Фрэнк Герберт - Бог-Император Дюны

— Так вы не Бог?

— Не в этом конечном смысле.

— Ваши Говорящие Рыбы рассказывали о мятежниках.

— Они действительно существуют.

— Почему?

— Они молоды и мне не удалось убедить их, что мой путь лучше. Очень трудно убедить молодежь в чем бы то ни было. Они обременены слишком большими знаниями.

— Я не помню, чтобы Атрейдесы прежде так презрительно относились к молодежи.

— Вероятно, это оттого, что сам я очень стар — моя старость помножена на старость других. Моя задача усложняется с каждым следующим поколением.

— В чем заключается ваша задача?

— Постепенно ты сам это поймешь.

— Что будет, если я не справлюсь со своей задачей? Ваши женщины меня ликвидируют?

— Я не стану отягощать женщин чувством вины.

— Значит, вы отяготите им меня?

— Если ты примешь это условие.

— Если я найду, что вы хуже Харконнена, то обращусь против вас.

В этом весь Дункан. Они меряют все зло Харконненами. Как мало знают они о зле.

— Барон пожрал целые планеты, Дункан. Что может быть хуже этого?

— Пожрать всю Империю.

— Я чреват Империей, Дункан. Умирая, я дам ей жизнь.

— Если бы я мог в это поверить…

— Ты будешь командовать моей гвардией?

— Но почему я?

— Потому что ты самый лучший.

— Воображаю, какая это опасная работа. От нее принимали смерть мои предшественники?

— Некоторые из них.

— Хотелось бы мне иметь их память.

— Ты не можешь ее иметь и поэтому будешь оригинален в решениях.

— Тем не менее я хотел бы о них знать.

— Ты узнаешь о них.

— Итак, Атрейдесам все еще нужны острые ножи.

— У нас есть дела, которые можно доверить только Дункану Айдахо.

— Вы хотели сказать — Дунканам… — Айдахо поперхнулся, посмотрел на дверь, потом на лицо Лето.

Лето заговорил с ним как Муад'Диб, но голосом Лето.

— Когда мы последний раз вместе карабкались к сиетчу Табр, то были верны друг другу — ты мне, а я тебе. С тех пор ничто не изменилось.

— Но то был ваш отец.

— Это был я! — восклицание Муад'Диба поразило гхола до глубины души.

— Все вы… в одном теле… — прошептал Айдахо. Он был сломлен и сдался, прекратив сопротивление.

Лето молчал. Наступил решительный момент.

Айдахо улыбнулся своей характерной улыбкой, выражавшей: «Да черт бы вас всех побрал в конце концов!»

— Тогда я хочу говорить с первым Лето и Паулем, с теми, кто лучше всех меня знал. Используйте меня как следует, ведь я действительно любил вас.

Лето прикрыл глаза. Эти слова всегда расстраивали его. Он знал, что это была любовь к тем, по отношению к кому он был наиболее уязвим.

На помощь пришел Монео, слышавший весь разговор. Он вошел в помещение.

— Господин, должен ли я отвести Лето к гвардии, которой он будет командовать?

— Да, — это было единственное слово, которое Лето был сейчас в состоянии произнести.

Монео взял Айдахо под руку и вывел его из комнаты.

Добрый Монео, подумал Лето. Как он добр. Он так хорошо меня понимает, но я скоро приду в полное отчаяние от его понимания.

***

Я хорошо сознаю все зло моих предков, потому что я и эти люди — одно. Равновесие очень и очень хрупко. Я знаю, немногие из вас, тех, кто читает эти слова, когда-либо думали о своих предках так, как я. Вам никогда не приходило в голову, что ваши предки выжили наперекор обстоятельствам, и само выживание потребовало от них диких решений, непроизвольной, необузданной жестокости, жестокости, которую с таким трудом подавляет в себе цивилизованное человечество. Какую цену согласны вы платить за такое подавление? Примете ли вы со смирением собственный уход?

Одеваясь утром первого дня своей службы, Айдахо постарался стряхнуть с себя следы ночного кошмара. Он просыпался от него дважды и оба раза выходил на балкон, смотрел на звезды, а сон продолжал реветь у него в ушах.

Женщины… безоружные женщины в черных доспехах… подвигались на него с диким бессмысленным криком, как чудовищная шайка разбойников… они размахивали руками, влажными от алой крови… когда они набросились на него, то обнажили в страшных улыбках огромные острые клыки!

В этот момент он просыпался.

Утренний свет не сгладил тягостное впечатление от ночного видения.

Ему отвели комнату в северной башне. С балкона открывался вид на дюны и дальнюю скалу с глинобитными домиками у ее подножия.

Глядя на эту сцену, Айдахо застегнул тунику.

Почему Лето набирает в свою армию только женщин?

Несколько хорошеньких Говорящих Рыб предложили своему новому командиру провести с ними ночь, но он отказался. Не подобает Атрейдесам завоевывать верность слуг сексом!

Он осмотрел свою одежду: черная форма с золотыми шевронами и красным ястребом на левой стороне груди. Это по крайней мере знакомо. Но нет ни знаков различия, ни чина.

— Они знают вас в лицо, — сказал Монео.

Странный маленький Монео.

Эта мысль несколько подняла настроение Айдахо. По размышлении он решил, что Монео вряд ли можно назвать маленьким, в росте он не уступал Айдахо. Он подавлен, да, но маленьким его не назовешь. Он не меньше, чем я. Монео был словно погружен в себя и очень… собран.

Айдахо оглядел свои покои — при его равнодушии к комфорту это было настоящее сибаритство — мягкие подушки, приспособления, вделанные в стены, покрытые панелями из полированного дерева. Ванна была украшена голубыми плитками, под душем и в ванне могли одновременно мыться не меньше шести человек. Все так и говорило о распущенности и лени. Это была квартира, подходящая для того, чтобы вспомнить о всех возможных удовольствиях и радостях жизни.

— Умно, — прошептал он.

В дверь вежливо постучали, и женский голос произнес:

— Командир? Здесь Монео.

Айдахо бросил еще один взгляд на выжженную солнцем скалу.

— Командир? — голос прозвучал громче и настойчивее.

— Войдите, — отозвался Айдахо.

Вошел Монео и закрыл за собой дверь. Туника и брюки на нем были ярко-белого цвета, что вынуждало при встрече сразу обращать внимание на лицо. Монео оглядел комнату.

— Вот куда они вас поместили. Проклятые женщины! Полагаю, что они думали, что делают для вас благо, но могли бы подумать и лучше.

— Откуда вам известно, что мне нравится? — спросил Айдахо. Не успев закончить вопрос, он оценил его глупость.

Я не первый Дункан Айдахо, которого видит Монео.

Монео бесхитростно улыбнулся и пожал плечами.

— Я не хотел обидеть вас, полковник. Вы сохраните эту квартиру?

— Мне нравится вид.

— Но не обстановка, — это был не вопрос, а констатация факта.

— Ее можно заменить, — сказал Айдахо.

— Я позабочусь об этом.

— Мне кажется, вы пришли, чтобы рассказать мне о моих обязанностях.

— Я сделаю это, насколько смогу. Я знаю, что все, что здесь происходит, покажется вам поначалу очень странным. Эта цивилизация глубоко отличается от той, к которой вы привыкли и которую знали.

— Это я уже вижу. Скажите, как… умерли мои предшественники?

В ответ Монео пожал плечами. Кажется, это был его излюбленный жест, в котором не было и намека на растерянность или незнание.

— Он не смог избежать последствий своих решений, — ответил Монео.

— Уточните.

Монео вздохнул.

— Его погубил мятеж. Вам нужны подробности?

— Они будут для меня полезны?

— Нет.

— Сегодня я потребую полный отчет об этом мятеже. Но сначала о другом: почему в армии Лето нет мужчин.

— Есть — вы.

— Вы же понимаете, что я имею в виду.

— У Лето любопытная теория об армиях. Я много раз обсуждал ее с ним. Но не хотите ли позавтракать до моих объяснений.

— Нельзя ли совместить эти два дела?

Монео обернулся к двери и произнес только одно слово:

— Сейчас?

Эффект поразил Айдахо. В комнату буквально ворвалась группа Говорящих Рыб. Две из них извлекли из-за стенной панели раскладной стол и стулья и вынесли их на балкон. Остальные сервировали стол на двоих. Другие принесли блюда — свежие фрукты, горячий рулет и дымящийся напиток, пахнущий кофе и Пряностью. Все это было сделано молча и настолько стремительно, что стало ясно, что у этих женщин большая практика в подобных делах. Не говоря ни слова, женщины, сделав свое дело, удалились.

Через минуту ошеломленный Айдахо уже сидел за столом напротив Монео.

— И так каждое утро? — спросил Дункан.

— Да, если вы этого пожелаете.

Айдахо попробовал напиток — кофе с меланжей. Узнал он и фрукт — сладкую дыню с Каладана — парадан.

Моя любимая дыня.

— Вы неплохо меня знаете, — сказал он.