Сергей Буркатовский - Война 2020. Первая космическая
Пять минут ничего не происходило. Потом — над еле видной равниной справа и слева загорелось несколько огоньков — вершины скал на валах кратера. Новые и новые точки вспыхивали по всему горизонту, точки сливались в полоски, и вдруг посередине все еще темной дуги в центре сверкнуло — пока несильно, смотреть можно было не напрягаясь.
И они смотрели. Как медленно-медленно, по-черепашьи, лезло из-за изломанного горизонта Солнце, как вспухают над камнями «призраки» — облачка наэлектризованной пыли, слушали, как усиливается в наушниках треск помех, почти мгновенно подавляемый электроникой…
Они стояли так почти час — к его концу светофильтры пришлось опустить, — впитывая первые лучи живого тепла. Через неделю все вокруг раскалится; и в «Бочке», и «на улице» они будут мечтать о прохладе — но сейчас оба наслаждались долгожданным Солнцем.
Вряд ли они перемолвились за весь этот час хоть парой слов — но это было не то хрупкое молчание, которое висело в промозглом воздухе базы крайние двое суток. Это было почти первобытное благоговение перед светилом, снова вернувшимся к своим блудным детям.
— Насмотрелись, Монбланы? — голос Настасьи с орбиты звучал то ли насмешливо, то ли завистливо. Восход Солнца над Луной она может наблюдать каждые два часа, но вот созерцать… Они переглянулись — развернувшись друг к другу всем корпусом. Ночь прошла — может быть, и прочие несуразности тоже закончатся?
— Монбланы, здесь Вега-один. Вы там, на зорьке, про программу не забыли? Готовим площадочку, площадку готовим. Прием реактора через трое суток, а у вас на поле покойничек торчит. Четыре часа работать осталось, поторапливаемся.
Действительно, поторопиться пришлось. Внешнюю подпитку скафандров отрубили, Пьетро снял аппарат со штатива и пристроил его на грудную панель кирасы, а сам штатив метким броском запулил в шлюз. Сергей уже колдовал с пультом успешно пережившей ночь «реношки», сестренки той, что так не вовремя сломалась на посадочном поле. Полноценный груз француженке был пока не по силам — аккумуляторы подсели за две недели холодрыги, так что шли они пешком, «реношка» собачкой катилась за маячком на спине Третьякова, нагруженная только сумкой с инструментами. Маленький такой караван. Грузовой космодром — в длинных полосах теней, сдохшая тележка стояла на свету. Ступичные гайки на обращенных к солнцу колесах стронулись относительно легко — даже удлинять ручку ключа не пришлось. С теми, что остались в тени, пришлось повозиться. Одну гайку таки сковырнули, надев на ключ удлинитель — полуметровую трубу. Другую — не взяли даже так. Пришлось срезать мерзавку под корень электронным резаком-пистолетом, благо батареи «реношки» уже жадно ловили солнечный свет. Сергей толкнул тележку — она, с освобожденными от мотор-редукторов колесами, легко покатилась по реголиту. Время кончалось, пора было двигать домой.
— Вега-один, здесь Монблан-один. Готовность дистанционного управления.
— Монблан-один, слышу вас. Есть готовность дистанционного управления. Справились?
— Есть такое дело. Пощелкай клювом, — недоумения Настасья не высказала. Закрепленный на складной штанге сопровождавшей их тележки захват, действительно напоминающий клюв орла или еще какого джигита, открылся, закрылся и еще раз открылся.
— Нормально, захват работает штатно. Подрули манипулятором к корме, пожалуйста.
— Принято. Внимание, начинаю движение. «Реношка» дернулась и на минимальной скорости
проехала пару метров. Колеса на штангах вывернулись так, что у любого автомобилиста наступило бы предынфарктное состояние. Управляемая с орбиты «француженка» пошла боком и замерла напротив мертвой сестренки.
— Дистанция?
— Дистанция метр двадцать. По осевой хорошо. Еще ноль три сдай.
Колеса развернулись в более-менее привычную позу, провернулись на четверть оборота.
— Стоп! Так хорошо. Цепляем. — Штанга с клювом выдвинулась в направлении рыма на торце мертвой машины. Со второй попытки захват поймал болтающуюся петлю и сжал челюсти. — Есть захват! Пробная тяга, полметра проедь!
Сцепка дернулась и прокатилась по серой пыли. Ровно полметра. У Настасьи глаз — алмаз, максимум дюйм плюс-минус. Сергею стало завидно: он был хорошим вертолетчиком и вроде бы неплохим пилотом «Козявки» — но так не умел.
— Отлично! Все, Монбланы работу закончили. Начинай транспортировку через пять минут, направление — аварийная площадка два. Отцепишь — подгонишь лимузин обратно к подъезду. Мы домой. — Сергей взял сумку с инструментом с «реношки». Пье-тро все это время снимал. Да еще и луноходик на холмике чуть в стороне сопровождал их камерой. Видеоблоги — и русско-европейский, и американский — переживали уже второе обновление серверов за полгода, старые не справлялись с потоком запросов. Так что начальство на Земле придавало съемкам лишь совсем чуть-чуть меньше значения, чем собственно работе. Иногда это злило, но что делать — бюджет требует пиара. Да и, положа руку на сердце, быть героем популярных роликов совсем неплохо.
11:30 мск (03:30 EDT)
Вашингтон
Штаб-квартираNASA
Специальная группа
— Действительно. Совсем неплохо. Я бы даже сказал — великолепно. — Сидевший во главе стола Рон позволил себе улыбку. Улыбаться было необходимо — сутки смешались, все уставали, как черти. — Двести семь тысяч скачивании с основного сервера за полсуток. Более двадцати зеркал. Семнадцать тысяч комментариев. В самом деле хорошо. Что русские, Алекс?
— Реагируют вяло. Даже менее активно, чем мы ожидали. Единственное дежурное опровержение. Вероятно, сейчас они просматривают все записи за последние пару недель и разбираются с экипажем.
— Да… Отрезать полосу со служебными пометками было отличной идеей. Мы нашли русским хорошее развлечение. Неформальные группы?
— Противодействие инициативников неорганизованное. У них нет аргументов. Мы парируем их без каких-либо проблем.
— Хорошо. Что с несоответствиями?
— Пока никаких сигналов. Мы мониторим все комментарии. По состоянию на ноль часов ничего не найдено. Идея фальсификации всплыла на одном из русских форумов, но была быстро сведена к теме «вот такие же говорили, что американцы не летали на Луну». — Присутствующие засмеялись.
— Что-то найти будет очень сложно. — «Бородатый админ» успел съездить домой и переодеться в пиджак. Хотя для душной вашингтонской ночи за окном, ей-ей, лучше подошел бы традиционный растянутый свитер. Да и немытая кружка с кофе вместо бокала с минералкой заодно, чтобы завершить картину. — Русские используют стандартную компрессию с минимальным качеством. Оценить по ней что-либо, кроме самых существенных параметров, просто невозможно. А все основные параметры мы учли. Сэр, — «админ» говорил с гордостью сделавшего великолепную работу профессионала, еле сдерживаемая улыбка рвалась на волю, — максимум, о чем они могут спорить, — это о несоответствии пары пикселей на ухе «красного». Ухо крупным планом — это единственная существенная деталь, которую мы не успели найти. Это жидко, сэр. Слишком жидко. Мы сделали их. Все закивали.
— Возможные опровержения непосредственно со стороны экипажа?
— Не возымеют действия. Четверым случайно выбранным людям из фокус-группы мы официально сообщили, что это была фальсификация. Потом мы оставили их одних в кафетерии, сымитировав проблемы с оплатой счета. Уже через пять минут, после короткого обсуждения, они все пришли к выводу, что мы их обманули. В смысле, что обман — наши слова о фальсификации, а не сам ролик. Они решили, что мы таким образом прикрываем русских. — «Админ» все-таки усмехнулся. Его поддержали такими же короткими смешками.
— Кроме того, — вмешался вольготно раскинувшийся в кресле Док, — опровергать они будут без особого пыла. Обстановка на базе и в самом деле сложная. По оценке моей группы, вероятность срыва составляет уже около шестидесяти процентов.
— В любом случае, — главный за столом позволил себе немного расслабиться, — скоро будет поздно что-либо опровергать. Уже через… пятнадцать минут в парламенте Италии будет поднят вопрос о «произошедшем». Мы ожидаем обращения к нам нашего элегантного друга уже этим вечером. Что с предполагаемой реакцией объекта «синий»?
— Объект, безусловно, находится в состоянии глубокого психического дискомфорта — об этом свидетельствуют как анализы записей разговора с родными, так и его письма. Мы полагаем, что почти со стопроцентной вероятностью он воспримет указания своего министра с глубоким внутренним облегчением. Ни мы, ни наш итальянский коллега не предполагаем неожиданностей с его стороны.
— А объект «красный»?
— Пока что-то говорить рано. Следует дождаться реакции русских. Наверняка они как-нибудь проинструктируют его в связи с создавшейся… созданной ситуацией. Все шансы за то, что они категорически потребуют от него крайней сдержанности.
