Михаил Кисличкин - Солдат поневоле
Однако все когда-то заканчивается… Минут через сорок после старта полет корабля стал более ровным, двигатели ревели равномерно и спокойно, ушла вибрация, а в отсек стал поступать холодный воздух. Перегрузки не возвращались, и курсанты зависли в состоянии невесомости, удерживаемые в креслах только ремнями. А еще через полчаса двигатели смолкли совсем и включились экраны.
— Говорит капитан корабля Соколенко! Поздравляю, товарищи бойцы, мы благополучно покинули гравитационный колодец и вышли на промежуточную орбиту Земли. Здесь будем около часа, пока не скорректируем дальнейший подъем до стационарной орбиты и параметры стыковки. Можно оправиться и выпить воды. Внимательно читайте инструкции на экранах, делайте все медленно, без резких движений. Обращаю внимание — туалет специальный, для невесомости, пользоваться им можно, только детально изучив схемы-картинки на ваших дисплеях, а то будете лететь еще полсуток в одном отсеке с, как говорится, продуктами жизнедеятельности, прецеденты бывали. За десять минут до включения тяги дам предупреждение. Но, в общем, все, господа, самый тяжелый участок пройден, дальше лети себе и лети…
«Ямато» изнутри не поражал воображение. Не было никаких огромных футуристических залов управления с большими обзорными экранами, на которых бы светились красивые космические виды. Даже иллюминаторов не было. Никаких суетящихся специалистов непонятной квалификации за компьютерами. Ангаров с разнообразной космической техникой тоже не попадалось. То, что увидел Илья, более всего напоминало внутренности подводной лодки, причем далеко не нового образца. Прямо от шлюзовой камеры начинался довольно узкий и невысокий коридор (два человека разойдутся, трое — вряд ли), периодически разделенный металлическими тяжелыми люками. Вверху по потолку тянулись какие-то трубы и трубки, на стенах находилось множество грубых, явно не привычных сенсорных, переключателей и задвижек, массивных телефонных трубок связи, каких-то угловатых приборных ящиков в боковых углублениях коридора. Надписей на стенах и приборах было много, но, похоже, все они были сделаны на английском языке и со множеством сокращений, делавших невозможным их понимание для неспециалиста. Впоследствии Илья узнал, что централизованное компьютерное управление всеми системами звездолета, безусловно, было, и даже дублированное. Однако все мало-мальски важные системы корабля также могли быть управляемы вручную, на месте, причем приборы были в специальном удароустойчивом и термостойком исполнении, что не лучшим образом отражалось на их эстетике и размерах. Периодически вверх, вниз и в стороны от центрального коридора отходили боковые ответвления. Лестниц не было, лишь на стенках вертикальных туннелей встречались небольшие узкие скобы. Однако при гравитации в девять процентов от номинальной большего и не требовалось. Сопровождающий их космонавт в синем комбинезоне с непонятными знаками отличия (мелкие серые пятиконечные звезды на погонах и американского вида орел на рукаве) объяснил, что главный реактор «Ямато» уже работает вполсилы, питая звездолет электричеством и поддерживая так называемый «гравитационный эффект Самойленкова», создавая небольшую гравитацию. Быстро спуститься вниз или подняться вверх, лишь едва прикасаясь руками к скобам, было не сложно. Хотя сопровождающий категорически не советовал торопиться. По его словам, даже при малом весе масса тела никуда не девалась, и получить травму при неосторожном движении можно было с легкостью.
Группу курсантов провели по центральному коридору, пока они не достигли места, где он сменился чем-то смахивающим на проход в купейном вагоне. По обеим сторонам его находились овальной формы двери высотой в человеческий рост. Сопровождающий ввел код на панели одной из дверей, и та открылась, обнаружив за собой помещение, так же сильно напоминающее купе поезда, но только, естественно, без окна и более широкое и длинное. По сторонам стояли две двухъярусные кровати с тонюсенькими матрацами и ремнями, стол, узкие шкафы между дверью и спальными местами.
— Занимайте места, кому как нравится. Четыре человека на одну каюту. Теперь это ваш дом, — сказал сопровождающий.
После почти суток без еды и многочасового выматывающего полета на орбиту Илья не знал, чего ему больше хочется — спать или есть. Не в лучшем состоянии были и остальные бойцы первого взвода. Поэтому, получив пайки в виде саморазогревающихся пакетов с однородным мясо-картофельным пюре и тюбиков с каким-то бульоном, рыбным на вкус, курсанты, наскоро поев, тут же легли спать в своих ячейках, быстро поделив места… Койки были жесткими, с тонкими матрасами и блинообразными маленькими подушками, но низкая гравитация — лучшая перина.
Время осмысления случившегося и ответов на вопросы пришло только утром на следующие сутки по корабельному времени.
Курсантов вместе с Липатовым и Ваниным, занявших на правах командиров одну четырехместную каюту на двоих, пригласили в столовую, где инструктор показывал, как правильно принимать пишу из тарелок в условиях низкой гравитации. В общем-то, кушать следовало так же, как и на Земле, но очень медленно и осторожно.
— Представьте, что вы голые, а у вас в руке не ложка с кашей, а ложка с концентрированной серной кислотой, — наставлял их инструктор. — И если прольете — получите ожог. Теперь медленно, очень медленно подносим кашу ко рту. Жуем, жуем, ротики не раскрываем. Не хохотать, млять! Запачкаете — убирать столовую будет веселей, чем сейчас жрать, гарантирую! Так, молодцы, кушайте кашку, учитесь, пока материал не сложный. В обед будем борщ осваивать, вот где вам потребуется вся ваша выдержка и истинный профессионализм! Борщ — это серьезно.
В общем, худо-бедно, но в течение часа позавтракать удалось. А потом началась лекция. Столы убрали, а в столовую двое космонавтов в виденных уже Ильей синих комбинезонах с непонятными знаками различия на погонах, внесли проектор и компьютер. Следом вошел немолодой мужчина с благородной сединой, проблескивающей в коротком «ежике» стрижки, и сильным, мускулистым, телом бывшего тяжелоатлета. Он представился капитаном первого ранга Пищалиным, заместителем капитана корабля, адмирала международных вооруженных космических сил Сабуро. Этот капитан и вел лекцию.
— Здравствуйте, товарищи офицеры! Да, именно офицеры, приказ в Минобороны уже подписан. Но, об этом позже… Начну, пожалуй, с главного. Добро пожаловать на борт первого в истории земной цивилизации боевого межпланетного космического корабля! Именно так, без преувеличения и дурного пафоса. «Ямато» — первый в истории человеческой цивилизации пилотируемый космический корабль, целиком и полностью проектируемый как военный и созданный, прежде всего, для военных целей. Я думаю, вам известно, что он строился усилиями как России, так и почти всех развитых стран мира. Поэтому и экипаж корабля интернациональный, рабочий язык на борту — английский, система званий и знаки различия у экипажа — международные, созданные специально для этого случая. Вам дадут ознакомиться с ними позже, в целом они повторяют привычные армейские и флотские звания в Российской Федерации, с некоторыми изменениями. Однако прежде всего следует рассказать предысторию. Я думаю, вы все помните про гибель «Геркулеса». Крупнейший научно-исследовательский корабль, созданный при сотрудничестве Роскосмоса, Nasa и Европейского космического агентства, погиб от взрыва реактора в сорока миллионах километров от Земли. Полагаю, все присутствующие здесь помнят об этой истории. Ужасная случайность, произошедшая вследствие ошибки в проектировании ядерной силовой установки. Такова официальная версия. А теперь посмотрите на экран.
Проектор заработал, и на белом пластике показалась картинка. Сначала ничего не было понятно — какой-то ненастный день, похоже, в тундре, странное, невиданное никогда Ильей бело-мутное небо без солнца и бескрайнее снежное поле, снятое откуда-то сверху. Вдали, на границе горизонта, видны какие-то черные точки. Снято с небольшой высоты, около пятидесяти метров. Потом камера стала приближаться к горизонту, и Илья увидел «Геркулес», конусообразный профиль которого помнил всякий, кто смотрел новости или интересовался космонавтикой. С первого взгляда было ясно, что с кораблем не все в порядке. Заметенный снегом, немного покосившийся, в левом борту по центру корпуса большая рваная дыра, ниже две дыры поменьше. Камера приблизилась совсем близко и показала потеки металла на корпусе корабля, полузасыпанный снегом остов какой-то сгоревшей машины неподалеку и светло-синий купол какого-то странного сферообразного строения с чем-то вроде антенн и овальных иллюминаторов на крыше метрах в пятидесяти от корабля. Камера приближается к этому строению, и вдруг экран на долю секунды вспыхивает ярко-белым, и съемка прекращается.
