Сергей Буркатовский - Война 2020. Первая космическая
— Это прямая обязанность солдата. В некоторых ситуациях. — Пьетро уставился на него, как деревенский священник на обернувшегося вдруг чертом епископа. — Что не так?
— Но там же были мирные люди!
— А по твоему телевизору, часом, не говорят — эти самые мирные демонстранты случайно пограничный пост не штурмовали?
— Нет! Там говорят — русские пограничники обстреляли мирную демонстрацию. Много жертв,
— Ас чего это русские пограничники открыли огонь, там не сообщают?
— Нет…
— Пьетро. Я в горячих точках десять лет оттарабанил. Открыть огонь наши могут, только если толпа ломанулась прямо на пост. Или… Точнее — и если из этой толпы стреляли.
— Но там была мирная демонстрация!
Военному говорить со штатским на специфические темы очень трудно — те строем не ходют и подворотнички не подшивают ежедневно. Русскому с европейцем — тоже непросто. По причине абсолютно детской наивности последнего. Наш всегда уверен: что газетчику, что президенту соврать как выдохнуть. Хоть нашему, хоть ихнему. Ну а уж если по телевизору что-то сказали — впору понимать строго наоборот. А европейцы — верят. Своим, понятное дело. Даже если те полный бред вещают, типа давешней бомбежки реактором. Который, кстати, вот-вот на орбиту выйдет.
Да. А уж русский военный с европейским интеллектуалом — это увлекательнейший спор слепого с глухим.
И тут хоть Чечню в пример приводи, когда вот так же «совершенно мирные» тетки с бачатами останавливали толпой одинокие грузовики — а потом ему, среди прочих, приходилось цинки с «двухсотыми» в Ростов на экспертизу ДНК возить, по-другому не опознать уже. Хоть тех же европейцев с американцами в афганах-ираках и прочих пакистанах, тоже познакомившихся с «мирными», вспоминай — без толку.
В общем, разговора не получилось.
18:40 мск
Окололунная орбита
ЛОС «Селена»
Кэбот, вопреки обычному расписанию, бодрствовал. Даже бдил. Казалось бы, бред, причем в квадрате. И само использование реактора таким извращенным способом, и необходимость личного контроля за его эволюциями болтающимся у пульта дистанционного управления астронавтом — полный бред. Можно подумать, что нахождение «всего» в нескольких сотнях километров от объекта дает какое-то преимущество. Наземные средства, что наши, что американские, что европейские, да, черт подери, даже китайские — телеметрия не шифровалась сознательно, — получают ровно те же сырые данные, а обрабатывают их намного быстрее. Но ситуация на Земле была, судя по всему, настолько нервной, что запрос в НАСА на этот никому не нужный контроль пришел из самого что ни на есть конгресса. А бюрократы в НАСА и рады.
Впрочем, под ногами Боб не мешался, висел себе тихо за спиной, изредка бубнил в микрофон.
— Сто двадцать секунд до зажигания. Ориентация в норме, параметры траектории расчетные, реактор заглушён. Телеметрия поступает штатно, все индикаторы зеленые. — Как будто все, кому это интересно, не видят этого и так.
Собственно, и присутствие Настасьи тоже не особо требовалось — орбитальное движение неторопливо, несмотря на скорости порядка километров в секунду. Это не посадка, когда, случись что, трехсекундная задержка сигнала станет непозволительной роскошью. Впрочем, на случай проблем именно при посадке внизу есть Серега с прямым каналом дистанционного управления, ну и на совсем уж пиковый расклад — она. Хотя чем она сможет помочь, если у Сергея отрежет линк, она не могла себе представить. Она довольно четко работает на орбите, отлично работает, если уж не прибедняться и отбросить ложную скромность. Но в посадочных операциях ей до прирожденного вертолетчика, как до Земли пешком. Впрочем, излишняя паранойя в космосе еще никого не убила. Так что бормотание Кэбота, лично удостоверяющего поступающие с «Фрегата» данные, Настю не особо напрягало.
— Шестьдесят секунд до зажигания, телеметрия в норме. Ожидаемый импульс восемьсот двадцать метров в секунду, длительность работы двигателя — шестьсот сорок две секунды. До зажигания тридцать. — Посекундного отсчета она вести не собиралась за совсем уж полной бессмысленностью. Все равно информация доходит до Земли секунды полторы, так к чему превышающая такую задержку точность? В институте за такое надругательство над данными без разговоров резали балл.
— Десять секунд. — Ну так и быть. Потешим паранойю придурков на Земле. — Пять… Есть включение! — Кэбот бухтел в микрофон с какой-то даже торжественностью. — Пятнадцать секунд работы двигателя. Телеметрия в норме. Ориентация устойчивая.
Все десять минут, пока вылизанный за четверть века движок «Фрегата» меланхолично выплевывал содержимое баков в пространство, их с Кэботом дуэт занимался такой вот психотерапией. Отсечка произошла на секунду позднее ожидаемого, она даже насторожиться не успела, но параметры траектории, по данным контроля, сошлись в ноль. Навесные баки отстрелились согласно циклограмме, да и экспресс-тест прошел «без огонька», что также не могло не радовать.
— Ну, теперь-то твоя душенька довольна? — и, увидев непонимающий взгляд напарничка, пояснила: — Это из сказки. Про очень вредную старуху. Такую же вредную, как я.
— Настя, я не… — сигнал вызова не дал Кэботу оправдаться, да ей его оправдания и не требовались. Он слушал с нарастающим раздражением, закончив, однако, безукоризненно вежливым «Йес, сэр». Заткнул гарнитуру под резинку и отвел глаза.
— Значит, недовольна. — Идиоты. Они там, на Земле, идиоты. Гравитация дурно влияет на мозг.
— Настя, извини — эти узкожопые там, внизу, требуют, чтобы я дважды в сутки контролировал орбиту реактора.
— Понятненько. Опасаются, что я рассержусь и таки екну этой болванкой им по башке? Предварительно раскочегарив ее по полной? Да я, блин, даже траекторию с должной точностью рассчитать не смогу.
— Зачем ты мне-то это говоришь? — Кэботу было неловко, и, как часто бывает; неловкость вылилась в агрессию. — Меня-то ты зачем за такого идиота держишь? У вас такая репутация — вот и терпите.
— У нас репутация?! — Ну вот здрассьте. Скандал. — Боб. Мне бы не хотелось вдаваться в перемывание костей нашим — обеим— странам… И я обещала тебе не касаться личной репутации вашего глубокоуважаемого президента. Поэтому, как командир станции, официально заявляю. Снятие паранойи вашего руководства по поводу нашей репутации получает приоритет «Альфа». Вы, мистер Кэбот, имеете право будить меня в любое время и отвлекать меня от любых дел, не влияющих прямо и непосредственно на безопасность «Селены» и обоих находящихся на Луне экипажей с целью доступа к данным о состоянии «Топаза». Вплоть до посадки реактора я готова спать урывками. Репутация прежде всего.
— В этом нет необходимости, мэм. Мне не приказано проверять состояние потенциально опасного космического аппарата чаще двух раз в сутки. Так что двух сеансов — в девять тридцать и в двадцать один тридцать по часам станции, во время совместного бодрствования, — я полагаю, будет достаточно.
— Отлично, мистер Кэбот. Пожалуйста, внесите изменение в график Полагаю, по пять минут на проверку хватит? Не хотелось бы жертвовать душем.
— Вполне хватит, мэм.
— Кстати, мистер Кэбот. Не могли бы вы просветить меня — кто же будет стоять на страже мирного сна города-героя… э-э… скажем, Вашингтона — нет, скорее, Лас-Вегаса — в промежутке между вашим с Гражински и Альварезом отбытием со станции третьего ноль девятого и посадкой реактора через… ориентировочно двадцать часов?
Кэбот замер с открытым ртом. Мысль была явно внове для него. Настя не отказала себе в удовольствии нанести удар милосердия:
— Кстати, я была не права. Если я действительно направлю чертову бандуру к Земле, после выхода на траекторию у меня останется еще чертова туча топлива на коррекции. Километра на полтора в секунду, раз в сто больше, чем надо. Пожалуй, точно в казино мистера Бенедикта я бы не попала, но в город — вполне…
Кэбот закрыл рот. Идея бомбежки Лас-Вегаса не может оставить равнодушной ни одного протестанта.
— Мэм, я получил приказ. Я не хотел бы его комментировать… Черт возьми, Настя! — Услышать поминание нечистого от глубоко религиозного Кэбота можно было не каждый день. — Можно подумать, что ты сама никогда не получала бредовых инструкций! И даже если ты скажешь, что не получала, — я тебе все равно не поверю!
— Хм. А знаешь, ты прав. Будем надеяться, что это был внезапный выброс глупости в высших сферах. Окей. В девять тридцать и двадцать один тридцать будем менять твоему начальству памперсы. Я от души надеюсь, что из-за этой фигни вас не задержат на пару суток… Не обижайся, — она поймала еле заметное движение желвака, — я совсем не хочу лишиться твоего общества. Во-первых, одной тут довольно тоскливо. Во-вторых — я не знаю, кто займет твое место… если вообще займет. А с тобой даже не поругаться как следует. — Кэбот помимо воли улыбнулся. — Но если китайцам все-таки придется стыковаться, пока вы висите на станции, — тут будет форменный Шанхай.
