Ложь и честь - Ирина Геллер
Рокфор отложил планшет в сторону и задумался. Пальцы отбивали несложный ритм по закрытой зеленым сукном столешнице, пока барон размышлял над происходящим. Эдвард вряд ли будет доволен, узнав, что за ним шпионят, но возможность провала занимала мысли Рокфора гораздо меньше, чем полученная информация. Выходило, что тристанец готовился к войне, так и не заявив об официальной поддержке одного из претендентов на престол. Выступать в одиночку против всего Рейнсвальда слишком глупо, а кариец все еще рассчитывал склонить его в свой лагерь, к сторонникам графа Фларского.
И, с другой стороны, оставался турнир, проведения которого Рокфор никак не ожидал. Он не рассчитывал, что в таком состоянии король решится показаться перед всеми на публике. Иинан Третий должен присутствовать на королевском турнире как верховный судья, это одна из тех традиций, от которых отказываться нельзя, слишком много она значила. Зачем это нужно самому королю, он тоже понять не мог. При дворе говорили многое об этом решении, от возможного и неожиданного выздоровления до того, что самого Иинана там на деле не будет, а покажется только голограмма под управлением оператора. Верить слухам Рокфор не торопился. Иинан Третий никогда ничего не делал так просто, так что и у королевского турнира должны быть причины, о которых карийский барон пока не догадывался. Что и пугало больше всего.
Глава 6. Что скрывает тьма
«Незнание — не довод. Невежество — не аргумент».
Бенедикт Спиноза.
Город мертв. Конвой вышел на окраины поднимавшихся среди пустошей развалин, и дозорные задирали головы, пытаясь рассмотреть расплывающиеся высоко в небе контуры высотных зданий. Только мощности приборов ночного видения не хватало на такие расстояния. Непривычным к подобному кочевникам казалось, словно мир здесь сходился в сплошные массивы развалин. И некоторые из охранников поспешно осеняли себя священными символами своих примитивных верований, моля о защите и помощи. В обычаях кочевников заброшенные города, еще местами поднимавшиеся среди пепельных пустошей и скальных хребтов, считались местами проклятыми и опасными. Истории о неупокоенных душах и древних монстрах, оставшихся со времен войн в небесах, как живые всплывали перед глазами дозорных на фоне полуразрушенных зданий и груд ржавого железа на дорогах.
В голове каравана медленно двигались бульдозеры, опустившие ковши, расчищая дорогу для тяжелонагруженных транспортов. Гудя двигателями и ломая толстыми траками камни и мелкие обломки, они сбрасывали с пути грузовых машин остатки древней техники, сгнившей до бесформенных остовов и засыпанной мелким песком и серым пеплом. Металлические ковши, стертые до блеска, отбрасывали в сторону всю мешанину обломков бетона и камня, перекрученной арматуры и листов не гниющего пластика. Восьмиосные грузовые машины длинным строем осторожно тащились следом по проложенному пути через городские кварталы, переваливаясь через пепельные барханы и объезжая развалины старых небоскребов.
Эти тяжелые транспорты высотой доходили до пятнадцати метров, а диаметр колес у некоторых занимал почти треть всей высоты, и в корпусах могло быть два или даже три этажа. Настоящие подвижные городки, собранные в один караван, где жили и работали несколько тысяч человек. Давно обжитые и облепленные всевозможными пристройками, тентами и трубами печей, они могли двигаться только на небольшой скорости, чтобы не развалиться прямо на ходу.
Со всех сторон над караваном возвышались уцелевшие остовы высотных зданий, с каждым новым кварталом все выше и масштабнее. Когда-то в древности здесь рос богатый и густонаселенный город, где бил пульс цивилизации из миллиардов людей, каждый со своими надеждами, желаниями и тревогами. Теперь от горожан не осталось даже пыли. Многие тысячелетия единственными хозяевами старых кварталов оставались ветер и мутанты, дикие и уродливые существа, сумевшие приспособиться к этому жестокому миру.
В свете прожекторов грузовиков мелькали длинные побеги белого лишайника, росшие на бетонных стенах и спускавшиеся с окон. Рядом с ними тянулись ветви странных растений с широкими мясистыми листьями, практически прозрачные и заметные только из-за толстых белых прожилок. Растения, способные выжить без света, медленно захватывали пустой город, и тонкие корни сотни лет разрушали то, с чем не смогло совладать время.
Ближе к центру города над головами дозорных стали постепенно подниматься из мрака сохранившиеся секции подвесных улиц и тротуаров, тянувшихся между высотных зданий. Развалины небоскребов здесь поднимались так высоко, что вершины пропадали далеко в темноте неба. Город, погруженный в беспросветный мрак, смыкался со всех сторон, и огни грузовиков казались кочевникам единственной яркой песчинкой, которой и одного дуновения достаточно, чтобы погаснуть.
К темноте можно привыкнуть. Чувствовать себя спокойным во мраке не получится никогда, слишком много опасностей скрывается за границей, за которой кончается свет. Аяк, будучи разведчиком каравана, знала это как никто другой. Большую часть своей жизни девушка провела на открытых площадках транспортов, высматривая угрозы со стороны пустошей, и чаще многих отправлялась вперед конвоя с небольшим разведывательным отрядом. И она видела немало уродливых и смертельно опасных тварей, какие способна извергнуть темнота. Только насечки на ее прикладе указывали, что любые чудища смертны. Пусть этого и не хватало, чтобы оставаться расслабленным, видя впереди мертвые развалины заброшенного города, смазывавшиеся на границе мощности ночных визоров.
Уложив снайперскую винтовку на сгиб локтя, Аяк опустила прибор ночного видения, вглядываясь в проплывавшие мимо развалины. Причин для беспокойства пока не предвиделось, пусть на душе и было нехорошо. Начальство молчало о возможных угрозах, а опасные мутанты до сих пор не появлялись. Лишь пару раз выскочили какие-то мелкие твари, но не было нужды даже снимать оружие с предохранителя. Бортовые автоматические турели отлично справлялись с такими мишенями. А ее дальнобойная винтовка с магнитными ускорителями, добытая однажды среди прочего хлама на месте падения древнего воздушного корабля, обладала такой пробивной силой, что могла свалить с одного выстрела даже небольшого драконида. И тратить такие возможности на мелких тварей Аяк желанием не горела.
Древние развалины вполне привычны для молодой разведчицы. Пустоши по большей части и представляли собой следы древних цивилизаций, от которых ничего не осталось, кроме бесконечных нагромождений камня и бетона. Среди пепельных барханов поднимались как отдельные каменные изваяния, так и целые заброшенные города. Весь мир давно стал кладбищем, где нашли свою могилу напоминания о других, величественных и могущественных, странах и народах. От их славного прошлого уцелели только запыленные камни, где копошились мутанты и полудикие искатели, выгребавшие то немногое, что еще
