Илья Тё - Реконструкторы (сборник)
«Планеты движутся по своим орбитам, рождаются и умирают звёзды, погибают разумные виды, а жизнь течёт, и ничего не меняется. Надо же, если перевести срок моей жизни на местные года, мне будет сорок тысяч лет. И большую часть жизни я провёл в экспедиции… Да. Как быстро пробежали тысячелетия».
Космический моллюск побелел, глазные стебельки начали втягиваться в его студенистое тело. Но старик не дал сну побороть себя.
«Интересно, сможет ли сын заменить меня, если я решу уйти в темноту навсегда? – подумалось ему. – Наверняка нет, ведь он недостаточно спокоен и уравновешен. Он принимает слишком рискованные решения, не чувствуя естественного течения жизни и истории. Смена поколений… Это всегда катастрофа. Взять, хотя бы, вот это племя. Казалось бы, что почему бы им не жить на старом месте? Нет, стремление к обладанию большими пищевыми ресурсами, стремление к увеличению социальной группы, к исследованию новой земли… Чаще подобное проявляется у молодых особей, старики могли бы найти другие пути решения проблем».
Маленькие красные фигурки в тепловизоре вытянулись цепочкой и, неся младенцев на плотах-носилках, медленно плыли через двадцатикилометровый пролив, который разделял два больших континента, северный и южный.
«Право, я в смятении. Я не знаю, стоит ли позволять этим дикарям перебраться на тот берег? К сожалению, я ответственен за принятие решения, и мне не с кем советоваться. Так… Я полагаю, что полуостров, лежащий за проливом, уже достаточно густо населён популяциями северного вида. Их миграция продолжается уже многие века… Рано или поздно они всё равно встретятся, однако, численность мигрирующих групп ещё слишком мала. Нет, если дело продолжится, то южный вид однозначно проиграет борьбу за эту планету, если мы не вмешаемся».
* * *– Отец! Я видел людей, других людей на севере! – Белое Копьё вернулся в новую стоянку племени, когда солнце уже садилось, и выглядел испуганным.
– Что? – изумился старик. – Какие ещё люди?
– Новые люди! Они не похожи на нас! У них белая кожа. У них густые рыжие волосы, как у антилопы. На лице, на лбу – везде. Нос большой, лоб маленький. Они носят шкуры животных, и их много, очень много!
Золотой Волос поднялся с лежанки и строго посмотрел на сына.
– Запомни, сын мой. Раньше, давно, мои предки, твои предки, жили там, – он указал рукой на юг. – Там было много людей, таких же как мы. Но они все остались там. Никто не догадался переплыть пролив, один я догадался. А теперь тут никого нет. Только мы, наше племя. Ещё небо, солнце, трава, звери и птицы. Других людей нет.
– Но я видел их! – воскликнул Белое Копьё. – Они появились за жёлтым ручьём совсем недавно. Их больше, чем дважды по двадцать! Я долго наблюдал, я видел, как они охотятся! Они метают в зверей свои тонкие копья при помощи… при помощи длинных кривых палок с верёвкой.
– Их нет, – ответил вождь и вернулся к своим делам. – Успокойся. Часто мы видим то, чего нет.
* * *– Отец, ты хочешь сказать, что из племени переселенцев выжили всего четверо?
– Три года назад племена наконец встретились, – ответил старший координатор, опустив щупальца. – Это неизбежно. Распространение северного вида не остановить. Да, несмотря на то, что их мозг больше, они оказались глупее и в ходе того во многом исторического столкновения потеряли половину своих взрослых самцов. Но они взяли числом. Из чернокожих остались в живых двое взрослых мужчин, женщина и ребёнок. Это неизбежно, сын мой. Мы дали северному виду технологии, которые позволили выбраться им далеко вперёд. Приспособления для стрельбы, гончарное дело, изготовление лодок. Жаль, но это так – рано или поздно северный вид проникнет дальше на юг, пересечёт пролив и уничтожит темнокожих.
Младший координатор выслушал наставника, а затем проговорил.
– Ты утомился, отец, и тебе пора в уютную темноту.
– Да… Веди себя мудро в моё отсутствие.
– Я принимаю свой пост, отец. Да будет скользкой и мягкой твоя дорога в утробу охлаждателя.
Проследив, что всё обширное тело отца исчезло в гофрированной трубе-переходе, космический головоног поглядел записи тепловизора.
«Нет, я не намерен дольше это терпеть, – чувствуя чудовищное возбуждение, он схватился щупальцами за пузырчатые рычаги управления. – Это безумие, меня накажут, я это знаю. Но южный вид должен выжить, именно они нужны галактике, а не эти волосатые северяне. Южный вид умеет жить в социальных группах, при этом они умны и не боятся нарушать приказаний своих вождей! Именно такие рабы нужны галактике – умные, выносливые и сообразительные, не боящиеся принимать решения. Я многому научился у них, я тоже теперь не боюсь принимать решения. То, что я сейчас сделаю, безумно, но иначе нам не повернуть ход истории. Надеюсь, отец уже спит и не заметит, что я выбросил капсулу».
* * *– …Мы не пойдём туда, – ответил вождь одного из четырёх прибрежных родов, собравшихся у большого костра. – Откуда нам знать, что они есть?
– Я переплыл пролив два раза. Я – Белое Копьё, сын Золотого Волоса, сына Чёрного Краба, сына Рваного Уха. Он думал, что земли за проливом нет. Мой отец переплыл пролив. Он думал, что людей за проливом нет, но они были. Нас в племени было больше, чем двадцать. Теперь нас пятеро, три мужчины, одна женщина и младенец. Люди за проливом глупы, но их много. Они убили моё племя, придёт время, они доберутся и до вас.
В среде собравшихся мужчин поднялся ропот. Всего их было около сорока, но что могли собиратели и рыболовы противопоставить вооружённым луками охотникам?
– Слушайте все! Нас оставалось четверо. Мы переплыли пролив и стали жить здесь, на старом берегу. В одну из ночей я увидел летящий с неба предмет. Он упал на побережье и до сих пор лежит там. Я, переплывший пролив два раза, не побоялся подойти к нему. Внутри были предметы, похожие на раковины. Духи предков подсказали мне, что надо делать.
Белое Копьё достал из плетёного мешка гладкое белое устройство и направил его на пальму, стоящую в сотне метров от костра.
* * *– Отдай, – сказал первый дикарь и потянул ногу убитой газели на себя.
– Моё! – рявкнул второй и намеревался уже было ударить соплеменника, но увидел подошедшего вожака, испугался, и, приняв раболепную позу, отполз от добычи.
– Опасность! – сказал вожак и принюхался. – Луки взять.
Два дикаря, стоящих на страже поселения, потянулись к своему оружию. Луки… Теперь они не спасут их. Неандертальцы не знали, что их судьба, как и судьба всего их вида, уже давно решена безумным космическим моллюском.
Илья Тё
Аврора, жди меня, я иду
Я сел в аппарат, пристегнулся, пошевелил на голове гермошлем и помахал рукой техникам. Румын, который залез в аппарат чуть раньше, сидел слева от меня и при этом совершенно бездвижно. Я посмотрел на него, и лицо напарника показалось мне почему-то абсолютно белым, почти матовым – будто мел или пена на молоке. Но это, конечно, был обман зрения, эффект от яркого света, что заливал площадку, вырываясь из жерл сотен прожекторов.
– Как ощущения? – спросил я, решив поддержать товарища перед новым рабочим днём.
– Нормально, Ромик, – ответил он мне очень тихо и, в общем, без сильной дрожи. Однако голос румына при этом был хриплый, какой-то сдавленный, и я догадался, что мой бесценный напарник почти наделал в штаны. Страх окутывал его, плыл внутри, обтекал снаружи, сочился паром из пор.
Тем временем, аппарат зацепили крючком транспортера, и потащили по рельсам вниз, на стартовую площадку. Я видел это множество раз, и поэтому не смотрел. Спустя минут двадцать – встали. Транспортер медленно отвалил, и мы с румыном как всегда перед стартом оказались сами с собой, вернее, друг с другом: два комка плоти в железной банке, с парашютами за спиной. Потенциальные трупы – вместе и вроде врозь. С ощущением близкой смерти каждый сражается в одиночестве. С ужасом, танцующем в сердце, каждый вальсирует сам.
В этот короткий момент – в ничтожное мгновение передышки, когда руки и голова не заняты делом, а только лишь ожиданием, мне стало действительно страшно. Чтобы сдержать в руках дрожь, я ткнул румына кулаком в бок, поскольку в пристегнутом положении не дотягивался ему до плеча. И весело прокричал, сквозь нарастающий гул ракетоносителя:
– А что, Аврора, у себя в Бухаресте, ты небось не прыгал с такой высоты?
– Пошел ты, Ромик, – проорал мне Аврора Митич, среагировав на шутку именно так, как положено, – я молдованин, а не румын. А ты что, прыгал с такой высоты в своей паршивой Вологде?
– Ну, бывало.
– Опять гонишь, Рома, – искренне возмутился он, – твой «яшка» и близко не дотянет до стратосферы!
Рассмеявшись в ответ, я лишь глубоко вздохнул. Конечно, это был треп, Аврора был прав, и я немного приврал. И Як и Месер, на которых мне доводилось когда-то гонять за фрицами, казались бумажными самолетиками по сравнению с тем чудовищем, что должно было отринуть нас сейчас от земли. И с такой высоты я не прыгал никогда прежде. И очень возможно – не прыгну никогда более.
