Мрачные тайны Луарвига - Лариса Куницына
- И ты всё это знала с самого начала? И не сказала, - он с упрёком взглянул на меня.
- Потому что он заслужил ещё один шанс, так пусть воспользуется им.
- Он спалил нашу картину.
- Я помню. Может, он прав? Может, только так и нужно поступать с такими вещами, но не у каждого хватит на это духу.
- Наверно, - Терренс пожал плечами. – Знаешь, я чувствую себя спокойнее с тех пор, как её не стало. И Макс тоже. Он рад, что ему не нужно больше думать как обойти завещание старика дель Соля. Вот только решится ли он снова доверить МакЛарену заботу о своей спине?
Я пожала плечами. Такие вещи каждый решает сам. Взглянув на конверт, я увидела штемпель межпланетного отдела Санкт-Петербургского почтамта. Распечатав, я достала голубой лист почтовой бумаги с именным логотипом академика Преображенского. Текст письма был напечатан на компьютере шрифтом, имитировавшим изысканный почерк.
«Дорогая Дашенька, извини, что пишу коротко, но у меня как всегда забот полон рот. Лечу на раскопки в Арктику и когда выберусь из вечных льдов, один Бог знает. Так вот, о вашей картине. Я показал её коллегам, и она произвела на них как раз такое впечатление, какое я ожидал.
Тщательно изучив репродукцию, Ван-Меер пришёл в замешательство. Он восемьдесят три года занимается Северным Возрождением и в особенности творчеством братьев Губерта и Яна Ван Эйков, и теперь готов поклясться, что по манере письма, по композиции – это – Ян Ван Эйк, но по сюжету – это произведение совершенно для него невозможное.
Артуа, который давно слывёт у нас мрачным мистиком, обратил внимание на отражение в зеркале, изображённом на картине. Он извлёк из запасников Лувра какую-то латинскую рукопись и, ссылаясь на неё, настаивает, что картина написана дьяволом. Схожесть со стилем Ван Эйка он объясняет тем, что дьявол, являясь тёмной сущностью, не имеющей искры божьей, не может самостоятельно создавать талантливые произведения и потому вынужден занимать талант у смертных или просто копировать их почерк.
Рамирес припомнил, что Родриго де Логроно писал в своих мемуарах со ссылкой на инквизитора Алонсо Салазара де Фриаса о некой картине, привезённой в Наварру из Фландрии. С помощью этой картины мелкий торговец по имени Мигель Торрос произвёл магический обряд, во время которого убил при соучастии служанки свою жену. Дьявол явился к нему в виде чёрной собаки и заключил с ним пакт, в результате которого торговец получил горшок с золотом. Но той же ночью сторож застал его при попытке зарыть в саду покойную супругу, о чём донёс властям. Торрос какое-то время отказывался говорить правду, но картина неожиданно изменилась, как зеркало отобразив сцену убийства, после чего потрясённый Торрос и его соучастница во всём сознались. В горшке оказалась пыль. Чем закончилась эта история, наш почтенный сеньор не помнит, но полагает, что, скорее всего, банальным аутодафе. Судьба картины неизвестна.
Джениро ничего интересного не сообщил, но просил известить тебя, что Нью-Йоркская картинная галерея согласна приобрести картину и просит прислать её для экспертизы. В желании увидеть эту доску в натуре, пожалуй, единодушны все мои коллеги, так что, если это возможно, замолви словечко.
И напоследок, мой личный вклад, вернее, моего весьма способного ученика. Мой аспирант Коля Васин тщательно изучил копию картины и пришёл к выводу, что страницы открытой книги на столе, вероятно, написаны позже, поскольку оттенок краски не соответствует фламандской школе этого периода, а буквы слишком выпуклые, и шрифтом напоминают печатные издания на древнееврейском, которые получили хождение лишь в шестнадцатом веке. По-видимому, оригинальный текст находится под верхним слоем краски, но это можно определить достоверно только при исследовании подлинника картины.
Ну вот, мы заходим на посадку. За иллюминатором – белым-бело. Пора прощаться. Напиши, если узнаешь что-то новое о картине.
Твой А. Ф.»
Я свернула письмо с чувством, что закрываю последнюю страницу жуткой повести. Тайна картины, скрытая под слоем краски и запечатанная для верности печатью Соломона, навсегда исчезла в огне. И как знать, только ли пламя камина стало причиной её гибели, или она сгорела, не выдержав жара от пылающего сердца возродившегося из бездны алхимика. Ему оставили жизнь, и он взял в руки меч, чтоб начать свою битву. Что ж, он не одинок на своём ристалище… Мне хотелось, чтоб он это знал. Я взглянула на часы и улыбнулась. До нашей встречи оставалось меньше десяти часов.
Часть 2
Рыцарь
Вампир уходил от погони с завидной ловкостью, той самой, что демонстрируют обычно эти дети Тьмы с наступлением ночи. Он нёсся по узким улицам Эйка, почти не касаясь ногами грязной, мокрой от дождя брусчатки, внезапно скрываясь от своего преследователя за углом или в тёмном провале подворотни. Было ясно, что его гонит по сумрачным закоулкам города страх, вернее, даже ужас. Он не пытался защищаться, он просто бежал, пытаясь спрятаться в мрачном лабиринте среди нагромождения одинаковых серых домов с тёмными заколоченными окнами, наглухо запертыми дверями и заваленными мусором и хламом душными дворами-колодцами. Он знал этот район как свои пять пальцев. Тем более ужасающим было то, что его преследователь отставал от него не более чем на десять метров.
Охотник шёл за ним уверенно и спокойно. Двигаясь также быстро, легко и бесшумно, он, тем не менее, сохранял полное самообладание и точно просчитывал каждый шаг перепуганной жертвы. Это позволяло ему внезапно срезать угол и предугадать направление, куда свернул на мгновение скрывшийся из виду противник. С каждым таким удачным ходом он всё больше сокращал дистанцию, отделявшую его от вампира. Тот несколько раз пытался навести его на ловушку, то вдруг перелетая через широкую яму, куда неминуемо свалился бы любой другой, или вдруг перемахивая через забор, верх которого был утыкан острыми кусками покорёженного металла, способного распороть любую коснувшуюся его плоть. Но охотник чувствовал эти ловушки, словно внезапная вспышка интуиции подсказывала ему прыгнуть дальше или выше, и он, не снижая скорости, продолжал преследование.
Вампир тем временем окончательно потерял самообладание, от чего запутался в сплетении похожих одна на другую улиц и, внезапно метнувшись в сторону, почувствовал, что впереди его ждёт тупик из стен трёх сдвинутых вместе домов. Мгновенно изменив направление, он, тем не менее, потерял драгоценные доли секунды и явственно услышал за спиной плеск, когда охотник на бегу ступил в глубокую зловонную лужу. В отчаянной попытке оторваться,
