10 лет спустя - Имран Муса оглы Магеррамов
По улице плелась женщина около сорока лет, одетая как El Mariachi: кожаная куртка со стразами, кожаная юбка, серебряный крест на шее. В руке она несла кофр от гитары.
Это была настоящая рыжая бестия. Сразу было видно, что она не из местных: другие пропорции тела, другой макияж, другая походка, все другое. Она шла очень уверенно и будто не замечала, что творится вокруг. Она не замечала, что мы уже как 10 минут медленно ехали за ней:
– Хуан, посигналь ей. – Сказал я своему водителю.
Хуан был верным подданным и тут же нажал на клаксон. Услышав его, незнакомка остановилась и обернулась. Я опустил стекло со своей стороны и сделал ей жест, чтобы она подошла к машине:
– Привет, красотка. – Сказал ей я.
– Здравствуйте, – ответила она.
– Что у тебя в кофре?
– Гитара.
– Покажи. Только без глупостей, милая. – Сидевшие рядом со мной Андрес и Зеко рефлекторно запустили ладони под свои пиджаки и взялись за пистолеты.
Она отошла от машины и положила кофр на скамейку. Медленно она открыла его, и мы увидели роскошную шестиструнку, сделанную искусным мастером. По ее грифу тянулись божественные рисунки, сам корпус гитары был покрыт отменным лаком и древесной краской. Это был очень дорогой инструмент:
– Сыграешь нам что-нибудь?
– Вы хотите… – Она закусила губу, видимо, мы ее смутили. Я был плох в общении с женщинами:
– Да, прошу, сыграй что-нибудь на свой вкус.
– Ладно. – Она повесила инструмент на плечо и робко взялась за струны. – Можно, я буду петь?
– Конечно. – Ответил я, дав парням знак расслабиться.
Она прокашлялась и начала петь, подыгрывая на гитаре. Она пела любимую песню моего сына «White Dove» из репертуара Scorpions. Она хорошо держала ритм, у нее был великолепный голос. Думаю, она могла бы потягаться с нашим врачом, Марией во всем: и в молодости, и в красоте, и в пении, и в игре на инструменте.
После второго куплета я прервал ее:
– Красиво поешь. И играешь тоже здорово. Моему сыну бы понравилось. Вот, держи, – я протянул ей одну из своих «визиток» – стодолларовую купюру с моими контактами. – Если тебя кто-то обидит, тебе будет нужна моя помощь или ты захочешь встретиться со мной – позвони по телефону на обороте.
– Спасибо. – Она спрятала купюру в карман куртки. У нее на лице все еще читалось смущение и испуг, она откровенно боялась меня:
– К слову о помощи. Мы могли бы подвезти тебя туда, куда тебе нужно. Пешком нынче опасно по улице шагать. Я бы не хотел, чтобы с таким бриллиантом что-то случилось. Где ты живешь?
– Я…я…только приехала и не успела еще остановиться в гостинице.
– Странно, у тебя из вещей только одна гитара, ты явно не из местных. Ищешь приключений?
– Нет, просто… – Я снова смутил ее:
– Мы могли бы выделить тебе место в моем доме. Не «Шератон», конечно, но жить можно. И безопасно. Не бойся, денег я с тебя не возьму.
– А…
– Как расплачиваться? У нас сегодня мероприятие, сыграй что-нибудь вроде этого, будем считать это твоим задатком. У меня есть младший сын, он хотел стать El Mariachi, как и ты, возможно, если ты найдешь с ним общий язык и кое-чему научишь, я позволю тебе остаться. Что скажешь?
– Я…согласна.
– Ты не пожалеешь. Хуан, открой дверь. И помоги девушке собрать инструмент.
– Конечно. – Он вышел из машины и открыл дверь со стороны переднего пассажирского сидения, а потом открыл багажник и, дождавшись, пока красавица соберет свою гитару, попробовал поднять кофр, но тут же нарвался:
– Позвольте мне самой.
– Конечно. – Ответил он, проводив ее к багажнику. Музыканты – тонкие натуры, не любят, чтобы к их вещам кто-то прикасался. Понимаю. Мария тоже злится, когда кто-то берет ее инструмент. К слову, инструмент девушки был похож на гитару Марии, отличался только фактурой рисунка на грифе и цветом ремня. Может, тот же мастер? Нет, она сказала, что только прибыла в Мексику, хотя…всякое может быть. Она могла заказать инструмент и оставить все свои деньги у мастера – творческие натуры на это способны. Могла купить реплику гитары этого мастера в Интернете, но…не знаю. Завтра попрошу парней проверить историю ее инструмента.
22 часа 52 минуты, особняк семьи Домингес, комната для приемов
– Фернандо был настоящим мужчиной, нам всем будет его не хватать. Прости, Роза, что я не сберег нашего мальчика. Я буду молиться за упокой его души до конца своих дней. Простите меня все.
В этот ужасный для нашей семьи день я хочу, чтобы все мы, здесь собравшиеся…я не могу говорить.
– Ничего, дон Домингес, отдохните, пусть музыканты что-нибудь сыграют.
– Да, я забыл представить Вам наших музыкантов. Марию Вы знаете, а вот Вероника – человек новый. Я слышал, как она поет на улице, – чистый ангел. Слушайте и наслаждайтесь, а я…пойду. Мне нехорошо.
– Ну, и чем ты думала, когда согласилась на это?
– Что мне было делать? Он сам заметил меня на улице. Я не смогла ничего путного придумать на ходу.
– Но спеть-то смогла.
– Мастерство не пропьешь.
– Прошу прощения, милые дамы, музыка сегодня будет или нет?
– Да-да, одну секунду, нам надо настроиться.
– Стареешь, Мария. Раньше ты могла играть весь вечер без остановки.
– Что поделать. Ладно, мы начинаем.
– Отлично. Тишина.
– Повторяй за мной, никакой самодеятельности, на похоронах здесь играют только эту песню.
– Ладно, начинай.
– Складно звучите, очень красиво. Ладно, гости, я пошел.
– До завтра, дон Домингес, примите наши соболезнования.
– Держи ритм.
– Стараюсь.
– Плохо.
– А сейчас?
– Правильно. Так и держи, не соскакивай.
– Хорошо.
– Прошу прощения, а петь нам сегодня будут?
– Да, это был проигрыш. Сейчас пойдет куплет. Повторяй за мной. За акцент не переживай, они пьяны, им все равно, что звучит, главное, не пропускай фразы.
– Хорошо.
– Начали.
– У них хорошо получается.
– Да, даже очень.
РЕПОРТЕРША (АГЕНТ ВЕРОНИКА)
24 июля, ночь, особняк семьи Домингес
Я играла скверно, даже очень, все вытягивала Мария, но пьяная публика смогла переварить мою посредственность. К счастью, голос меня не так подводил, как руки, поэтому нас там не пристрелили на месте.
Мне выделили комнату во флигеле. Отсюда открывался вид на внутренний двор этого поместья. Двое снайперов на воротах, один на балконе прямо напротив моего окна, внизу пулемет, даже два. Это чертова крепость. А сколько вооруженных головорезов внутри. Я насчитала двадцать, но это только на первом этаже.
Я не могла убрать барона по-тихому и сбежать. Даже если бы я осталась жива и мне
