Марк Романов - Астарта: Корабль Чокнутых Трупов
Он помолчал, переводя взгляд с Кацмана на Гая, и обратно.
— Так, всем остальным, кроме доктора — приступить к приему на борт груза. Я нашел нам фрахт.
Доктор, приготовьте, на всякий случай, медотсек…
— Куда летим, кэп? — жадно блеснул глазами боцман.
— На исследовательскую базу в юрском периоде Земли. Продавать пуховики из Поднебесной тамошним ученым. В обмен на яйца динозавров… — Капитан сделал паузу, — Прыжок на двести миллионов лет, так что запасаемся подгузниками.
Когда видеоряд воспоминаний, прокрутившись в ускоренном режиме, оставил воспаленный мозг капитана, он понял, что, кажется, чувствует себя почти нормально. Не соврали суздальцы, салат действительно помог, хоть и пал смертью храбрых в битве со старпомом, когда Уискер все же аккуратно спустила его в утилизатор.
— Сейчас мы этот астероид, как впопугай — альфа-кошку, наизнанку и с песнями!.. — Леденея от охватившего его энтузиазма, провозгласил Ричард. — Кстати, а где птичка? Где мой любимый Борман? Уж его-то вы еще не продали?
Впопугая действительно было не слышно уже давно, хотя обычно его резкие, похожие на звук строительного резака, вопли разносились по кораблю по всем помещениям.
— У Бормана случился приступ похмелья, наступивший в результате употребления сивухи. — Уискер воспроизвела в сознании запись тех часов, моргнула и продолжила, подключившись к камерам наблюдения отсека для радиоактивных материалов. — Когда вы оба с боцманом на спор поили его самогоном, нельзя было предсказать, что птица будет летать только противоторпедным зигзагом и материться по-немецки. К сожалению, Борман угодил в реактор, и мы его потеряли навсегда.
Капитан попытался вспомнить, на что он спорил с хитрым Кацманом, не смог, и сплюнул.
— Если не поднимем силовой щит, капитан, у нас возникнут трудности. Возможно, даже сложности, — произнесла старпом, вглядываясь в информацию на экране. — А потом нас просто размажет… — тихо добавила она.
— Поднять щиты, приготовить бур к работе, руду принимать по левому борту! — Среагировал капитан. — Принять на грудь согласно боевому расписанию… Тьфу, дьявол, места занять. А, к чертям, нас тут всего полтора человека. Аннабель, ты знаешь, что делать?
— Так точно.
— Так делай!
Операция по потрошению астероида прошла без осложнений. Капитан поглядывал в базы данных и на список активных геологоразведочных маяков, но, похоже, каменюка была ничейной. Когда содержание активной массы дошло до нужного уровня, «Астарта», шумно вздохнув двигателями, отвалила в сторону, словно обожравшийся стервятник от трупа зебры…
— Все в порядке, капитан, — произнесла Аннабель, проверяя данные, — Мы можем идти дальше по маршруту, за твоими яйцами…
— Не за моими, а за бронтозавровыми, Анна, — Рик хохотнул. — Я пока свои яйца продавать не намерен…
— Капитан, сэр. Сообщаю, что груз пуховиков с электроподогревом из Поднебесной Империи в порядке, потерь нет. И мне, как твоему помощнику, хотелось бы уточнить, что мы будем делать с этой одеждой в количестве трехсот тонн?
— Поменяем пуховики на яйца, всего-то… — Капитан прикидывал, как лучше всего упаковать яйца, чтобы те не разбились. Получалось, что идеальным вариантом было перевозить самих бронтозавров, их фиксировать намного проще.
— Экипаж рад сообщить, что наш капитан сможет выполнить контракт, — прислушавшись к коммуникатору, издававшему непередаваемые хрипы, сказала Аннабель, сухо кивнув, — и поднимает вопрос о внеочередной выплате премии.
— Без такого замечательного экипажа я вряд ли справился бы… — Капитан стоически улыбнулся, — Но премию я могу выдать только золотом из неприкосновенного запаса. Счета арестованы, но, если Кацмана устроят испанские дублоны семнадцатого века…
На экране появилась врезка из моторного отсека. Сквозь помехи с трудом различались черты боцмана. Он что-то произнес, сопроводив слова неприличным жестом, но помехи превратили фразу в стрекот и шелест.
— Кацман говорит, что безумно рад, и ему будет что, э, пропивать в свободное время, — перевела Уискер. — Вместе с тобой, кэп.
— Ну, нет, я в б-ближайшие лет так тысячу не пью, — капитан побледнел. — После попойки с Кацманом не только печень под замену просится, но и вообще все тело.
— Кэп, две недели назад ты уже это говорил. Кстати, а у боцмана есть видео обо всем, что вы с ним натворили. В галатьюбе уже полтора миллиона просмотров!
— Дьявол Бездны… То есть, замечательно! — поправил свою оговорку Ричард. — Популярность — это хорошо, можно ждать новых контрактов…
— Танцы в салате и командный забег по горящей браге вряд ли принесут какие-нибудь стоящие хроноконтракты… Если не считать, конечно, работы на местный дурдом на третьей Орбитальной станции, — авторитетно заявила Уискер.
— Вот ты можешь мне не верить, mon ami, но именно такие штуки, выложенные в галатьюб, и способствуют получению контрактов… — Капитан снова улыбнулся, вспомнив юность. — Например, на межвременные перевозки беременных альтаирских крокодилов для их нереста на территории вероятного противника!
— Если бы мы тебе не верили, ты бы не был у нас капитаном, — Аннабель вызвала из своего каталога мимических форм нечто, похожее на смущение. Примерно так уж напоминает ежа. — Смею напомнить, что мы все-таки почти пираты. Только не надо в ближайшее время опять беременных крокодилов. Я еще после той партии от родов не приду в норму. И надо же было доку накормить нерестящуюся самку крокодила сгущенкой!
— Думаю, наши любезные заказчики крокодилов в ближайшее время не повезут… — Прищурился в экраны капитан. — А вот тушканчиков с Проксимы-2 — возможно. Придется нам попрыгать…
— На время рейса с тушканами я беру отпуск для технического обслуживания, кэп, — Уискер вздрогнула. — Лучше уж говорящие кабачки перевозить, чем этих озабоченных монстров.
— А мне они нравятся… — Ричард, не скрывая иронии, улыбался. — Такие милые зверьки….
Тушканчики вообще пользовались популярностью в этой части Галактики, и имели ужасающее разнообразие внешнего вида, размеров и способов питания. Автотрофные фотосинтезирующие тушканы с Веги-4 казались капитану венцом эволюции, и даже тот факт, что для своего роста они предпочитали селиться в разлагающихся останках, только добавлял им уважения Ричарда. А очень неплохой и трудновоспроизводимый нервно-паралитический яд, который не распознавался стандартными меднаборами, приятно дополнял чашу весов симпатии капитана Моргана.
— Вот ты их лично и повезешь, кэп, — нарушил идиллию воспоминаний голос старшего помощника, — в прошлый раз они сожрали все провода, до которых смогли допрыгать, две железные миски и сто десять отборных дойных птиц.
— Да? А я и не заметил… Может, это были неправильные дойные птицы? Или тушканов недоперекормили…
— Искина нашего мы недоперекормили. Электронным аналогом маковой соломки с трифенилметановым соусом. Но я в следующий раз пометку сделаю, чтобы и птиц подоили, и тушканов доперекормили.
Искин, с удовольствием вслушивавшийся в диалог, обнаружил, что корабль достиг расчетной точки двойного прыжка — в гипер, и сквозь время — и отдал команду исполнительным модулям.
— Мать твою кристаллическую, искин! — дружно, хором сказали Аннабель и Ричард.
— Так же и обгадиться можно, — добавил капитан, — ты хоть бы лампочку зажег перед прыжком…
На главном экране соткалась надпись, выполненная почему-то неоготическим шрифтом:
«Я зажег. Носовую сигнальную. Просто ты не видел».
— Вот же зараза, — констатировал Рик.
ГЛАВА 18 АННА. ОТКЛЮЧЕНИЕ ХАСОМ
Много дивного на свете, Стоит дверь лишь распахнуть; Подойдите ближе, дети: Я вам что-то расскажу…
Пикник «Много дивного на свете»Она видела только картинку. Всего лишь изображение без звука, щедро сдобренное красками и оттенками. Бесконечные коридоры, двери, повороты, ярусы и лестницы. Анна шла по ним, поднималась по ступеням, ехала в лифте, спускаясь на самые нижние уровни здания. Какого здания? Информация отсутствовала. Она знала, куда должна попасть, знала, как туда добраться и знала, что все двери окажутся для нее открытыми, но в голове полностью отсутствовала любая информация для уточнения местоположения или идентификации окружающих людей.
Впрочем, люди ее как будто и не замечали. Они шли мимо, сторонясь Аннабель, сталкивались друг с другом, о чем-то переговаривались и продолжали идти прочь. На лицах встречных людей отпечатались сосредоточенность, угрюмость и каменное спокойствие. Их глаза походили на искусственные вставки, которые делают безнадежно слепым людям в медицинских центрах.
