За звездным горизонтом (СИ) - Котов Сергей

— Дорогие коллеги! — начал он, и в этот момент на экране появилось изображение Второй. Оно всё ещё было достаточно размытым — всё-таки расстояние было предельным даже для самой совершенной оптики, но у Гордея перехватило дыхание: планета выглядела настоящим двойником Земли. Лёгкие перья облаков, синь океанов и зелень материков, кое-где перемежаемая росчерками жёлто-коричневого и белого. Было отчётливо видны полярные шапки, а над северным полюсом горело что-то вроде тусклого зелёного сполоха. «Метеорит?» — растерянно подумал он, и был не прав: — Вторая обладает достаточно мощным магнитным полем. На снимке вы можете видеть северное сияние — оно возникло после выброса протуберанца на звезде, благодаря чему мы смогли довольно точно вычислить параметры магнитосферы. Его средняя напряжённость — 0,6 Эрстеда, что чуть больше аналогичного параметра на Земле. Поле стабильно. И, как видите, его защитная сила обеспечивает существование сложных биологических форм жизни.

— Те зелёные участки, которые видно на поверхности материков, мы однозначно интерпретируем как конгломерации сложных фотосинтезирующих организмов. То есть, растений, — вмешался биолог; его голос звучал за кадром, — моделирование показало, что имеющиеся паттерны простейшие и одноклеточные организмы воспроизвести не в состоянии.

Гордей с замиранием сердца ждал продолжение доклада. Кто выступит следующим? Если появится Белла — значит, они открыли не просто иную жизнь, но иную разумную жизнь.

Заговорил другой человек. Не член Управления.

— Пётр Гришин, — представился он, — планетолог по основной специальности. Вторая однозначно сейсмически активна, мы обнаружили два участка предположительного вулканизма. Однако параметры тектоники нам только предстоит выяснить, на настоящий момент данных недостаточно, — он вздохнул, — тщательно проанализировав все данные, мы вынуждены констатировать, что следы деятельности разумных существ на поверхности планеты не обнаружены.

— Радиоэфир чист, — впервые вмешался Дмитрий, инженер и член Управления, — оптические частоты мы тоже на всякий случай проверили. Никаких признаков использования технических средств. Но мы об этом уже давно знали, от радиообсерватории.

Изображение на экране изменилось. Теперь в его центре висел шар нежно-голубого цвета, кое-где покрытый толстыми полосами белых облаков.

— Первая, — прокомментировал Клемент, — планета-океан. Возможно, имеется суша на полюсах, но она скрыта ледяными шапками.

Изображение изменилось. Голубой шар превратился в оранжево-красную кляксу, сплошь покрытую какими-то странными фрактальными узорами.

— Эти структуры не видны в оптическом диапазоне, — сказал Захар, — то, что вы видите — данные инфракрасной матрицы. Мы создали модель газового баланса планеты и предполагаем, что они представляют собой живые фотосинтезирующие организмы или же конгломераты живых организмов. Что-то вроде подводных лесов.

— Подробный доклад будет доступен членам экипажа в корабельной сети через двенадцать часов, — подвёл итог общей трансляции Координатор, — всем спасибо за внимание.

Передача прекратилась.

Гордей медленно поднялся и хотел снова двинуться в сторону кофейного аппарата, но тут ожил его коммуникатор. Треск и красные проблески. Тревога первого уровня!

Сжимая скулы, он нажал на приём. На экране появилась Лилия; из-за её спины выглядывала Берта, электронщик, которую она рекомендовала на экспертизу.

— Гордей? — спросила она дрожащим голосом.

— На связи, — ответил он.

— В лабораторию, — сказала она, — очень срочно. Я объявила режим изоляции, доклад ушёл в Управление.

— Иду, — кивнул Гордей.

Как и положено при тревоге первого уровня, Гордей спешил. Однако теперь он догадывался, что его ждёт. Электронщик обнаружила то, что он сам понял и почувствовал, едва взглянув в глаза ожившей секс-кукле.

Вторая лаборатория электронного синтеза, куда эвакуировали робота, располагалась всего на две палубы выше жилища Гордея, но, чтобы попасть туда, нужно было сменить два лифтовых холла. Дело в том, что на «Москве» лифты ходили в шахтах, представляющих собой сложные кривые, повторяющие результирующие векторов штатного ускорения и силы Кориолиса, возникающей от вращения корабля. Для быстрого перемещения по уровню теоретически можно было воспользоваться электророллером, но это было не принято: как правило, члены экипажа никуда не спешили, а пешие прогулки считались хорошим тоном. Гордей не хотел привлекать к себе внимание.

Благодаря особым полномочиям, он без труда разблокировал двери лаборатории своей меткой. Две женщины — психолог и электронщик — опасливо жались к стенам, стараясь не подходить близко к столу для исследований, на котором лежал бот со вскрытой грудной клеткой.

— Процессор на нейроархитектуре? — бросил Гордей, когда двери за ним закрылись, стараясь, что бы его голос звучал спокойно и по-деловому.

— Д… да, — кивнула Берта; её от природы бледная кожа от стресса стала совсем прозрачной и на её фоне пряди волос, выкрашенные в фиолетовый цвет, выглядели особенно контрастно.

— Плазменный дезинтегратор в лаборатории есть? — спросил Гордей, уверенно направляясь к столу.

— Да, активирован, — ответила электронщик.

— Какие виды исследований проводились?

— Микроэлектронное сканирование. Изучение потенциалов.

— Аппаратура узнала паттерн?

— Д… да. Но не полностью.

— Что значит «не полностью»? — удивился Гордей; все известные паттерны нейроархитектуры, способной поддерживать продвинутые нейросети, были занесены в изолированный участок первого комплекса аппаратного фильтра всех вычислительных устройств на борту. Стандартное требование безопасности. Но что могло значить «не полностью» — он не знал.

— Архитектура была модифицирована, — ответила Берта, — возможно, улучшена…

— Сеть изолирована?

— Да, и обесточена. Я звонила вам по резервной линии, аппаратно отделённой от сети лаборатории.

— Хорошо, — кивнул Гордей, — протокол не нарушен. Питание выключено?

— Штатными средствами… — сказал Берта.

Гордей не ответил. Штатными средствами — это значит тем, что было встроено в личность куклы её создателями. То, что они смогли дотащить его до лаборатории без приключений — само по себе чудо.

Он подошёл к столу. Внутренности робота анатомически дублировали человеческие — за исключением, собственно, его главного вычислительного центра, расположенного на месте сердца. Нейропроцессор, насколько мог судить Гордей, обладал автономным источником питания, отдельным от основной силовой сети робота. Он довольно быстро его приметил и уже протянул руку, чтобы вытащить нужный разъём, но тут вдруг глаза куклы снова открылись.

Робот наблюдал за его манипуляциями. В его глазах был страх и недоумение.

Гордей замер.

Робот открыл рот и начал декламировать — без выражения, будто нарочно изображая из себя бездушную машину:

Придется в вечность одному Достойно, тихо перейти; Не говорю уже о том, Что трудно в наши дни найти, Чтоб с гордо поднятым челом В беседе мудрой и святой, В кругу бестрепетных друзей, Среди свободных и мужей, С высоким словом на устах Навек замолкнуть иль о той Желанной смерти, на руках Души избранницы одной, Чтобы в лобзании немом, В минуте вечности — забыть О преходящем и земном И в жизни вечность ощутить.

Чувствуя, что сердце бьётся где-то в районе пяток, Гордей продолжал тянуться к источнику питания. Он давно не ощущал себя настолько близко к смерти.

Искусственный разум любил играть с живыми. Он это знал и помнил. Как кошка с мышкой. И эта игра в любой момент могла закончиться плачевно — для мышки.

Миллиметры до цели. Вот подушечки пальцев коснулись тёплого элемента.

Гордей будто ощутил не само движение, но его намерение, траекторию. И невольно ускорился.

Щелчок — и элемент питания зажат между его пальцев. А рука робота замерла в паре сантиметров от его виска, оказавшись там неуловимо быстро.

Берта взвизгнула.