Фредерик Пол - Человек Плюс
— Это совершенно безопасно, — выстрелил он наугад. — На вашем месте я нисколько не сомневался бы насчет низкой орбиты.
Кайман оторвался от личных переживаний.
— Уверяю вас, я тоже не сомневаюсь, тем более, что даже не знаю, о чем идет речь.
— Ох. Ну, дело в том, что мы выведем вашу птичку и два других корабля на более низкую орбиту, чем обычно. Двести двадцать километров вместо четырехсот. Причины чисто политические. Терпеть не могу, когда эти чинуши командуют, что нам делать, но в этом случае особой разницы и в самом деле нет.
Кайман глянул на часы. Прежде чем возвращаться на последнюю примерку марсианского скафандра, нужно было убить еще целый час, и ему меньше всего хотелось проводить это время в тягостных раздумьях. Он безошибочно угадал в полковнике одного из тех счастливчиков, которых хлебом не корми, дай поговорить о своей работе. Оставалось только время от времени понимающе хмыкать, чтобы полковник не углублялся в слишком долгие объяснения. Кайман понимающе хмыкнул.
— Видите ли, отец Кайман, — увлеченно начал полковник, — у вас будет большой корабль. Слишком большой, чтобы запустить его одной ракетой. Поэтому мы запускаем три птички, и вы состыкуетесь на орбите — двести двадцать на двести тридцать пять, оптимальная орбита, и я думаю, что мы уложимся в средства… а кроме того…
Кайман кивал, не особенно прислушиваясь к словам. Он и так назубок знал план полета — это входило в полученный им приказ. Единственным неясным вопросом оставалось, кто займет в марсианском корабле оставшиеся два места, но и это решится в ближайшие дни. Один должен быть пилотом, он останется на орбите, когда остальные трое втиснутся в посадочный аппарат и опустятся на поверхность Марса. Четвертым членом экипажа в идеале был бы человек, который мог бы в случае необходимости подменить и пилота, и ареолога, и киборга — увы, такого человека в природе не существовало. А время уже поджимало. Трое людей — трое неизмененных людей, поправился он — будут лишены способности Роджера гулять по Марсу без скафандра. Им придется пройти через такую же примерку, как и Кайману, а потом будут еще заключительные тренировки, которые пригодятся всем, даже Роджеру.
А до старта оставалось только тридцать три дня.
Полковник тем временем закончил с маневрами сближения и стыковки, и подбирался к графику событий на всем долгом пути к Марсу.
— Минуточку, полковник, — перебил его Кайман. — Я не совсем понял ваше замечание насчет политических причин. Какое это имеет отношение к нашему старту?
— Да эти чертовы экологи, — презрительно буркнул полковник. — Снова подняли шум. Наши носители, «Тексас Твин», это мощные машины. Тяга в двадцать раз больше, чем у «Сатурна». Ну, и выхлоп, конечно, приличный. Что-то около двадцати пяти тонн водного пара в секунду, умножим на три птички — в общем, очень много водного пара. И вроде бы существует возможность — нет, скажу честно, так оно и есть — этот чертов, прошу прощения, святой отец, этот водяной пар на высоте нормальной орбиты свяжет свободные электроны на довольно большом участке неба. Это обнаружили еще давно, сейчас, секундочку, помоему, еще в семьдесят третьем или семьдесят четвертом, когда запустили первый «Спэйслэб». Когда померили, оказалось, что свободные электроны вышибло на участке атмосферы от Иллинойса до Лабрадора. Кстати, как раз это защищает вас от солнечных ожогов. Среди всего прочего. Они поглощают ультрафиолет от Солнца. Конечно, рак кожи, солнечные ожоги, уничтожение фауны — все это реально, все это может случиться! Но сейчас-то президент даже не о нас печется! ННА, вот кто его достает. Предъявили ему ультиматум, что если наш запуск нарушит их атмосферу, они будут расценивать это, как «враждебный акт». Враждебный акт! А как это называется, когда пять ядерных подлодок фигуряют вокруг Кейп Мэй, Нью-Джерси? Говорят, что это океанографические суда, но кто использует ударные подлодки в океанографии, кто угодно, только не наш флот, и в любом случае…
— И в любом случае, — полковник наконец-то вспомнил о собеседнике и смущенно улыбнулся, — ничего страшного. Мы просто выведем вас на орбиту стыковки чуть ниже слоя свободных электронов. Потратим больше топлива, и в конечном итоге это кончится еще большим загрязнением, так мне кажется. Но их драгоценные электрончики останутся целы и невредимы — это если они дотянут через Атлантику до Африки, не говоря уже об Азии…
— Это было очень интересно, полковник, — вежливо перебил Кайман. — Но мне, к сожалению, уже пора возвращаться.
Его ждали.
— Ну-ка, примерьте, — усмехнулся физиотерапевт.
«Примеривание» занимало двадцать минут усердной работы, даже если помогала вся команда. Кайман настоял на том, чтобы сделать все самому. В космическом корабле ему смогут помочь только члены экипажа, которые и так будут заняты своими делами, а в аварийной ситуации помощи не будет вовсе никакой. Он хотел быть готовым к любой аварийной ситуации. На одевание ушел час, и еще десять минут на то, чтобы выбраться из скафандра, после того, как проверили все параметры и убедились, что все в норме. А после этого надо было еще померить все остальные костюмы.
Когда он закончил с этим, снаружи уже наступила теплая осенняя ночь Флориды. Он глянул на свои облачения, разложенные на столах, и усмехнулся. Указав на полоску антенны связи, свисавшую с манжета, на противорадиационный плащ, защищающий при солнечных вспышках, на белье, которое он будет носить под всеми этими костюмами, заметил хозяевам:
— Вы меня неплохо снарядили. Тут и орарь, и риза, и стихарь. Еще немного, и я смело смогу отслужить мессу.
На самом деле он уже включил в свой личный резерв веса полное облачение священнослужителя, серьезно потеснившее книги, музыкальные кассеты и фотографии сестры Клотильды. Но говорить об этом с мирянами он не собирался.
— Где тут у вас можно перекусить? Бифштекс или эти красные люцианы, которых вы так расхваливаете? А потом спать…
Тут вперед шагнул ЭмПи,[3] который уже два часа подпирал стену, то и дело посматривая на часы.
— Прошу прощения, святой отец, — сказал он. — Вас ждут в другом месте, и вы должны прибыть туда через, ээ, через двадцать минут.
— В каком еще месте? Мне завтра лететь…
— Прошу прощения, сэр. Мне приказано доставить вас на авиабазу Патрик, в административный корпус. Думаю, что там вам объяснят, в чем дело.
— Капрал, — расправил плечи священник. — Я не подлежу вашей юрисдикции. И советую сначала объяснить, что вы от меня хотите.
— Нет, сэр, — послушно согласился ЭмПи. — Не подлежите, сэр. Но мне приказано доставить вас, и со всем должным уважением, сэр, я выполню этот приказ.
Физиотерапевт тронул Каймана за плечо.
— Ступай, Дон, — усмехнулся он. — Мне кажется, что ты и так заносишься очень высоко.
Поворчав, Кайман позволил проводить себя к джипу на воздушной подушке. Водитель спешил. Даже не глядя в сторону дороги, он сразу направил машину к океану, примерился и проскочил полосу прибоя между двумя волнами. Потом он повернул на юг и дал полный газ, через десять секунд они уже летели минимум на ста пятидесяти километрах в час. Даже на полной тяге подъемных двигателей, в трех метрах над средним уровнем воды, пляшущие внизу волны так раскачивали и дергали машину, что Кайман мгновенно начал сглатывать слюну и озираться в поисках гигиенического пакетика на случай весьма вероятной необходимости. Он попробовал упросить капрала сбросить газ. «Прошу прощения, сэр». Кажется, это было его любимое выражение.
Они успели добраться до базы Патрик прежде, чем Каймана действительно стошнило, а оказавшись над сушей, водитель сбавил скорость до разумного. Кайман еле выбрался наружу, и жадно вдыхал влажный, свежий ночной воздух, пока не появились еще двое ЭмПи, извещенные об их прибытии по радио. Козырнув, они проводили его в белое оштукатуренное здание.
Не прошло и десяти минут, как он был раздет догола и обыскан, и только тогда сообразил, что занесся действительно очень высоко.
Самолет президента приземлился на базе Патрик в 4:00. Кайман дремал в шезлонге, прикрыв ноги пледом. Его вежливо потрясли за плечо, разбудили и провели к трапу. Заправщики наполняли баки самолета в удивительной, непривычной тишине. Не было слышно ни разговоров, ни лязга бронзовых штуцеров об алюминиевые горловины, только тихое урчание насосов.
Кто-то очень важный, кажется, спал. Кайман от всей души желал того же. Его усадили в раскладное кресло, пристегнули и оставили в одиночестве. Не успела стюардесса из женской вспомогательной службы выйти, как самолет уже выруливал к взлетной полосе.
Дон попытался заснуть, но камердинер президента разбудил его, когда машина еще набирала высоту.
— Президент ждет вас.
Козлиная бородка президента была аккуратно подстрижена, подбородок вокруг свежевыбрит. Сейчас президент Дешатен напоминал собственный портрет кисти Джильберта Стюарта. Он полулежал в кресле с кожаной обивкой, уткнувшись невидящим взглядом в иллюминатор, и слушал через наушники какую-то запись. Рядом с его локтем дымилась полная чашка кофе, а у кофейника ожидала еще одна, пустая. Возле чашки лежала плоская коробочка из красной кожи, с тисненым серебряным крестом на крышке.
