Уильям Бартон - "Урожайная Луна"
— Да. Полет рассчитан на три года. Двенадцать человек, им понадобится врач. Хороший врач.
Еще как понадобится. У нас здесь полевой хирург, терапевт и фармацевт, три медика на сорок членов экипажа.
Серьезные глаза сына долго изучали меня. Потом он сказал:
— Тебе нужно кое-что знать, папа. Месяц назад наконец-то допустили к летным испытаниям ядерный ракетный двигатель «Ровер-1». Прототип с тягой почти 34 тонны готов к полету.
— Тот самый двигатель с твердофазным реактором из проекта NERVA?[4]
— Да, папа. Речь шла о том, чтобы присобачить «Ровер-1» к первой ступени «Сатурна-IVB», а выше установить оборудование, оставшееся от программы «Аполло», и некоторые компоненты орбитальной станции. На складах законсервировано достаточно железа от «Аполло/Сатурн», чтобы его хватило на три экспедиции. И теперь они полагают, что выяснили, из-за чего раньше взрывались ракеты. Сейчас это называется проект «Starover».
Я хмыкнул. «Starover» — «Звездный скиталец». В честь романа Джека Лондона, что ли? Впрочем, нет. В начале шестидесятых, когда я тренировался для полета на «Джемини», один инженер из NASA написал о приключениях исследователя космоса Дига Аллена.
— Да никто не полетит на Марс на корабле такой конструкции, — сказал я.
— Нет, конечно. В любом случае, марсианский посадочный модуль не будет готов раньше 1982 года, сколько бы денег в него ни вбухали. Сейчас говорят о предварительных миссиях к трем астероидам поблизости от Земли. Первая — в 1977 году.
А мне оставалось сидеть на Луне и кусать локти. Бобби снова улыбнулся:
— Экипаж каждой миссии будет состоять из трех человек. Астронавт-инженер, какой-нибудь ученый и геолог.
— И под них уже выделено финансирование? Он пожал плечами:
— Почти. Все равно раньше осени голосование по бюджету на следующий год не состоится.
— Как-то не верится, что Макговерн такое одобрит.[5]
— После слушаний по импичменту он сидит тихо, как мышь. Чертовски трудно оправдать импичмент только что вступившего в должность президента, а антивоенная партия Макговерна сделала Билла Миллера президентом на один срок, несмотря на прекрасную экономику, которую ему передал Никсон, но республиканцы, контролирующие обе палаты конгресса с небольшим перевесом, все же попытались.
— Что же, слушания не дошли до обеих палат?
— Нет. Ты слышал, что вице-президент Иглтон собирается подать в отставку?
— Нет!
— Сегодня утром передавали в новостях. — Сын постучал пальцем по голове и многозначительно взглянул в телекамеру. Черт, есть предел тому, что мы можем говорить. Это ведь открытый канал.
— И кто же?..
— Говорят, Сержант Шрайвер.
— Парень из Корпуса мира? — Отлично, еще один Кеннеди. Просто поразительно, о чем только люди думают, ведь Джек и Бобби уже сидят в сенаторских креслах — один в Массачусетсе, а второй в Нью-Йорке. Если бы Тедди не свалился в машине с того моста и не утонул, их сейчас было бы уже трое.
— Говорят, Макговерн теперь уже никогда не выставит свою кандидатуру на перевыборах, ведь он пытался вытащить нас из Вьетнама как раз тогда, когда мы начали побеждать.
— До 1976 года еще долго. Всякое может случиться. Сын улыбнулся:
— Может, и так, но демократы уже называют своим кандидатом Эда Маски.
— Э-э-э… из Мэна?
— Ага. А республиканцы поглядывают на Теда Агню.
— Кого?
— Губернатора Мэриленда. Билли рассмеялся:
— Думаю, когда ты собирался на Луну, он был еще членом школьного совета Балтимора.
— Господи… — Когда сидишь на другой планете, время летит с бешеной скоростью. — Значит, поляк и… кто? Француз? Может, Эгню?
— Грек. Если он победит на выборах, то мы отправимся на Марс. А пока республиканцы предпочитают придерживаться взглядов Никсона.
Черт побери, да из-за Никсона-то я здесь и торчу. Но вслух я этого не сказал. Теперь надо следить за своими словами.
— Значит, ты полагаешь, что я могу подать заявку на этот… «Звездный скиталец», когда вернусь домой?
— Конечно. Ведь ты и мистер Паттерсон — единственные в мире планетологи с полевым опытом. Так что полетите вместе: ты, он и какой-нибудь новичок.
— Очень сомневаюсь, что Мит в ближайшие годы захочет куда-либо лететь.
Он пожал плечами и улыбнулся. На секунду посмотрел в сторону от камеры. Нахмурился.
— Э-э… время заканчивается.
— Да. Как хорошо, что мы с тобой поболтали, Билли. Когда ты был во Вьетнаме, мне так не хватало тебя.
— Что ж, скоро увидимся. Я попрошу прислать тебе по факсу подробности проекта «Скитальца», как только они станут доступны.
— Спасибо. Эй, а сможешь в следующий раз прихватить и своих сестричек? — Миллисент сейчас уже почти шестнадцать, а малышке Беатрисе… что? Двенадцать? Господи…
Его взгляд наконец-то смягчился:
— Попробую, папа. Обязательно попробую. Живое изображение внезапно застыло.
Мы с Митом стояли в точке разворота последнего участка нашего пути, высоко на холмах западнее базы, чуть ниже гребня кратера. Забавно, как мало Луна похожа на иллюстрации во всех этих научно-фантастических журналах, которые я читал мальчишкой, или на фильм Джорджа Пала по роману Хайнлайна «Ракетный корабль „Галилей“». Как же они его назвали? «Пункт назначения — Луна»?
Неужели я всерьез думал, что когда-нибудь пройдусь по Луне? Может, и думал.
Плоские равнины из застывшей лавы, зазубренные горы, не тронутые ветром и водой? Смех, да и только. Мы знали достаточно, чтобы вообразить пыльные лунные холмы и низкие, покатые склоны, хотя и не могли разглядеть их в телескопы. Солнечный ветер слаб, но он дует на эти горы вот уже четыре миллиарда лет.
Я закрепил большую и угловатую телекамеру в гнезде для альтазимута[6] на верхушке треноги, а Мит в это время удерживал ее, чтобы она оставалась нацелена в сторону нашей базы, в точку на краю заваленного обломками поля, где, как предполагалось, должен совершить посадку «Орел-1».
— Подержи-ка контрольную цветную карточку. Надо проверить, сможем ли мы сфокусировать эту проклятую штуковину.
Он порылся в ящичке с инструментами, отыскал карточку и отошел, держа ее перед собой на вытянутой руке, а я тем временем поднял темный щиток и прильнул прозрачным стеклом шлема к резиновой окантовке видоискателя.
— Хе. Никакой перспективы. Впечатление такое, словно ты стоишь на краю пропасти.
— Если найдешь здесь пропасть, дай мне знать. Да. Мы и в самом деле устали от этого места.
Когда он отошел в сторону, я повернул трансфокатор, увеличивая картинку. Примерно в миле за последней из старых посадочных ступеней, неподалеку от того места, где разбился «R-1», ребята выложили из блестящего металлолома большую букву «Х», обозначающую точку посадки. Я выпрямился.
Мит стоял спиной к кратеру, глядя вверх в сторону его гребня, метрах в двухстах западнее и метрах в пятидесяти выше меня.
— Через неделю в это время, — сказал он, — я буду стоять здесь с тем русским парнишкой.
— Его зовут Муса Бородин.
— Мууза! Что за имечко! Даже звучит не по-русски.
— А Георгий Волыновский тебе больше нравится?
— Это пилот?
— Да. Кстати, генерал-лейтенант.
— Господи! — Он повернулся и посмотрел на меня, затем тоже поднял защитный щиток, чтобы мы могли видеть лица друг друга. — Не скажу, что мне было в кайф торчать здесь все это время, но мне всегда нравилось работать с тобой, Дикий Билл. Из нас получилась хорошая команда.
Я кивнул. Что тут ответишь? «А ведь ты пробудешь здесь еще как минимум год, прежде чем настанет твоя очередь возвращаться, так ведь, Мит?»
Он улыбнулся — наверное, прочитал мои мысли.
— Черт, Билли, думай обо мне, когда будешь задавать женушке по полной программе, ладно?
Просто треп. Здесь, на Луне, нет секретов. Когда мы учились в колледже, Миди Паттерсон не отличался особой деликатностью, а если с тех пор и повзрослел, то ненамного. Поэтому я ухмыльнулся, подыгрывая ему, и сказал:
— Знаешь, Мит, прошло столько времени, что я, пожалуй, уже и позабыл, как это делается.
— А может, это как езда на велосипеде?
Я уже собрался ответить, что через девять лет при одной шестой «g» я, наверное, и на велосипеде не смогу прокатиться, но тут у меня на глазах выступили слезы. Господи, если я начну плакать в шлеме, то не смогу вытереть слезы и направлять камеру, когда придет время. Поэтому я тряхнул головой и постарался взять себя в руки.
— Эй… — произнес Мит уже мягче.
— Судя по дате рождения ее ублюдка, она очутилась в постели с тем проклятым строителем и забеременела всего через три месяца после того, как мы оказались здесь.
— Да не бери в голову, Билл. Извини, если я… Я попытался улыбнуться.
— Знаешь, Мит, я был чертовски занят последние два года перед стартом. И не удивился бы, если…
