Александр Зорич - Завтра война
После донесения Самохвальского по указанным координатам на место гибели Фраймана сразу же выслали спасательные флуггеры. Удалось эвакуировать только его останки и пару-тройку небольших обломков, которые показались особо важными. «Черный ящик» искали и не нашли.
Мы пили водку. Никто не плакал.
— За тех, кто не вернулся, — без пафоса, будничным, почти деловым тоном сказал Готовцев. Каждый осушил свой стакан до дна. Даже Коля.
Глава 8
Жесткая посадка
Октябрь, 2621 г.
Магистральный контейнеровоз «Сэр Фрэнсис Бэкон, лорд Вэруламский»
Траверз Фелиции, система Львиного Зева
«Фрэнсис Бэкон» вышел из Х-матрицы над плоскостью звездной системы Львиный Зев.
Это была стандартная послепрыжковая позиция для гражданского судна. Астропарсер рассчитывал все так, чтобы свести к минимуму вероятность столкновения корабля с космическими объектами. А для этого, конечно же, больше всего подходили те места, где с точки зрения небесной механики никаких объектов быть не может принципиально.
Для изученных звездных систем с проработанными лоциями вероятность столкновений с неизвестными объектами вообще была близка к нулю. Система Львиного Зева, расположенная за Тремезианским поясом в направлении на центр Галактики, к таким относилась лишь частично.
Ни колоний Великорасы, ни других рас седьмой ступени развития здесь не было, а потому и обстоятельными лоциями Львиного Зева корабли гражданского флота не снабжались.
Так или иначе, контейнеровоз вполне благополучно материализовался со всем содержимым примерно в ста тысячах километров от четвертой по счету планеты — Фелиции.
Розовато-голубая Фелиция была пригодна для высокоорганизованной жизни.
Ее населяла разумная раса сирхов — теплокровных живородящих млекопитающих, отдаленно похожих на помесь кота и кенгуру.
Поскольку сирхи находились на второй ступени развития, Фелиция была объявлена закрытой нейтральной планетой, все сухопутье, воздушное пространство и океаны которой имеют статус демилитаризованной зоны. Ее нейтралитет признавали Объединенные Нации, Конкордия и чоруги. Той же точки зрения на статус Фелиции, по данным Министерства Внешних Сношений, придерживались три дальних негуманоидных расы, хотя для них само понятие «нейтралитет» являлось достаточно абстрактной категорией.
Эти расы, несмотря на наличие соответствующих технологий, не стремились к галактической экспансии и существовали в состоянии счастливого социального гомеостаза в пределах своих материнских систем, совершенно непригодных для белковой жизни. Поэтому они с трудом понимали, какие еще могут быть отношения с другими разумными существами, кроме нейтральных.
Чоруги по Галактике иногда летали — с не до конца ясными целями, которые условно можно назвать «научно-увеселительными». Но Фелиция их интересовала не больше, чем внутренности какого-нибудь скучающего на краю Вселенной квазара.
От чоругов до планеты сирхов было очень далеко даже в квазипространственных терминах Х-матрицы. И вдобавок, с точки зрения чоругов, Фелиция являлась чем-то вроде старинного, необжитого Марса для человека — безжизненная «пустыня», еле прикрытая жиденькой «атмосферой».
В Конкордии сирхов считали «нечистыми и бесчестными животными».
Их разум именовался «приспособленческой функцией высшей нервной деятельности», и даже в самых скромных начатках инженерного мышления конкордианская наука сирхам почему-то отказывала. В ограниченных технологических успехах сирхов (самоходные паровые экипажи, огнестрельное оружие) конкордианцы винили земных звездолетчиков. Которые, дескать, в старину, обходя традиционные запреты, поделились с «бесчестными животными» бросовыми технологиями. Чтобы, само собой, через несколько веков адаптировать сирхов к более совершенной технике и получить в их лице дешевую рабочую силу.
Эстерсон не считал себя экспертом в этом вопросе. Однако, ознакомившись на Церере с теми разделами «Энциклопедии Дальнего Внеземелья», которые касались сирхов, он выяснил, что Объединенные Нации наотрез отказываются признавать факт своего участия в развитии их цивилизации. Отрицались даже «ограниченные контакты с научными целями».
В последнее Эстерсон не верил.
Если уж Объединенные Нации находят разумную расу, да еще и довольно миролюбивую, да еще и на пригодной для жизни человека планете — жди научных экспедиций, дипломатических представительств, умело замаскированных военных станций дальнего слежения и прочих прелестей цивилизации.
На первый взгляд, постоянное присутствие государственных служащих Объединенных Наций на Фелиции пугало. Но возможности Объединенных Наций небезграничны. Как во времена Великих географических открытий Испания не могла себе позволить многопушечный форт на каждом острове с туземцами, так и Объединенные Нации были не в состоянии строить запрещенные военные объекты на каждой открытой планете.
В частности, Фелиция, расположенная в безлюдном и стратегически бесперспективном секторе Галактики, с военной точки зрения интереса не представляла никакого.
С остальным Эстерсон был готов мириться. Памятуя о том, что где-то на Фелиции есть пара научных станций и дипломатических представительств, до поры до времени затеряться в густых лесах — это было, с его точки зрения, оптимальным увенчанием побега. Чтобы гарантированно найти его, «Дитерхази и Родригес» придется раскошелиться на пару месячных бюджетов! Если же по каким-то причинам жизнь на Фелиции окажется невыносимой, он всегда сможет пойти на контакт с людьми и сдаться на милость Совета Директоров.
— Виолетта, благодарю вас. Вы свою работу выполнили безукоризненно. — Эстерсон отвесил чинный поклон. После X-перехода его слегка подташнивало, но в целом все прошло легче, чем он ожидал. — Конечно же, вы не должны забывать, что привели «Бэкон» к Фелиции под дулом моего пистолета. В противном случае у вас будут крупные неприятности. Вплоть до пожизненного заключения.
— Само собой. Но этого мало.
Виолетта встала из навигаторского кресла и подошла к Эстерсону.
— Дайте-ка мне по физиономии. Аккуратно, но так, чтобы синяк наверняка остался.
— Это еще зачем? — У Эстерсона возникла несвоевременная мысль, что симпатичная суперкарго «Бэкона» — садомазохистка.
Но даже если так, не собирается же она заняться с ним любовью прямо здесь? А вдруг собирается? Вот ведь нимфоманка!
Учитывая, что приписываемые другим людям желания нередко являются проекциями своих собственных, вытесненных желаний, Эстерсон был вынужден признать, что переход по X-матрице все-таки отразился на его психическом состоянии.
— Меня нужно ударить, чтобы всем стало ясно: вы не просто угрожали моей жизни, но оказали на меня еще и физическое давление. Так мне будет легче оправдаться перед комиссией. Да и перед нашим капитаном тоже.
«Всего-то», — разочарованно вздохнул Эстерсон.
— Может, лучше не надо? А то ваш Антонио станет моим смертельным врагом. Он положит полжизни, чтобы отыскать меня на Фелиции, в конце концов найдет и поколотит, — попробовал отшутиться он.
— Не поколотит. — Виолетта сделала строгое лицо и закрыла глаза. — Бейте. Только кулаком, а не рукоятью пистолета.
— Извините, — пробормотал Эстерсон и аккуратно двинул суперкарго по уху.
— Во-первых, сильнее. Во-вторых — по скуле, иначе будет больно, а синяка не останется.
Памм.
— Уфф… Спасибо. Вот теперь хорошо.
— На здоровье. Рад был оказаться полезным. А теперь извините, я должен спешить. Счастливой вам свадьбы!
— Благодарю. А не откажете ли вы мне еще в одной любезности на прощание?
«Нет, она все-таки хочет заняться со мной любовью прямо здесь!» — вновь посетило Эстерсона его однообразное прозрение.
— Не откажу.
— Объясните мне, как получилось, что такой мягкий, неподготовленный к жизни человек вдруг бежит от своих нанимателей, угоняет истребитель, захватывает гражданский корабль и улетает на край света? То есть… не подумайте дурного… я не хочу вас обидеть, называя мягким. Ваша храбрость вызывает уважение. Но что вас влечет? Что вы надеетесь найти на Фелиции, в этой дыре? Если клад древних властителей Вселенной, то, может, возьмете в долю? — Виолетта обаятельно улыбнулась.
Нет, на клад древних властителей Вселенной он не рассчитывал. В остальном же вопрос Виолетты загнал его в тупик.
Почему? Потому что…
Он убежал с Цереры только ради того, чтобы убежать с Цереры. Сам по себе побег представлялся настолько сложной затеей, что Эстерсона просто не хватало на серьезное планирование времени «после побега». Но вот «после» стремительно приближалось и устами практически незнакомой девушки призывало Эстерсона к порядку.
