Игорь Николаев - Гарнизон
Что‑то странно заквакало над самым ухом, Холанн вздрогнул и нервически оглянулся. Оказалось, это подал голос вокс, скрытый под комбинезоном комиссара. Только сейчас Уве заметил черную горошину, скрытую в ухе Тамаса, от которой к воротнику тянулся тонкий черный провод. Получается, комиссар все время был на связи… а с кем на связи? Додумать мысль комендант не успел. Хаукон скривился, словно глотнул витаминного коктейля из обязательного "зимнего" набора. И очень мрачно сообщил:
— Вокс — оператор звякнул. К нам летят гости. Не запрашенцы, а уведомленцы.
— Слава Ему, — с облегчением выдохнул Александров так, что поток воздуха шевельнул волосы на голове Холанна. — Наконец‑то. Сейчас подготовлю хворого к транспортировке.
— Уведомленцы, — с тем же выражением повторил Тамас, и медик неожиданно погрустнел, затем пояснил для Холанна:
— Прибывает тот, кто не запрашивает разрешение на посадку, а уведомляет, что намерен приземлиться, в силу имеющихся полномочий. Это никак не мортусы.
— Ваш сервитор слишком заметный, — во вздохом сказал Тамас коменданту. — Довольно распространенный когда‑то образец штабного вспомогателя. Я их давно не встречал, таких уже не делают. Замаскирован под носильщика, но разъемы и оптика слишком характерные.
— А зачем он такой, и при чем мой носильщик? — спросил Холанн. За последние пару дней он уже столько раз окунался в необычные, удивительные события и переживания, что очередная шокирующая новость уже не удивляла и не шокировала. Скорее просто принималась к сведению.
— За вами следили, используя сервитора как приемник и передатчик. Их в том числе для этого и делали — чтобы контролировать ситуацию непосредственно на месте из штаба. Думаю, тот, кто снабдил вас этим киборгом очень хотел получать новости как можно скорее.
— Ангар, чтоб его… — сказал Александров.
— Да, скорее всего, — меланхолично отозвался Тамас. — И к нам летит комиссия с мандатом от самого губернатора.
Волт и раньше не был особенно многолюден, теперь же словно вымер. Очевидно личный состав, демонстрируя владение особой солдатской магией, учуял грядущие неприятности и коллективно испарился, кто куда. Холанн видел только наблюдательные вышки и далекие, едва различимые фигуры часовых у лазпушек. Комендант удивился, почему комиссар Тамас не организовал хоть какую‑то встречу прибывшим, но счел за лучшее не делиться сомнениями и соображениями. Собственно говоря, Хаукон совсем потерял интерес к Уве, полностью поглощенный новой заботой.
Холанн подумал, не следует ли ему также куда‑нибудь скрыться, подальше от проблем, но внутренний голос нашептал, что теперь счетовод какой‑никакой, а все‑таки комендант, формально первый человек на базе. Поэтому Холанн тащился за быстро, размашисто шагающим Тамасом, придерживая то и дело соскальзывающую маску. При этом комендант неумело и шепотом ругался, проклиная судьбу, занесшую его себя, ненормальные порядки Волта, а более всего — странный ангар, вокруг которого закрутилось столько интриг и хитросплетений. Впрочем, дыхания надолго не хватило и большую часть пути Холанн глухо, нечленораздельно бурчал в маску.
Три здоровенных черных геликоптера не снизошли до посадочной площадки у центра связи и приземлились прямо у "восемнадцатого". К тому времени, как комиссар с комендантом добрались до уже осмотренного этим утром объекта, лопасти винтов неподвижно обвисли, а двигатели затихли. Из угловатых машин без опознавательных знаков высыпали вооруженные люди в стандартных комбинезонах арктических рабочих, с дополнительными бронепластинами и еще какими‑то приспособлениями, назначения которых Уве не знал. Несколько бойцов были обряжены в сплошные доспехи с глухими шлемами. Оружие у них соответствовало — что‑то большое и тяжелое, с толстыми кабелями или шлангами, ведущими к коробам за спиной. Может быть огнеметы, может какое‑то лучевое оружие. Уве отметил дыхательные маски рядовых бойцов — не обычные респираторы с углекислотной батареей, и не стандартные рабочие "хоботы", а что‑то непривычное, похоже замкнутого цикла, с очень большими прямоугольными стеклами.
Прибывших было человек пятнадцать или двадцать. Предводительствовал, по всей вероятности, верзила ростом метра под два, в роскошно декорированном штурмовом панцире, но без оружия. Или по крайней мере без видимого оружия. Повинуясь его коротким, скупым движениям, команда рассыпалась полукругом, охватив ту сторону ангара, где располагался вход. Причем часть бойцов развернула оружие на внешнюю сторону, а часть взяла под прицел сами ворота. Среди последних оказались все, кто носил доспехи и большие, даже на вид очень убойные пушки.
От вида всех этих приготовлений Холанну стало очень зябко и очень страшно, прямо как при встрече с орком Сникротом. Несколько секунд комендант размышлял, как ему следует поступить, но и тут Тамас опередил.
— Ваше предписание? — вежливо, но твердо настоял разжалованный комиссар, обращаясь к вождю "уведомленцев". — Я хотел бы взглянуть на него.
Двухметровый здоровяк протянул запаянный в пластик лист бумаги. Как определил Уве наметанным взглядом — бумага была настоящей, не пластиковая и даже не переработанный эрзац. Солнце отражалось в поляризованном стекле шлема верзилы и больно кололо глаза Холанну.
— Проверьте реквизиты, — негромко сказал Тамас коменданту, возвращая Уве к реальности. Разжалованный комиссар не сделал ни единого лишнего или просто угрожающего движения, но атмосфера ощутимо сгустилась, помрачнела.
Холанн медленно подошел поближе, каждый шаг давался ему с трудом. Уве протянул руку к мандату, радуясь, что маска закрывает половину его лица и потому со стороны не видно, как дрожат губы "коменданта". Однако дрожь в руке он сдержать не смог.
Удивительное дело, но больше всего страха нагоняло не обилие вооруженных людей, явно привычных к разным непотребствам, а вот этот документ, написанный от руки профессиональным каллиграфом на отличной бумаге, с несколькими круглыми печатями администрации Губернаторства. Предписание вселило в душу профессионального бюрократа робость, граничащую с паническим ужасом. Верзила отпустил документ на мгновение раньше, чем Холанн успел его подхватить, и лист непременно упал бы в снег. Но стоящий рядом боец плавным, слитным движением подхватил планирующий прямоугольник, словно достал его из воздуха. Подхватил и также молча протянул коменданту.
— Все верно, — выдавил наконец Холанн, внимательно изучив мандат. — Чрезвычайное предписание от господина Бента Теркильсена… Все должным образом завизировано, печати в наличии, подпись соответствует…
— Я требую подтверждения, — неожиданно вымолвил Тамас. — Представленный документ не кажется убедительным.
— Неповиновение? — глухо спросил мужик в штурмовом панцире. Голос, исходящий из‑под шлема, похоже, был дополнительно искажен скремблером, поэтому звучал совсем замогильно.
— Предосторожность, — с ледяным спокойствием ответил Хаукон Тамас. — Мне не нравится все, что происходит последние двое суток. Губернатору нет нужды устраивать сложные комбинации, чтобы проинспектировать старый опечатанный склад. Поэтому я прозреваю здесь измену и заговор. Подтвердите свои полномочия.
— Я пущу в расход весь ваш убогий Волт, — без компромиссов и промедления пообещал "панцирь".
— Слуге Империума не пристало бояться смерти. При этом вокс — оператор сидит на ключе и открытой связи, он готов позвать на помощь в любой момент, — сообщил Тамас. — Даже если вы и сумеете заглушить передачу, придется перебить весь гарнизон. Из замечательных автоганов "Impera‑Gladio", которые, насколько я помню, не состоят на вооружении самообороны и полиции. И оставят в телах много характерных пуль. Этого вам уже не скрыть. Так что — я жду подтверждения.
Тяжелая пауза повисла над переговаривающимися сторонами. Внешне не произошло ничего, но Хаукону показалось, что стволы прибывших как‑то разом чуть приподнялись. Почти незаметно. А комиссар Тамас положил руки на пояс, коснувшись кобур с пистолетными рукоятками, на которых были точно такие же клейма — печати, как и на оружии прибывших. И хотя со стороны ситуация казалась немного забавной — один невысокий человек против целого отряда головорезов — лицо Хаукона было совершенно безмятежным, а в позах противостоящих бойцов появилась тень нервной настороженности. И каким‑то шестым чувством Холанн понял, что "гости", несмотря на численное превосходство, тяжелое оружие и явную привычку к убийству — не боятся комиссара, но воспринимают его как смертельно опасного противника.
Человек в панцире медленно поднял вверх левую руку, ладонью вперед, словно призывая к миру, и стволы винтовок синхронно опустились. Неспешно, словно к рукам у него были привязаны грузила, человек снял шлем. Холанн не узнал его, хотя определенно где‑то видел эти жесткие, рубленые черты лица, обширные залысины и большие темные глаза, холодные, как кусок льда в океане Ахерона. А Тамас неожиданно отступил на шаг, склонился в сдержанном поклоне и сложил руки на груди.
