Нил Эшер - Тихий говор уткотрёпа
— Андерс!
Вероятно, она все видела, поскольку трос все время оставался туго натянутым, и теперь поднимала Тамиру наверх, подальше от деречей, которые засуетились вокруг второго умершего собрата. С троса оранжевыми хлопьями слетала оболочка. Я пару раз толкнул мертвого дереча ногой, и тот покатился вниз по склону, а остальные быстро заковыляли следом. Толан, поглядывая на меня снизу, пробирался параллельным курсом. Я показал ему на одну из вершин. На расстоянии нескольких минут хода имелась относительно ровная каменная площадка, нависающая как раз над тем местом, где пятеро оставшихся деречей догнали своего сородича, убедились в том, что он мертв, и теперь слонялись вокруг, словно потревоженные в гнезде осы.
— Нам надо как можно быстрее вернуться к дирижаблю. Никто не ответил, поскольку Тамира выбрала именно этот
момент, чтобы шумно извергнуть содержимое своего желудка. Вонь была еще хуже, чем от клейкой массы, которой она была измазана.
— Что это? — спросила Андерс.
— Они ее кормили, — объяснил я.
От этого Андерс стало почти так же плохо.
Наконец, усевшись на землю и выпростав запястья из когтерамы, Тамира, глядя на брата, протянула руку. Он расстегнул свой рюкзак, вытащил «оптэковскую» винтовку и протянул сестре. Тамира стреляла сидя, но первым же выстрелом сбила одного из деречей с далекого склона, и он, кувыркаясь, полетел вниз.
— Послушай, ты не можешь…
Дуло винтовки Толана уперлось мне в лоб.
— Мы можем, — сказал он.
Я заткнулся, и Тамира перебила всех деречей одного за другим, отправив их вниз, в скрытую туманом долину. Только тогда мы вернулись в базовый лагерь.
Стояла синь, но я уже был готов уснуть и поэтому с сожалением почувствовал, как вздрогнула гондола дирижабля. Кто-то взобрался вверх по трапу, потом прошел по мосткам. Вскоре Андерс открыла герметичную дверь и вошла внутрь. Я заметил, как она удивилась, увидев, что кабина дирижабля превратилась в жилое помещение. Я остался сидеть в кресле пилота, забросив ноги на панель управления и потягивая виски. Андерс отключила индивидуальную подачу кислорода, вдохнула воздух, а потом уселась на угол разобранной постели лицом ко мне.
— Тебе все это отвратительно? — спросила она.
Я пожал плечами. Старался сохранить невозмутимость. То, что происходило внизу, меня не беспокоило, а вот ее присутствие в гондоле вызывало тревогу.
— Для отвращения нет никаких причин. Теперь инцесту уже не придают такого значения, как раньше. Все генетические нарушения можно исправить еще в утробе…
— Разве я сказал, что испытываю отвращение? Возможно, это твои проблемы, иначе зачем бы ты здесь оказалась?
Она поморщилась:
— Ну, они так шумно себя ведут.
— Я уверен, это ненадолго, — сказал я. — Тогда сможешь вернуться в свою палатку.
— А ты не слишком любезен, не так ли?
— Просто осторожен. Я знаю, в какие игры вы играете. — «Вы»?
— Богатые и скучающие.
— Я всего лишь личный помощник Толана. Я наемный служащий.
Я услышал в ее голосе нотки обиды, и мое беспокойство еще более возросло, потому что она, конечно же, была права. Я не имел права относить ее к той же категории, что и Толана с сестрой. Она, скорее, ровня мне. Таким образом, Андерс мимоходом смела один из рубежей моей обороны.
— Хочешь выпить? — спросил я наконец, внезапно ощутив, как пересохло в горле.
Теперь я ожидал от нее справедливого негодования и отказа. Но Андерс оказалась более опытной и потому более опасной.
— Выпью с удовольствием.
После этих слов она расстегнула тугие застежки своих ботинок и сбросила обувь. Потом вытащила воздушный шланг из штекера на горле, обмотала вокруг баллона и, отстегнув баллон от пояса, поставила его на пол. Я выбрался из своего кресла, налил ей виски и добавил лед из недавно установленного холодильника.
— Отлично, — сказала она, принимая напиток.
Едва я сделал шаг, чтобы пройти мимо и вернуться к креслу, она поймала меня за локоть и усадила рядом.
— Знаешь, — заговорил я, — если мы не сообщим о том, что сегодня произошло, то автоматически становимся соучастниками. Это повлечет за собой перенастройку, возможно, даже стирание памяти.
— Ты гетеросексуал? — спросила она.
Я кивнул. Она положила ладонь мне на грудь и толчком опрокинула на спину. Я не стал сопротивляться и остался лежать. Андерс расстегнула брюки, спустила их и отбросила на пол, а потом, все еще оставаясь в рубашке и в узеньких трусиках, запрыгнула на меня верхом. Глядя мне в лицо, она расстегнула мой пояс, высвободила член и, сдвинув трусики, легко опустилась вниз. А потом начала ерзать взад и вперед.
— Ну же, давай! — воскликнула она, заметив выражение моего лица. — У тебя вся ночь, чтобы отплатить за услугу.
Целых тридцать секунд я пытался держаться. В конце концов мы оба разделись донага, и я отплатил за услугу. А потом в продолжение всей сини мы занимались тем, что остальные приберегают на тот момент, когда обычный секс становится скучным.
— Знаешь, Толан, так или иначе, хорошо заплатит за молчание. Я так понял, что Толан может не заплатить за молчание мне.
И решил, что ее слова заслуживают возмездия с моей стороны, которое и осуществил, а она шумно наслаждалась им, уткнув лицо в подушку.
Все темное время мы проспали беспробудным сном.
Тамира жаждала трофеев. Она хотела получить пару голов деречей, чтобы сделать из них чучела и установить по обе стороны проезда к ее с Толаном поместью на Земле. Поздним утром мы доели свои пайки и приготовились отправиться в путь. Я решил, что бесполезно толковать им о наказании, грозящем за обладание трофеями, сделанными из существ класса С. Они зашли так далеко, что это казалось сравнительно малым преступлением.
— Нам нужно обсудить мое вознаграждение, — произнес я.
— А мне кажется, что ты уже кое-что получил, — заметила Тамира, искоса поглядывая на Андерс.
Толан раздраженно поморщился от ее слов и повернулся ко мне:
— В десять раз больше, чем мое первоначальное предложение. Никто ничего не должен знать.
— Все, что вы повезете обратно, вы будете провозить в своем багаже, — добавил я.
Их самонадеянность поражала меня. Возможно, они сумеют заполучить свои трофеи — об этом мы узнаем сразу, как только вернемся в цитадель, но, скорее всего, одного из деречей вел беспилотник, и, как только существо погибло, спутниковая система наблюдения сделала об этом запись. Я в крайнем случае мог поклясться, что сам боялся получить от них пулю и только ради собственной безопасности участвовал в преступлении. Ну а если им все сойдет с рук, почему бы этим не воспользоваться?
За время подготовки я загрузил карту в свой КПК, ввел наши координаты и проложил более безопасный маршрут, чем тот, которым мы шли накануне. Устройство выдало курс, несмотря на запрет Толаном любого вида спутниковой связи. По положению солнца, времени, высоте и данным, загруженным из планетного атласа, компьютер точно привязал наш путь к карте.
К тому времени, когда мы вышли к обрыву, спрутоножки расползлись и поплюхались в свои лужи, а солнце залило местность светом, похожим на мерцание дуговой сварки. На этот раз мы легко преодолели расстояние на одной трети мощности когтерам, да еще останавливались, чтобы перекусить и отдохнуть. На одном из привалов я продемонстрировал, как пользоваться портативной горелкой, чтобы приготовить скальных моллюсков, но результат моей стряпни рискнул попробовать только Толан. Вероятно, он счел это мужским поступком. По пути я показал им цветущие паучьи лианы. Их пронзительно-красные мужские цветы в поисках раскрывшихся женских особей желтого цвета взмывали в воздух — растения и опыляющие их насекомые достигли такой степени симбиоза, что обогнали в этом отношении Землю. Позже, когда спрутоножки почуяли приближение сини и высунули куполообразные головы из воды, чтобы оглядеться выпуклыми желеобразными глазками, мы установили герметичные палатки на склоне градусов в сорок.
Андерс пристыковала свое жилище к моему, а в нескольких метрах от нас Толан и Тамира точно так же сдвинули свои палатки. Они наверняка объединили и свои спальные мешки, как это сделали мы. Заниматься сексом на таком крутом склоне, да еще в пришпиленных к днищу спальниках было несколько затруднительно, но это доставляло удовольствие и помогало скоротать большую часть длинной ночи. Примерно в середине ночи я сквозь сон услышал какой-то голос. Мне удалось разобрать совершенно бессмысленный набор звуков, вроде «слаббе, гебблкраб» и «спег бруглор номп». Крики и стоны со стороны палатки Толана в утренней сини я отнес на счет их с Тамирой занятий любовью. Но когда наступило утро и мне пришлось снимать с ткани палатки шипы спрутоножек, я увидел, что щека Толана залеплена пластырем.
