Александр Дихнов - Один мертвый керторианец
За этими словами последовал вираж, весьма сходный с развлечениями Уилкинса над озером.
Вернувшись в горизонтальное положение и благополучно разминувшись с боковым стеклом, я обнаружил, что ситуация не претерпела коренных изменений – мы по-прежнему немного отставали, но только погоня продолжалась в северном направлении. Признаться, в первое мгновение смысл этого маневра преследуемого от меня ускользнул, – в сущности, он лишь сокращал путь тем, кто гнался за ним помимо нас, а таковых, в моем представлении, было в достатке.
Однако уже в следующую секунду, когда черный “торнадо” резко нырнул вниз между двумя небоскребами, я понял замысел его водителя. Действительно, продолжая движение на восток, мы вскоре покинули бы даунтаун, и, убедившись в невозможности оторваться за счет скорости, он, видимо, решил воспользоваться последним шансом – затеряться в лабиринте небоскребов. И, честно говоря, я почти готов был позволить ему это: разбиться по собственной инициативе, пережив три покушения за три дня, было бы попросту смешно. Но эта журналистка, подвизавшаяся в области изящных искусств, намеревалась продолжать погоню до конца и с решимостью, граничившей с безумием, бросила машину вниз, в круговерть бетонных углов и стен.
Я уже имел возможность описывать все удовольствия, связанные с подобным способом полетов, но теперь к ним добавилось еще два – мы летели в полтора раза быстрее, чем некогда я, и вокруг было темно. В результате мне хватило парочки серых стен, неожиданно вырисовывающихся из мглы, когда уже кажется, что стоит завершить свою жизнь достойным случая возгласом. Так что я закрыл глаза и принялся отвлекать себя, угадывая извивы нашего курса по сменам бокового ускорения.
К счастью, продолжалось это сумасшествие недолго – минуты две, а затем… То ли водитель в черном флаере и впрямь был лучше, то ли ему просто повезло, но мы разбились первыми. Почувствовав скользящий удар в корму с правого борта (по-видимому, Гаэль чуть не вписалась в поворот и зацепила угол здания), я открыл глаза и обнаружил, что нас разворачивает на девяносто градусов и выносит на очередную стену. Проявив чудеса реакции и управления штурвалом, моя спутница успела в последнюю секунду чуть затормозить и развернуться почти боком, но все равно удар был страшным – силовое поле смягчило его лишь отчасти. Тем не менее наш “торнадо” не развалился в воздухе, как я ожидал, и, хотя мотор приказал долго жить, Гаэль удалось спланировать вдоль стены вниз и даже выпустить шасси перед приземлением.
Однако, судя по тому, как несколько секунд она молча сидела, по-прежнему впившись тонкими пальцами в штурвал, все это далось ей очень нелегко. Наконец она встряхнулась и с яростью грохнула штурвал о приборную доску.
– Ушел, черт!.. Да, герцог, не выйдет из меня Джеймса – Бонда!..
Это сравнение с легендарным секретным агентом, неизменно побеждавшим всякую нечисть на протяжении многих столетий, почему-то очень меня позабавило, и, не выдержав, я рассмеялся. По-моему, немного нервно.
– Конечно, вам смешно!.. А мне даже не выйти отсюда!
Действительно, с ее стороны мы стояли вплотную к стене.
– Ну, вот это как раз легко поправить.
Все еще продолжая смеяться, я выбрался наружу, подошел к заостренному носу флаера, обхватил его руками и попытался поднять. Он оказался немного тяжелее, чем я предполагал, но ударить лицом в грязь было немыслимо, поэтому, поднатужившись так, что даже рубашка на спине треснула, я сумел оторвать переднюю часть машины от земли и развернуть на пару ярдов в сторону. Когда Гаэль присоединилась ко мне, ее лицо выражало законное удивление.
– Да… – Она зачем-то обошла меня кругом. – Досье СБ не врет: вы и вправду невероятно богато наделены природой. Из вас мог бы получиться настоящий Джеймс Бонд!
– Это точно, – подтвердил я. – Потому что сила у меня не в голове.
Ее поблескивающие в темноте глаза еще с секунду всматривались в меня, но затем она отвернулась и повела рукой вокруг:
– Малоприятное тут местечко…
С этим трудно было не согласиться – темно, сыро, воздух затхлый, а грязищу под ногами не убирали, наверное, со дня возведения фундаментов окружавших небоскребов. Однако не успел я выразить свое мнение вслух, как все преобразилось. Послышался шум моторов, засверкали прожектора, и через минуту на этом заброшенном дне города стало людно, как на центральной площади в час пик. Полицейские, мои телохранители, Служба безопасности, Уилкинс, на лице которого явственно читалось желание врезать мне здоровенного леща. Незнакомый полицейский капитан и некто в штатском попытались взять меня в оборот, задавая какие-то вопросы, но я не стал нежничать и просто послал их подальше. Они попытались спорить. Я пообещал свернуть им шеи. Они отстали.
Однако, пока длилась эта мизансцена, поблизости появилось лицо, определенная заинтересованность к которому была уже у меня самого. Из опустившегося чуть поодаль полицейского флаера вылез капитан Браун… Я устремился ему навстречу, наплевав на то, что могу таким образом его скомпрометировать.
– Добрый вечер, капитан! Узнали что-нибудь?
– Немного. – Он сухо кивнул мне и застыл на секунду с неопределенным выражением на лице, а затем неожиданно отступил на шаг и демонстративно плюнул в сторону находившихся за моей спиной коллег.
Такой выпад настолько поразил меня, что, понизив голос, я спросил:
– Что происходит, капитан?
– Пойдемте, мистер Гальего. – Взяв меня под локоть, он отвел на несколько ярдов вглубь по проходу, а затем спокойно сообщил: – Меня собираются отстранить от дел и обвинить в подлоге, получении взятки и злоупотреблении служебным положением.
– Собираются?
– Да. Вроде как завтра. – Заметив некоторое недоверие на моем лице, он скривился: – Ну, знаете, я столько лет служу в полиции, что врасплох меня уже не застанешь.
– Понятно… – пробормотал я.
– Кто-то вылез с этим делом на самый верх. К сожалению, мне не выяснить, откуда ветер дует.
– А что с вчерашним покушением?
– Негусто, – буркнул он. – То есть дело-то мы раскрыли, но, боюсь, вам от этого будет мало пользы. Там все ясно стало, как только мы допросили оставшихся в живых. Обычные головорезы по найму, хотя у нас таких и немного. Им предложили вас грохнуть буквально за пару часов до налета, сразу же перевели деньги, сказали, где и примерно во сколько. Все переговоры шли по видео, но подробности их знал только главарь, а он сидел в том флаере, который вы утопили. Я попробовал разузнать что-нибудь косвенным путем, но пока это ничего не дало. И боюсь, не даст.
Я вздохнул, не скрывая огорчения, – на эту нить мною возлагались определенные надежды, но она, похоже, оказалась перерезанной.
– А… э-э… труп?
Он глянул на меня исподлобья, но потом подмигнул и усмехнулся:
– С ним все в порядке. Даже если меня выгонят и возьмутся по новой, то ни хрена они не найдут – это я вам гарантирую – Чуть помедлив, он продолжил: – Между прочим, мы вчера сделали вскрытие – я и наш старик из медицинской экспертизы. Вы уж извините, мы решили ничего не писать, но кое-что я вам передам на словах… Ну, во-первых, там все было именно так, как вы рассказывали. В жизни не видел у старика такой рожи. А во-вторых… Он, сами понимаете, не силен в вашей анатомии, да и вообще…
– Ясно. Неважно…
– Да, так вот он сказал следующее: “Знаешь, Джим, чертовски странный парень. Что-то с ним не так, какой-то он чистенький слишком, что ли… Но готов поставить пару новых почек против изношенной селезенки, что перед смертью парень был парализован, причем чем-то таким… не нашим, короче говоря”. И мне кажется, что старик недалек от истины. Не знаю, правда, насколько и это вам пригодится…
– Я тоже не знаю. Но все равно спасибо, капитан! – Я чуть замялся. – Думаю, вам сейчас самое время… обратиться к Адриану Форбсу. Я его предупредил.
– Пожалуй что так.
Он сделал движение, будто собираясь уйти, но я придержал его рукой за китель:
– Вы не окажете мне любезность, дав один совет?
– Пожалуйста. Какой?
– Я тут случайно выяснил номер кредитной карточки покойного. Причем мне его преподнесли как необычайно ценную информацию…
– Еще бы!
– А! Стало быть, вы знаете, что с ним можно сделать? Капитан глянул на меня с откровенным сожалением, а потом, закусив губу, покачал головой и протянул мне свою коротенькую руку:
– Короче, давайте-ка сюда этот ваш номер. Если что-нибудь узнаю, я с вами свяжусь.
После секундного колебания я молча отдал ему кусок картона с номером, и, равнодушно засунув его в бумажник, капитан бросил:
– Ладно, пора мне отсюда убираться… Да и вам тоже! К слову сказать, такого мнения придерживался не только он. Едва я вернулся в освещенное прожекторами пространство, как ко мне подскочил Уилкинс. Не терпящим возражений тоном он сказал, указывая на наш флаер:
