Джулиан Мэй - Алмазная маска
Самой слабой головой в метаконцерте, именуемом Гидрой, был Артур Квентин (Парнелл, сын Адриена Ремиларда, он поднял руку на свою старшую сестру Адриену). Все преподаватели в один голос заявили, что Артур редкий болван, его едва хватило получить специальность инженера-нанотехника. Роста он был высокого, черноволос, как и его кузен Марк, но в отличие от него, обладавшего гармоничным телосложением, Артур был мешковат, неуклюж, хотя и очень силен. Годами позже, когда Доротея телепатически показала мне его изображение, я нашел, что он здорово походил на героев тридивизионных сериалов. Его роль в метаединении самая простая – он представлял как бы мускульное усилие мысли, грубое силовое воздействие. Именно Артур был ненасытным пожирателем жизненной силы жертв; также, впрочем, и неутомимым сексуальным партнером свихнувшейся на этой почве Селии.
Когда молодым Гидрам стукнуло восемнадцать, мисс Огилви все реже и реже стала появляться в городке. Теперь молодые люди сами обеспечивали себя всем необходимым. В следующем году в автомобильной катастрофе погибла чета Кемпбелов, на их места никого не взяли. Дядя Фред тоже почти перестал бывать на острове. В 2059 году в местной газете появилась крохотная заметка: не знавший покоя бизнесмен Фредерик У. Р. Янг, владелец фермы Санейгмор и Эринис Хауса на планете Элизиум, погиб во время пожара, случившегося в отеле на «русской» планете Чернозем. Все его состояние перешло к опекаемым им детям.
Все ждали, что молодые люди тут же продадут ферму и отправятся в более веселые и многообещающие края, но они продолжали вести прежний образ жизни и не помышляли никуда уезжать.
Тогда-то на острове и появился Килнавский дух.
Когда в местном магистрате подсчитали количество жертв Гидры на Айлее, оказалось, что их двадцать девять человек. Каждый год погибали трое-четверо несчастных, причем серия исчезновений началась как раз в тот год, когда молодые Ремиларды появились на острове. Возраст, пол не имели значения, вот что было интересно: все убитые были субоперантами, то есть людьми с сильным, но так и не проявившимся метапотенциалом. Большинство из них исчезли без следа. Только от первых трех убитых остались кусочки сожженной одежды и зола.
Эти случаи дали толчок разговорам о появлении злого духа из Килнава. Составившие Гидру молодые люди решили воспользоваться старой легендой, и кое-кто из островитян, особенно дети, случалось, сталкивались в безлюдных местах с маленьким, напоминавшим гнома существом.
Местная полиция считала, что все эти слухи о привидении не более чем вздор и глупая болтовня. Однако вопреки их усилиям случаи исчезновения людей так и оставались нераскрытыми, пока не произошла трагедия с тремя учеными из Эдинбурга и делом не заинтересовались экзотики из Галактического Магистрата и сам Первый Магнат Земли.
Опять среди общественности поползли зловещие слухи о монстрах из семьи Ремилардов, однако Верховный лилмик сделал все, чтобы первая по своим метапсихическим возможностям человечества семья не потерпела ущерба. Моя хроника – единственный полный и правдивый рассказ о случившихся тогда событиях.
Спустя несколько дней после трагедии профессор Маша Макгрегор-Гаврыс была подвергнута суровому и длительному просвечиванию. Эта процедура была проведена по ее настойчивому требованию – она даже попросила использовать специальный детектор лжи, созданный в Кембриджском университете. Властям тоже было крайне важно определить мотивы преступления – было ли то случайное нападение с целью пожрать жизненную силу, как то происходило с предыдущими жертвами на острове, или Фурия, руководившая Гидрой, преследовала какую-то далеко идущую цель. Определить, что свело на узкой дорожке Гидру и трех ученых, добраться до причины преступления – значило найти решающее звено, объясняющее эти убийства.
Просвечивание, казалось, подтвердило первую версию, и все же профессор Макгрегор-Гаврыс настаивала, что, возможно, все дело в последних результатах исследований, которыми занимались Роберт и Виола Страчан и Ровен Грант. Что-то они говорили об опасной перспективе дальнейшей работы в области церебральной искусственной машинерии. По указанию Поля Ремиларда были подняты все файлы и записи погибших ученых – к его удивлению, все конечные выводы, сделанные Страчанами и Ровен свидетельствовали о том, что никаких опасных тенденций в создании машин, механически значительно повышающих мощь оперантского усилия, не предвиделось. По всем результатам выходило, что вреда от подобных устройств не более чем от ксенопланетологов или городских пожарных. Сделали еще одну проверку, подняли и задействовали все относящиеся к этому проекту материалы… Никаких зацепок! Все гладко… В конце концов Маше Макгрегор-Гаврыс пришлось согласиться с тем, что шесть месяцев в оздоровительном автоклаве не прошли для нее бесследно. Она, например, позволила чуждому сознанию вторгнуться в ее разум. Отсюда следовало, что и в воспоминаниях о последних днях своих родственников, об их разговорах она могла что-нибудь напутать, и высказываемая ими тревога по поводу развития искусственных ЦГ имела под собой иную почву.
Однако Поля Ремиларда трудно провести – он сразу понял, точнее, интуитивно почувствовал, что в этой истории с ребятами из Эдинбургского университета что-то не так. Он был не так легковерен или сражен горем, как Гран Маша, чтобы согласиться, что давным-давно ведущиеся в среде метафизиков и метапсихологов разговоры о потенциальной опасности, связанной с развитием церебральных генераторов, – всего лишь пустые домыслы. Дыма без огня не бывает, тем более когда в таком деле задействованы ведущие научные авторитеты, такие, как брат и сестра Страчаны и Грант. Что-то, безусловно, не так с последними статьями этих ученых, банальные результаты, зафиксированные на их личных компьютерах, выглядели очень подозрительно. Тем более если Маша Макгрегор-Гаврыс находилась под воздействием Гидры, которая вынудила их поехать на Айлей… Все это выглядело очень подозрительно… Естественно, в том смысле, что убийство не было ритуальным актом пожирания жизненной силы. Нет, причина лежала глубже, она имела четкое логическое обоснование. Однако Поль Ремилард ни с кем не поделился своими сомнениями. Даже с Трома'елу Леком.
Он лично со всей возможной мягкостью расспросил маленького Кеннета, но мальчик не мог сообщить ничего ценного за исключением подтверждения того факта, что его сестра Доротея испытывала дурные предчувствия и точно определила источник опасности – ферму Санейгмор. Это было серьезное свидетельство – поэтому, решил Поль Ремилард, к разговору с маленькой занудой надо подготовиться основательно. Почему он решил, что Дороти Макдональд зануда, Поль не мог объяснить. Слишком спокойна, вежлива, реакции неадекватны случившемуся – так ведут себя отличники в школе, почему-то сказал себе Ремилард. Зубрилы… Подобных типов он не любил.
Доротея все это время находилась как бы в шоке, однако она не плакала, ни каким-либо другим образом не выказывала горя. Она ушла в себя, в свое сознание никого не допускала, и следователи пришли к выводу, что пробить ее защиту невозможно – не дай Бог, погубим девочку. Она охотно, добросовестно отвечала на все вопросы, даже поработала с компьютерным художником, который с ее помощью пытался составить портреты двух подозрительных людей, с которыми Доротея познакомилась на пароме. (Дискета, оставленная ими, была разобрана по косточкам, группа специалистов ощупала каждую детальку. Результатов не было.) Девочка подробно описала всю сцену убийства, привидевшуюся ей. Потом с тем же художником они составили тридиизображения двух других членов преступной группы.
Оба – и Поль Ремилард, Первый Магнат Земли, и Дознаватель Трома'елу Лек – согласились, что, конечно, вряд ли девочка видела все это на самом деле. Просто до нее дошли какие-то метапсихические импульсы, излучаемые ее матерью и другими жертвами. Со временем изменилось и отношение к девочке. Случилось это не без влияния Поля Ремиларда. Следователи вдруг загорелись желанием подвергнуть Доротею испытанию с помощью просвечивающего луча – все они вдруг переполнились уверенностью, что свидетельница знает куда больше, чем говорит или сознает…
Поль Ремилард тоже включился в эту кампанию – он попытался доходчиво и убедительно объяснить Доротее, как важно для дознания проверить ее мозги. Он заявил, что ей дадут гипнотическое средство, она не почувствует никакой боли. Ни малейшего беспокойства.
Ди не мигая смотрела на Первого Магната – тот даже поежился (ну и девица!..), – потом спросила тонким взволнованным голосочком:
– Какое средство? То, какое метатерапевт дает больным, чтобы проникнуть в их сознания?
Ремилард покусал губы и кивнул. Доротея побледнела.
– Ни за что! – решительно заявила она, и никакие призывы Магната, дознавателей, бабушки, никакие доводы, уговоры, требования не могли помочь.
