Анатолий Заклинский - Рубеж
Он поднялся и осветил пол в поисках винтовки, она лежала немного дальше, чем он предполагал. Хотя, как можно было предполагать, куда отлетит оружие при падении. Едва Спенсер повернулся к двери, как его взгляд упёрся в надпись, сделанную свежей кровью: «Они уже ждут тебя». Его тут же одолел ужас, он нажал на кнопку и бросился в открывшуюся дверь. Только на ходу он вспомнил, что относительно недавно терминал двери отказывался подчиняться. На следующей двери кровью было написано «Ты уже бежишь к ним? Поторопись!». Он ещё больше ускорился и одним рывком преодолел расстояние до следующей двери.
Он бежал вперёд, даже не зная, что думать. Его обуял дикий ужас, хоть он и не представлял, что произошло на четырнадцатом. Ему показалось, что коридор между двумя звездолётами, в котором не было гравитации, он преодолел одним прыжком. Но самый настоящий страх овладел им, когда он вошёл на «Фарадей-14». Это произошло от того, что он не заметил разницы с двадцать первым: коридор его родного корабля был так же погружен во тьму. На двери, которая вела из шлюза в корабль, он увидел очередную кровавую надпись: «Ты почти добрался. Но не слишком ли поздно?». Рядом была нарисована кровью большая размазанная стрелка, указывавшая в сторону жилого сектора.
Вся обстановка на «Фарадее-14» стала напоминать его более старшего собрата по серии. Спенсер видел следы крови, и его сердце вздрагивало. Он быстро направился в сторону жилого сектора. Ему хотелось как можно быстрее проверить свою каюту. Чем ближе он подходил к ней, тем больше становилось кровавых стрелок, указывавших в её направлении. А на самой двустворчатой двери большими жирными буквами было написано: «Они здесь». Едва Спенсер нажал на кнопку открытия двери, как ему навстречу выскочил Михаил с автоматом.
— Стой, сынок, это я! — закричал Спенсер, вскидывая руки.
— Папа!
— Как я рад, что ты жив, — Алекс обнял сына.
— Я жив, но… Мам! Это папа! — прокричал старший сын Спенсера.
— Алекс! Алекс! — ему навстречу из выбежала Джулия.
Руки её были окровавлены, а лицо мокрое. Она плакала навзрыд. Казалось, что она вот-вот захлебнётся своими слезами. Ничего выговорить поверх этого плача она не могла.
— Алекс! — Джулия лишь беспомощно обняла мужа и упёрлась лбом в его плечо.
— Что здесь случилось, Миша? — Спенсер строго спросил сына. Тот тоже был сильно напуган, но старался держаться.
— Я не знаю. Всё сильно дрожало. Свет моргал. А потом мы потеряли сознание, потом очнулись и…
— Что «И»? — переспросил Спенсер, ощущая, как глаза его увеличиваются в размерах, а сердце начинает биться тяжелее.
— Мэлвин, Сьюзи, Саша и Ричард погибли.
— Как погибли? — голос его дрожал, как и всё тело, но он старался держать себя в руках.
— Они погибли. Я не знаю как.
— Они там, — едва проговорила Джулия, — там…
— Успокойся, любимая, — Спенсер обнимал её, и старался чаще выдыхать, сердце его билось очень тяжело, а голова слегка кружилась.
— Остальные живы? — встряхнув головой спросил Спенсер.
— Да, — коротко закивал Михаил.
— Где они?
— В моей комнате. Элис и Лианна приглядывают за ними.
— Хорошо, — всё так же тяжело выдыхая ответил Спенсер.
— Ты точно никого не видел?
— Нет, — Михаил быстро покачал головой.
— Хорошо. Собраться, — сказал себе Алекс, закрыв глаза, — Так. Миша!
— Да, пап.
— Мы должны запустить реактор как можно скорее. Возможно, Генри погиб, и это должен сделать я. Я скоро вернусь. Ты не знаешь, что на корабле? Они ещё здесь?
— Я не знаю, пап. Я не выходил отсюда.
— Хорошо. Хорошо, — Спенсер кивал сыну, крепко обнимая жену.
Он обдумывал, как кратчайшим путём пройти к реакторной. Их резервный генератор был в порядке, и двери, скорее всего работали в аварийном режиме, но без сбоев. Он надеялся на это.
— Так, — скомандовал он, собравшись с мыслями, — пригляди за мамой и остальными. Пока меня нет, ты здесь главный. Дверь не открывать никому. Я перед приходом сообщу. Понятно?
— Понятно, — закивал Михаил.
— Хорошо. Джулия, я должен идти, но я скоро вернусь.
Спенсер осторожно усадил её на диван в гостиной и наказал Михаилу принести маме воды и оставаться с ней. Сам же уверенно вышел в коридор, вскинув автомат, и убедился, что дверь за ним закрылась.
Он боялся, что встретит врагов в этих коридорах, и что ничего не сможет им сделать. Но он преодолел несколько пролётов, в которых были следы крови, и никого не встретил. Ему думалось, что кто бы ни напал на корабль, они уже ушли. Он направился дальше, всё же держа автомат наготове. Реактор нужно было запустить в любом случае. Это вернёт «Фарадей-14» к жизни. Однако, если это не сделать быстро, то последствия могут быть весьма плачевными даже на фоне того, что уже здесь происходит. За два сектора до реакторной ему на пути попался Генри. Главный инженер немного пришёл в себя, оценил ситуацию и тут же бросился её исправлять. Спенсер чуть было не выстрелил, но вовремя осознал, что перед ним стоит человек.
— Спенс, ты жив! Это хорошо! — выдохнул Генри.
— Что там с остальными, не в курсе?
— Моя жена и все дети погибли, — он беспомощно опустил голову.
— Прости.
— А у тебя как? Ты был у себя?
— Да. Четверо детей.
— Соболезную, Спенс, — сглотнул инженер.
— Да тут, похоже, всем уже пора соболезновать.
— Сначала надо запустить реактор. Иначе мы можем так и остаться в темноте.
— Да. Идём.
Уже слишком громкий гул мощных систем охлаждения говорил о том, что реактор был отключен. Они услышали его ещё до того, как открыли двери. Сама же консоль управления пульсировала яркими огнями. Генри спешно снова запустил его, и включившийся свет стал первым признаком того, что «Фарадей-14» ожил.
— Всё в порядке? — спросил Спенсер.
— Сейчас только изменю протокол питания с аварийного на штатный.
— Хорошо. Хорошо, — кивал Спенсер, закрыв глаза.
— Ты видел там что-то ещё? — спросил Генри после того, как звуковой сигнал известил об успешной смене протокола питания.
— Немного, — устало сказал Спенсер, — но об этом потом. Ты можешь сказать, почему он отключился. Сам по себе?
— Вряд ли.
— Тогда нужно знать, кто или что это сделало?
— Я потом просмотрю данные. Сейчас у нас другие заботы.
— Да.
— Как они нас так обошли, а?
— Я не знаю. Не знаю, — беспомощно качал головой спенсер.
— Великий Создатель…
— Ладно. Иди домой. Скоро общее собрание всего экипажа. Мы слишком долго ничего не говорили нашим людям…
Джулия тихо сидела на кухне и плакала. Она прижимала к себе Томми. Все остальные дети сидели рядом с ней, и у всех лицо было мокрым от слёз. Один Михаил с автоматом наперевес дежурил около двери.
— Ну что там, Пап?
— Никого нет. Реактор заработал. Точно никто не видел, кто это был?
— Нет.
— Где они? — тяжело выдохнул Спенсер, и Михаил понял, о ком он говорит.
— В своих спальнях.
— Ведь был же день. Что они там делали?
— Мы все были в школе. Как они там оказались, я не знаю.
— Понятно. Ладно, я пойду посмотрю. Оставайся здесь.
Михаил держался молодцом. Спенсер понимал, чего ему стоит такая выдержка и был горд за старшего сына. Первой по коридору была спальня Мэлвина. Ребёнок прямо в школьной форме лежал в кровати под одеялом. Через белое полотно с небольшим рисунком проступала кровь. Она же была и на подушке около рта мальчика. Алекс приподнял одеяло. Мэлвин был весь изрезан, как будто бы ножом. Один большой порез начинался в районе горла и уходил вниз. На его теле было видно и множество других ран. Форма была пропитана кровью насквозь, и сказать точно, что это за раны, было нельзя. Спенсер беспомощно закрыл глаза и сел на пол рядом с кроватью. Его начинало трясти. Он беспомощно закрывал глаза, а ведь предстояло зайти в ещё три спальни.
В плане жестокости то же самое было и с остальными. Меньше всех повезло Ричарду. Было видно, что восьмилетний мальчик отчаянно сопротивлялся. Все его руки были в синяках, уходивших под форму, возможно в нескольких местах даже были вывихи. У него не было одного глаза, а голова сильно разбита. Причём самым страшным было то, что убили его не здесь, а после смерти аккуратно уложили в кровать. Характерные для его состояния кровавые следы находились в районе письменного стола. Судя по крови, голову ему разбили о его угол.
Видеть погибших дочерей было тяжелее, хоть в плане жестокости им и досталось меньше. Сьюзи и вовсе с первого взгляда могла показаться живой. Спенсер слегка приподнял одеяло и увидел на шее следы удушения. Саше, которая была старше на два года, досталась только одна ножевая рана. Прямо под сердце. Даже не снимая одеяло можно было увидеть большое красное пятно посреди груди.
Вернувшись на кухню, Спенсер подсел к Джулии и детям. Он не мог плакать, но от этого было только хуже. Его горе не могло хоть как-то выйти наружу, разрушая всё, что находилось внутри. Он не знал, что делать дальше. Логичным ему казалось сейчас собрать небольшое экстренное совещание, чтобы узнать, кто из его приближённых остался в живых. Затем нужно объяснить ситуацию всем остальным членам экипажа.
