Марк Арен - Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история

Марк Арен

Там, где цветут дикие розы

Анатолийская история

Там, где цветут дикие розы

Когда бы время повернулось вспять,

Когда б земля замедлила движенье,

Мы бы вернулись в прошлое опять,

Чтоб изменить судьбы жестокое решенье…

Пролог

Анатолийское нагорье похоже на котел, плоское дно которого занимает почти всю центральную часть Малой Азии, а крутые, почти отвесные стены образованы горными хребтами Понта и Тавра. Здесь, в этом огромном котле, история на протяжении веков и тысячелетий перемешивала судьбы не только людей, но и целых народов…

Вот и эта история началась задолго до того, как явились на свет ее многие герои. Но, не успев начаться, она затаилась, подобно вулкану или пожару на болоте, чтобы вновь заявить о себе тогда, когда, казалось, до нее нет дела уже никому, словно предупреждая, что в подлунном мире ничто бесследно не проходит и ничему забвенье не грозит.

И если вдруг события, описанные в этой истории, кому-то покажутся знакомыми, то это совпадение, ибо тогда и там, где она началась, она могла произойти почти с любым…

Глава 1

Стояла промозглая осенняя пора, за окнами аудитории моросил нудный дождь, и нависшее свинцовое небо не предвещало ничего хорошего. Однако на душе у Даниэла было светло и радостно, будто его команда победила в Лиге чемпионов или словно ему посчастливилось выиграть автомобиль. Но фортуна, как и прежде, играла с ним в жмурки, а футболисты родного Карлсруэ — во втором дивизионе германской бундеслиги. Просто сегодня вновь было занято пустовавшее долгое время место в третьем ряду у окна.

Та девушка, что сидела за этим столом, похитила покой у Дэна с первого же дня, как они стали студентами. Она и в самом деле была замечательна. Во-первых, внешностью. Ее ниспадающие водопадом, темные как смоль волнистые волосы; ее классический, словно вышедший из-под резца Микеланджело, нос; ее чувственные, алые на фоне молочной кожи губы и изумительной красоты изумрудные, с поволокой, глаза — все это не могло оставить равнодушным любого, чьему взору были привычны сдержанные краски и неброские черты нордических женщин. Во-вторых, Даниэл ни разу не видел ее с сигаретой или с пивом в руках. И наконец, она единственная из всех девушек не носила этих вызывающих брюк, выставляющих напоказ надетое под ними белье.

Все дни, пока ее не было на занятиях, Дэн убеждал себя в том, что нужно решиться и познакомиться с ней, пока его не опередил кто-либо другой. То, что друга у нее пока еще нет, он знал наверняка. Чтобы удостовериться в этом, он много раз, следуя за нею тенью, провожал ее по вечерам домой, а утром, спозаранку, — на занятия. А сколько выходных провел он, дежуря у ее парадной! Окончательную ясность в это дело должен был внести Октобер-фест. Потому что если и был у нее какой-то законспирированный поклонник, то он обязательно проявил бы себя в эти праздничные дни. Но, увы, она перестала выходить из дому в самый канун праздников, и целый месяц он ее вообще не видел. И вот сегодня утром, когда он уже собирался покинуть свой уже порядком опостылевший пост, распахнулась дверь парадной, и на пороге появилась Она!

От нахлынувших чувств Даниэл, позабыв обо всем на свете, чуть было не кинулся ей навстречу. Но, спохватившись, притаился за деревом, прильнув к стоящему там своему мотоциклу. Девушка тем временем, раскрыв над собою зонт, поспешила к автобусной остановке, а он, выйдя из своего укрытия и ведя рядом с собою мотоцикл, крадучись и прячась за деревьями, последовал за ней. Не успела она укрыться под навесом стоянки, как подъехавший автобус забрал ее с собой, а он, оседлав свою машину, последовал за ним, сохраняя для конспирации приличную дистанцию. И когда автобус подъехал к университету, а она, выпрыгнув из него, вновь раскрыла над собою зонт, он, сделав рукою не требующий комментариев жест «йес!», помчался к университетской парковке, предвкушая день, который пройдет рядом с нею!

И вот теперь, исподтишка наблюдая за нею в аудитории, он убеждал себя подойти к ней, как только прозвенит звонок. Однако чем ближе становился этот момент, тем сильнее становились его сомнения. Не желая себе в том признаваться, он просто боялся, что разговор не получится, пойдет не так, как ему хотелось, или, что еще хуже, она ему скажет «нет». При таком исходе намного предпочтительнее представлялась нынешняя ситуация, лишенная ясности, но зато сохраняющая надежду. Но, с другой стороны, нет ничего хуже сладкого плена пьянящих надежд…

Тряхнув головой, словно отгоняя от себя мысли оставить все как есть на «потом», он все же решил познакомиться с нею сегодня, вне зависимости от того, чем это кончится. И в тот самый миг, когда ему наконец удалось победить самого себя, прозвучал судьбоносный звонок.

Профессор, назвав тему следующего занятия, попрощался и стал укладывать в портфель свои бумаги, а студенты, обмениваясь планами на выходные, засобирались домой. Все, кроме нее.

С каким-то журналом в руках она подошла к профессору и о чем-то его спросила. Тот, взглянув на нее поверх очков, взял у нее журнал, и, пройдясь по нему глазами, стал что-то ей объяснять. Следя за ними краешком глаз, Даниэл делал вид, что у него возникли проблемы с «молнией» от куртки; решившись познакомиться, он все же стеснялся ждать ее у двери, и поэтому делал все возможное, чтобы выйти из аудитории одновременно с нею. Больше всего он боялся, что она и профессор выйдут из аудитории вместе, и ему придется начать с ней разговор не как бы случайно, а специально подойдя. Но, к счастью, профессор вдруг заторопился и, наскоро попрощавшись, ушел из аудитории. За ним, на ходу укладывая в сумку журнал и поэтому не глядя перед собой, направилась и она, но наткнулась на Даниэла. Вскрикнув от неожиданности, она выронила сумку, но Дэн успел ее поймать на лету.

— Привет! — сказал он, возвращая сумку.

— Привет, — ответила ему она.

— Тебя долго не было, и я подумал, что ты заболела, — краснея, выдавил он из себя.

— Да, я простудилась, и врач запретил мне выходить из дому, — ответила она и, улыбнувшись, добавила: — Честно говоря, видя в окно, как мерзнешь ты у нашей парадной, я боялась, что такая же участь постигнет и тебя. Особенно в последние дни, когда не переставая шел этот противный дождь.

Как он пожалел в тот миг, что выражение «провалиться сквозь землю» всего лишь метафора!

— Так ты… ты все это время видела меня? — пробормотал он, разглядывая свои ботинки, словно увидел их впервые.

— Я заметила твою слежку с первых же дней, — вновь улыбнувшись, сказала она. — Я вижу, как ты провожаешь меня домой и как ожидаешь меня по утрам у моего дома. Я вижу, как ты проводишь выходные дни на своем посту у нашего двора. Я вижу, как ты тенью следуешь за мной, когда я выйду погулять с подругой или мамой. Вот и сегодня я заметила тебя из окна, когда ты скрывался за деревом, а потом, стоя на задней площадке автобуса, видела, как ты ехал за мной на своем мотоцикле. И если ты и сегодня будешь идти за мною следом, давай-ка лучше будем идти рядом, вдвоем. А еще лучше, — сказала она, сверкнув озорно глазами, — давай-ка лучше поедем на твоем мотоцикле, если, конечно, твой Боливар сумеет выдержать двоих.

— Я… с тобой, мы… вместе? — не веря своим ушам и путаясь в словах, залепетал Даниэл.

— Да, — улыбнувшись, ответила девушка, — мне кажется, что это неплохая идея.

— Неплохая? — вскричал Даниэл. — Да это лучшая идея из всех, которые могли бы быть!

— Тогда побежали? — сказала она, протягивая ему руку.

— Господи, лишь бы это не было сном, — возведя к небу свой взор, воскликнул Дэн и, схватив ее за руку, побежал, увлекая ее за собой на парковку. Когда, запыхавшись, они подбежали к мотоциклу, он водрузил ей на голову шлем и, сев за руль, кивком предложил ей сесть позади себя. Как только девушка обхватила его сзади руками, его словно током пронзило. Помотав головой от избытка нахлынувших чувств и испустив боевой клич индейцев племени навахо, он, выжав до упора газ, рванул вперед, разбрызгивая вокруг фонтаны дождевой воды. Подъехав к ее дому, он помог ей снять шлем и протянул на прощание руку. Она пожала ее и, залившись звонким смехом, сказала:

— Ты прощаешься, а мы с тобой даже не знакомы.

— Меня зовут Даниэл, можно просто Дэн, — сказал он.

— А я Кэтрин, Кэтрин Мюллер, можно просто Кэт, — в тон ему ответила она.

— А ты бы не хотела погулять завтра вместе? — спросил он, глядя на нее с надеждой.

— Я не знаю, что скажет мама, — вздохнув, ответила Кэт. — Ты знаешь, лучше позвони мне завтра.

Сказав это, она достала из сумки листочек бумаги, записала на нем свой телефонный номер и, отдав его Дэну, скрылась в парадной, помахав ему на прощание рукой.