Джеймс Блиш - Рассказы
— Я вижу вы дали нам его язык, а не наоборот.
— Это давит… исключает… избегает… устраняет необходимость остальным на борту следить за тем, что они говорят, — ответил мужской голос. — О, мне действительно пришлось порыться в поисках этого слова. У него словарный запор, а не запас; слова он знает, но ненавидит их.
— Это тоже к лучшему, — ответил женский голос. — Раз он сам не может точно обращаться к себе, не так важно, что ему скажем мы. Но что он прикидывается, Бранд? Он явно очнулся.
В ответ на это Карл открыл глаза и рот, чтобы с негодованием возразить, что он не прикидывается, понял свою ошибку, попытался их снова закрыть, но вместо этого лишь глотал ртом воздух и таращился.
Он не видел женщины, но мужчина по имени Бранд склонился прямо над ним, глядя ему в лицо. Бранд походил на робота — нет; вспомнив презрительное замечание Бранда о его словарном запасе, Карл поправился: он походил на прекрасную серебряную статую, на серебряную копию Талоса, Бронзового Человека — вот удивился бы факультетский куратор Карла, узнай он, как быстро Карл это придумал! Металл ярко сверкал в голубом освещении похожей на операционную комнаты, но он не походил на листовой металл. Он вообще не выглядел твердым. Когда Бранд шевелился, металл, будто кожа, изгибался, обрисовывая движение мышц под ним.
Но почему-то, Карл голову готов был дать на отсечение, что это не кожа, а какая-то одежда. Из металлических глазных щелей смотрели карие человеческие глаза, и Карл даже различал тонкую паутинку кровеносных сосудов в их белках. Также, когда Бранд говорил, во рту была видна обычная слизистая оболочка — черная, как у вороны, а не красная, но явно не металлическая. С другой стороны, и это смущало Карла, рот, будучи закрыт, исчезал полностью, то же происходило и с глазами при моргании; металл сливался так же быстро, как расходился.
— Вот так-то лучше, — сказал человек. — Проверь его реакции, Лавель. Он еще выглядит немного накачавшимся. Проклятый язык.
Он отвернулся, и в поле зрения без всякой спешки появилась женщина — ее имя несомненно прозвучало как Лавель. Она тоже была металлической, но из черного металла, а глаза серо-зеленые. Оболочка чрезвычайно походила на кожу, но увидев ее, Карл проникся еще большей уверенностью, что это либо одежда, либо телесная маска. Спустя мгновение он заметил, что либо у нее нет волос, либо покрытие ее черепа — или как еще это назвать — обтягивало его очень плотно, глядя на мужчину, он об этом на задумался.
Она пощупала пульс Карла, затем профессионально заглянула под верхние веки.
— Легкая дурь, вот и все, — сказала она, поразив Карла сверкнувшим розовым языком. Но впрочем, это удивило его меньше, чем говоривший Бранд, поскольку розовый рот в черном лице больше соответствовал его опыту, чем какой угодно рот в серебряном лице. — Его можно отправлять в клетки хоть сейчас.
Клетки?
— Сначала демонстрация, — рассеянно бросил Бранд, находившийся теперь вне поля зрения.
Карл попробовал слегка повернуть голову и обнаружил, что его головная боль представляет собой всего лишь слабую боль в одном ухе, непонятно откуда взявшуюся. Это движение также показало ему размеры комнаты, которая не превышала обычной жилой комнаты — примерно двенадцать на тринадцать футов — и была выкрашена в почти белый цвет. Кое-где стояли какие-то электронные приборы, но не больше, чем Карл видел на хатах у некоторых знакомых хай-фай фэнов, и на его взгляд, немногим более интересные. В углу виднелась складная койка, очевидно такая же, как та, которую сейчас занимал он. Над овальной металлической дверью — единственным, что соответствовало образу корабля — находился циферблат, большого барометра или часов, но цифр с того места, где он лежал, разобрать было нельзя, они были слишком малы и слишком близко расположены.
Вновь появился Бранд. Спустя мгновение блестящая черная женщина по имени Лавель встала в нескольких футах позади него и слева.
— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал Бранд Карлу. — Ты можешь догадаться, просто по нашему виду, что тебе не стоит на нас кидаться… нападать на нас. Ты врубаешься… ты это понимаешь?
— Ясное дело, — согласился Карл, с несколько большей готовностью, чем намеревался. Не очень здорово для первого слова.
— Ну, ладно. — Бранд положил руки ему на бедра, чуть ниже пояса, и как будто слегка напрягся. — Но в этом заложено гораздо больше, чем ты поймешь сейчас. Смотри внимательно.
Мгновенно, серебряный человек и Лавель поменялись местами. Все произошло так неожиданно и без всяких промежуточных стадий, что в первую секунду Карл даже не заметил того, что ему показали. Ни один из двух металлических людей даже не шелохнулся. Просто каждый из них стоял там, где раньше стоял другой.
— А теперь… — сказал Бранд.
Моментально, он оказался на прежнем месте, а поблескивающая черная женщина — ух, какой сексуальный прикид! — стояла далеко у овальной двери. И вновь, ни шепота, ни намека, ни малейшего движения в комнате.
— И еще раз…
На этот раз результат был намного более ошарашивающим. Казалось, что металлические чужаки переместились, но через секунду Карл сообразил, что переместились не они, а он. Перемена оказалась такой резкой, что ему на мгновение показалось, что они — все трое — находятся в другой комнате; даже стрелки на циферблате казались другими. Но на самом деле, произошло всего лишь то, что он теперь находился на другой койке.
Эта перемена разрушила гипотезу, которую он только-только начал строить: что металлическая кожа или костюмы дают возможность Бранду и Лавель меняться местами или перепрыгивать куда угодно, с помощью какой-то телепортации. Если дело обстоит так, то Карл мог бы просто стянуть один из этих блестящих костюмов, а потом, раз! и…
…И без всякого костюма, черного или белого, он лежал на другой койке, погребенный под развалинами своей теории и чертовски напуганный. На экране электронно-лучевого осциллографа, находившегося теперь в его поле зрения, пульсировали извилистые кривые, не иначе, показывавшие с абсолютной точностью, до какой степени он напуган; он всегда подозревал, что подобные приборы могут читать его мысли. Это подозрение обратилось в ярость и унижение, когда Лавель взглянула на дисплей машины и рассмеялась понижающимся арпеджио, как колоратурное сопрано.
— Он выводит мораль, — сказала она.
— Возможно, — согласился серебряный человек. — Однако, на сегодня хватит. Пора перейти к следующему предмету. Теперь можешь встать.
Последняя фраза, как-будто, адресовалась Карлу. Он на мгновение замер, непроизвольно ожидая, что либо металлические люди, либо комната — либо он сам — исчезнут, но поскольку совсем ничто не изменилось, он осторожно соскользнул на пол.
Взглянув на свои ноги, а затем переведя взгляд выше, насколько возможно, чтобы не показаться тщеславным, он обнаружил на себе те же стоптанные кроссовки и грязные джинсы, которые были на нем во время велосипедной поездки с толпой Хоббитов, разве что и одежда и сам он под ней, оказались тщательно выстиранными. Это открытие его оскорбило, но не очень сильно. Неужели между той экспедицией на Телеграф-хилл и нынешним кошмаром действительно не было других событий?
— Я нахожусь на корабле? — спросил он. Ему стоило труда произнести эту фразу.
— Разумеется, — сказал серебряный человек.
— Но я так и не присоединился к официальной партии — во всяком случае, мне кажется…
— Никто не поднимется на борт с официальной партией, Джек. Мы отобрали немногих на свой вкус из тех болтунов, которых назначили ваши люди. Остальным придется дожидаться всю жизнь.
— Тогда что мне…
— Слишком много ответов, — оборвала его Лавель.
— Неважно, — успокоил ее серебряный человек. — Скоро это не будет иметь значения, киска. Пойдемте, мистер… Уэйд?.. да; мы побеседуем с вами позже и тогда ответим на некоторые из ваших вопросов, если сочтем нужным. Лавель, останься здесь и приготовь все для нового живого экземпляра. И еще одно, мистер Уэйд: если в вас проснутся амбиции, имейте в виду…
Обтянутые металлической кожей люди поменялись местами, бесшумно, мгновенно, без всякой начальной или конечной стадии.
— …что мы действуем чуть быстрее вас, — закончил Бранд со своего нового места ровным голосом, но этот голос ударил в другое ухо Карла, как окончательное оскорбление. — Мы не нуждаемся в другом оружии. Врубился?
— А то, — сказал Карл. Да, последнее слово оказалось не многим лучше первого.
Человек в обтягивающем одеянии вывел его через овальную дверь.
2
Считавший себя нечувствительным ко всему, кроме собственных опасений, Карл удивился своему удивлению перед обширностью того, что они назвали «клетками». Его отсек этих «клеток» напомнил ему скорее номер-люкс, вернее его представление о таком номере — большая спальня на одного, гардеробная, ванная и нечто вроде кабинета с письменным столом, небольшим телеэкраном и оголовьем, напоминавшим помесь фена для сушки волос и шумозащитных наушников.
