даже хранитель Храма не имеет физического тела и место для поединка должно быть необычным… Иллюзорным…
Я осмотрел свой костюм, оружие. У меня забрали все — и плоскостной меч, и бластер с плоскостным пистолетом. Даже маленький парализатор однократного действия, тонкая металлическая палочка, которую я всегда ношу во внутреннем кармане. Исчезла и такая необходимая вещь, как вибронож. Батареи боевого костюма оказались полностью разряженными. Режим защиты не работал — с этим я еще мог смириться. Но не функционирующая аптечка — это уже слишком…
Я прекратил бесполезный поиск несуществующего снаряжения и осмотрелся. Ничего необычного не оказалось… Голая, ровная степь — почти такая же, как в Казахстане. Далекий лес тоже выглядел вполне заурядно. Темная точка парящей над лесом птицы вносила какой-то живой мотив в безлюдный край.
Точка приближалась. Вначале я понял, что очень большая птица. Затем, что это флаер или боевой катер: птица отсвечивала то буро-голубоватым, то серебристо-блестящим.
Потом я понял, кто летит ко мне.
Тело дракона достигало метров десяти-пятнадцати в длину. Под брюхом чудовища, белесым и с виду незащищенным, были сложены две или три пары коротких широких лап. Крылья, обтянутые бугристой серой кожей, казались слишком маленькими для такой махины. И как он ухитряется держаться в воздухе?
Дракон дернулся, изо всех сил топорща крылышки. И начал падать, судорожно колотя крыльями по воздуху.
Так вот в чем суть ментального поединка! Бой логики, разума, хладнокровия!
Крылья дракона торопливо росли — но это помогло ему лишь замедлить падение, перейти в планирование. Я злорадно усмехнулся. И почувствовал, как тело охватывает приятная легкость. На иллюзорной планете уменьшилась сила тяжести…
Дракон вновь летел уверенно, сильными взмахами крыльев поднимая небольшой ветерок. На покрытой костяными пластинами морде отчетливо выделялись два больших фасеточных глаза. Под ними, усеянная длинными острыми зубами, раскрывалась широкая пасть…
Я негромко присвистнул, подзывая своего коня. Вскочил в седло. Тяжелые доспехи, которыми успело обрасти тело, уже казались привычными. А меч, не плоскостной, а обычный, из напоминающего бронзу сплава, словно прирос к руке.
Дракон громко рассмеялся человеческим голосом, голосом Маэстро.
— Стандартный дебют ментальных поединков, не так ли, Сергей? Но бронзовый меч слишком тяжел, ты не сможешь держать его так свободно…
Меч в руках налился тяжестью.
— Он не бронзовый, — торопливо выкрикнул я. — Это сплав титана и бериллия.
Меч вновь стал легким.
Дракон выставил толстые когтистые лапы, опираясь на землю. Взмахнул исполинскими крыльями — ураган едва не снес меня с места. И дохнул огнем из раскрытой пасти.
Спрыгнув с коня, я увернулся от струи ревущего темного пламени. И с радостью осознал ошибку противника: пламя возникло в драконе не за границей острых клыков, а в пасти, в нежно-розовой мягкой глубине драконьего тела…
Рев, который издает дракон, обжегшись собственной огнеметной смесью, можно сравнить только с гулом взлетающей ракеты. Я зажал уши, сильно жалея, что не могу одновременно заткнуть и нос. Сожженная заживо лошадь источала невыносимое зловоние…
