Андрей Ливадный - Туманность Ориона
Ясно… Эти уже не в счет. Видно, мозгов – кот наплакал, обычные исполнители, потерявшие цель. Бывает…
Он переместил бинокль. Раскатанный гравитационным ударом холм по-прежнему покрывали хаотично наваленные, вывороченные из песчаной почвы кусты, из-за которых совершенно не просматривался берег. Огонь не смог перекинуться на них.
«Ладно… – подумал он. – На берег нам соваться незачем…»
Теперь, когда основной пожар уже зачах, а ветер отнес в сторону клубы дыма, Вадим смог рассмотреть метрах в трехстах от своей позиции еще одну машину, которая все же получила свое от той длинной, вспахавшей песок неэкономной очереди, что привела к столь быстрой кончине боекомплекта. Насекомоподобный механизм лежал, опрокинувшись набок, а его сервоприводные конечности продолжали ритмично сгибаться. Видно, все еще куда-то шел, бедолага…
В поле зрения Вадима оставались еще три механизма, наиболее близко подобравшиеся к этому холму. Ни один из них не двигался; у тех, кого достали автоматные очереди, из корпусов лениво струился пепельно-серый дымок, последний же, которого настиг исторгнутый старухой мерцающий шар, лежал целенький всего метрах в тридцати от подножия возвышенности.
Вадим некоторое время наблюдал за ним, за окрестностями, а потом все же решил рискнуть. Информация стоила того.
Спустившись вниз, он вновь склонился над женщиной, но никаких перемен в ее состоянии не нашел – она лежала в глубоком обмороке, совершенно расслабленная, дышала ровно, но как-то тяжело, хрипло.
Вадим ничем не мог помочь ей. Бить по щекам, прыскать водой – без толку. Был бы хоть один шприц-тюбик с метаболическим активатором, он бы попытался его вколоть, а так – по симптомам оставалось надеяться, что это действительно обморок от перенапряжения…
Сидеть рядом и хлопать ушами он тоже не собирался.
Прихватив разряженный автомат, он резво обогнул холм, рывком добежал до поверженной машины, присел под прикрытием ее черного корпуса, огляделся.
Тишина… Слышно, как на вершине соседнего холма потрескивает горящий куст да нервно воет сервомоторами подбитая машина.
Пальцы Вадима скользнули по черному корпусу неведомого механизма, ощупывая его. Он выглядел монолитным, без каких-либо стыков – эдакое чрезмерно вытянутое, сегментированное в четырех местах яйцо длиной в полтора метра и диаметром в средней части сантиметров семьдесят. Тот, которого достала самая первая очередь, был намного крупнее.
Материал брони нагрелся на солнце и жег пальцы. Интересно, что за металл? С обшивкой робота, гонявшегося за ним на борту «Альфы», пока совпадал только цвет, но на взгляд состав сплава не определишь, нужно бы добыть кусок для анализа.
Вадим еще раз выглянул из-за корпуса, придирчиво осмотрел окрестности и, коротко размахнувшись, ударил прикладом по синевато-черной броне.
Она внезапно поддалась под ударом, хрустнула, как настоящий хитин насекомого.
«Черт… Опять такая же тонкая…» – неприятно удивился Вадим, раз за разом вбивая приклад в район обозначившейся трещины.
После нескольких минут такого варварского вскрытия ему удалось пробить дыру, отломив приличный кусок брони. Теперь сомнений уже не осталось – материал был тот же самый, достаточно хрупкий, зернисто поблескивающий на изломе.
Заглянув внутрь, он ожидал увидеть там полуметровый увитый шлангами шар, но ошибся.
Внутреннее пространство машины занимали в основном элементы опорно-двигательного механизма, между которыми компоновалось множество прямоугольных блоков серого цвета. Интересной оказалась обшивка. От серых прямоугольников к ней тянулись тысячи тоненьких, но чрезвычайно прочных металлических нитей, из чего следовал очевидный вывод: броня энергопоглощающая, недаром что черная.
Дальнейший внешний осмотр не дал никаких новых результатов. Некоторые узлы в принципе показались Вадиму знакомыми, но внутренности машины были так тесно и замысловато сплетены в единую схему, что ее истинное предназначение, цель, для которой она конструировалась, оставались полнейшей загадкой.
Пока что он мог с полной определенностью сказать только одно – эти механизмы уничтожали органику, изменяли рельеф и пытались охотиться на людей.
В чем крылся смысл перечисленных действий, он надеялся узнать у своей новой знакомой, когда та очнется; сейчас же следовало уходить отсюда, причем чем дальше, тем лучше – это Вадим осознавал абсолютно четко.
Он задержался у поверженного механизма еще на несколько минут, вырвав из его чрева несколько серых прямоугольников. Они оказались легкими и очень твердыми. Нити, связующие их с обшивкой, лопались с большой неохотой, хотя своей толщиной походили на волос.
Наковыряв с десяток прямоугольных пластин, Вадим поднял автомат и бегом кинулся назад, к холму.
* * *Лес, на окраине которого остался челнок, отсюда не был виден вообще, но Вадим спокойно ориентировался по солнцу, без приборов. Там, где много лет назад он «отбывал» обязательную воинскую обязанность во славу идеи интернационального братства всех Человеческих миров, от некоторых первобытных навыков в конечном итоге зависела твоя жизнь, так что наука въелась крепко…
«Ничего… Прорвемся…» – подумал он, взваливая на плечи закутанное в рубище тело старухи. Она дышала хрипло, надсадно. Еще бы… В ее-то возрасте попасть под гравитационный удар, потом завалить такую махину…
Солнце медленно карабкалось вверх по небосклону и уже палило нещадно, несмотря на ранний час. Вадим шел по песку, поросшему редкими пучками чахлой желто-зеленой травы, утопая в нем по самые щиколотки, – все-таки груз на плечах оказался приличный.
Определяя направление, он сознательно уклонился в сторону от челнока, рассчитывая выйти к лесу в нескольких километрах от него. Космический корабль являлся слишком яркой приманкой для любых детекторов, и ломиться к нему напролом не стоило.
Спустя два часа, преодолев по диагонали примерно десять километров, он достиг кромки синего леса.
Узловатые фиолетовые стволы образовывали непроходимые заросли, чащобу, в молчаливой стене которой на первый взгляд не угадывалось никаких прорех, не бросались в глаза даже звериные тропы. Следов человеческой деятельности не было и подавно. Никаких просек, вырубок, линий электропередачи… Девственная, не тронутая цивилизацией природа.
Некоторое время Вадим шел, маскируясь редким кустарником, который рос на границе леса и пустыни. Он не останавливался, чтобы не сбиться с тупого, монотонного ритма шагов, не пустить в свое сознание усталость. Он собирался пройти еще как минимум пару километров, но конец изнурительному марш-броску положила внезапно очнувшаяся женщина.
Вадим уже несколько минут ощущал, что она начинает подавать признаки жизни: дыхание стало более ровным, потом притихло вообще, будто она, придя в сознание, затаила его…
– Стой… – внезапно раздался над самым ухом ее хриплый, надтреснутый голос.
Вадим продолжал монотонно переставлять ноги.
– Очнулась? – спокойно поинтересовался он.
Дыхание опять появилось, она засопела, обдумывая его фразу.
– Поставь… На землю…
Вадим отрицательно мотнул головой.
– Отдыхай. Нужно уйти подальше. Нас могут преследовать.
Опять несколько секунд тишины, нервный, судорожный вдох, слабое шевеление на плече.
– Не будут… Ты убил Фага… Новый придет не скоро…
– Ой ли?
– Не понимаю…
– Я спрашиваю, ты уверена?
– Да… Поставь меня на землю…
– Ну хорошо. – Вадим сдался. – Приехали… – Он медленно присел. Старуха с удивительным проворством соскользнула с его плеча и тут же отпрянула в сторону.
Ну и пусть себе порезвится… Вадим скинул с плеча самодельный, изготовленный из рубашки рюкзак, в котором жалобно хрустнули вырванные из нутра машины блоки, присел, оперся спиной о ветвистый, пружинящий куст. Автомат, который он нес всю дорогу, удерживая за цевье, лег рядом в пожухлую траву.
Старуха стояла в напряженной позе, разглядывая его, как какую-то невиданную тварь.
Вадим молчал, казалось, что он вконец обессилел и вот-вот потеряет сознание, но на самом деле он сидел в нечеловеческом напряжении, ожидая, что же последует дальше, во что выльется эта загадочная встреча?..
Рука расслабленно лежала на теплом пластиковом прикладе древнего оружия. Патронов в нем не было, но как дубину использовать можно.
Наконец затянувшаяся немая сцена начала действовать ему на нервы.
Интеранглийский Вадим знал в пределах разумного, насколько того требовало межпланетное общение. Говорил он на нем бегло, но с акцентом. Повсеместное употребление данного языка пошло на убыль несколько десятилетий назад – с падением централизованной власти Конфедерации везде повылазили полузабытые национальные традиции. Не избежала их и Земля. Родным языком Вадима Полуэктова был русский, и сейчас в голове вертелось несколько фраз, адекватных ситуации, но…
