Владимир Лосев - Проверка на разумность
— Тебе так хочется послужить лабораторным животным для опытов?
— Не хочется мне никем тут служить, но выбора нет, в любом случае даже опыты это лучше смерти, поэтому ответ — да.
— Ну и дурак! — Марина села на пол, сердито глядя на него. — Все из-за тебя! Ведь знала же, что, спасая кого-то из плохой ситуации, берешь на себя его несчастливую карму, а все равно полезла тебя вытаскивать.
— Интересно бы еще узнать, отчего ты меня спасла?
Торк сел рядом со стеной и закрыл глаза. Дышать и говорить, с каждой минутой ему было все тяжелее, у него поднималась температура, он это чувствовал — его организм уже не справлялся с болезнью. Как сказал Крит: у него слабое и мягкое тело, абсолютно неподготовленное к падению.
— Как от чего? Ты же знаешь, я тебя спасла от киотов!!
— А мы сейчас у кого в плену?
Марина замолчала.
— И от чего же ты меня избавила? Я на том же корабле и у тех же инопланетян. Так что твое спасение, таковым не являлось, поэтому ты свою карму нисколько не испортила, можешь об этом больше не переживать.
— Испортила, да еще как! Так бы ты один к ним попал, а сейчас мы у них вдвоем.
— Ты бы в подземельях космодрома тоже долго бы не прожила, или умерла с голода или тебя убил бы уборщик.
— Все равно глупый ты, а не я! Интересно, почему киот дал не мне коробочку, а тебе?
— Я бы тоже хотел, чтобы он допрашивал тебя, а не меня, тогда сейчас я бы тебя во всем обвинял. Впрочем, какая разница?..
— А что будет дальше?
— Поживем-увидим, — Евгений увидел, как на полу появился неприятно пахнущая желтая жидкость, которая начала быстро подниматься вверх. — Думаю, вряд ли нам понравится, что с нами станут делать. Кажется, решили утопить…
Марина вскочила с места, зачерпнула ладошкой жидкость и поднесла к носу.
— Похоже на слабый раствор какой-то органической кислоты или смеси кислот. Органика!
— Беру свои слова обратно, — Торк мрачно смотрел на свои ботинки, которые покрыла жидкость, они исчезали, отваливаясь пластами с ноги, как комки грязи. — Нас решили съесть, это очень похоже на пищеварительный сок по запаху и консистенции.
— Извини, была не права, — девушка подошла к нему и обняла, отчего он едва не закричал, боль прокатилась по телу. — На самом деле рок преследует нас обоих. Думаю, в этот раз нам не выжить, если только ты и на самом деле не научился летать.
— Даже если бы и смог, все равно лететь некуда. Мы находимся на звездолете, а вокруг нас вакуум.
Евгений закрыл глаза. Жидкость уже поднялась до колен и продолжила подниматься. Нельзя сказать, что прикосновение к ней было неприятным. Она оказалась достаточно комфортной температуры. К запаху он уже принюхался, и тот его не беспокоил — наоборот, временами даже казался приятным. Кожу жидкость не разъедала, а вот комбинезон на нем растворялся.
— Как ты думаешь, что это? — Марина уже успокоилась, убедившись в том, что раствор не трогает ее тело, а снимает только одежду.
— Не знаю, — вздохнул Торк. — Есть хочется. Доставай свои припасы из мешка, поедим напоследок.
— Почему напоследок? Ты действительно думаешь, что нас хотят утопить?!
— Может и не утопят, но думаю, скоро мы останемся, в чем мама родила, не останется даже ножей на поясе. Жидкость все разъест, значит, и паек исчезнет…
— Что ж, поедим в последний раз, — девушка вытащила два сухих пайка, залила их водой, подождала, пока они разогреются, подала один ему, и они начали глотать бульон с пищевыми добавками и витаминами, глядя, как прозрачный желтоватый раствор поднимается все выше и выше. — Так это и есть твоя удача?
— Наверное, — пожал плечами Евгений. — Жизнь — странная штука. Большинство выборов кто-то делает за нас, а мы при этом только присутствуем.
— Тебе страшно?
— Нет. Я еще мальчишкой отбоялся, когда один остался. Помню, мне было девять лет, за мной полиция гналась и стреляла из парализаторов, мне тогда плечо зацепило, рука онемела. Я тогда решил, что она у меня отсохнет. Мне так тогда жить захотелось, что еще быстрее побежал, хоть понимал, что долго не проживу. У меня много друзей погибло, кто от голода, кто от побоев, а кто-то просто замерз. Сейчас понимаю, как мне повезло, что полиция меня поймала, когда воровал еду из магазина, иначе был бы давно мертв. Возможно, и здесь все будет не так плохо, как нам кажется.
— И у меня жизнь была не сахар, — вздохнула Марина. — Тоже каждый день жила, как последний, и так все ребята и девчонки в нашей банде, мы все знали, что скоро умрем, именно поэтому были дерзкими и жестокими. Нам было все равно, и мы ничего не боялись.
— Тем не менее мы с тобой сумели прожить довольно долго, а впереди по-прежнему не видно ничего хорошего.
— Согласна, — кивнула Марина, бросая пустую упаковку в жидкость и наблюдая, как она растворяется. — А сейчас скажи перед тем, как умрем — я тебе нравлюсь?
— Очень, — вздохнул Торк, вставая на цыпочки и приподнимая Марину, чтобы она смогла услышать его последние слова. — Девушка ты симпатичная Я бы за тобой приударил, если бы не знал, как ты расправляешься с теми, кто пытается это сделать. Ты, правда, убила тех троих?
— Правда. Они меня затащили в подвал и попытались изнасиловать. Кстати, у них почти это получилось, даже одежду сорвали. Они знали, что я буду сопротивляться, поэтому сразу ударили меня по голове дубинкой, когда шла к себе в комнату, причем сделали это подло, из-за угла. Когда очнулась, мои руки уже привязывали к радиатору отопления.
— Скверная история…
— Мне повезло, что один из наших ребят пошел меня искать, он догадался как-то, что я внизу, и спустился в подвал. Дальше все было очень плохо, он меня отбил, развязал и дал возможность убежать, а сам остался один против троих. У них были дубинки и ножи, а у него только руки, поэтому его убили. Дело было в казарме, шума никто не стал поднимать. Ты же знаешь, какие в десанте порядки: если не умеешь себя защитить, то умирай, хорошим воином тебе все равно не стать.
— Я не слышал об этом.
— Я никому это не рассказывала, иначе другие парни решили бы, что со мной легко сладить, а после этого вряд ли бы долго прожила в академии. Слабаков нигде не любят, над ними издеваются и в конце концов убивают. В тот же день я начала мстить и убила первого из них ночью, когда он спал. А как бы ты поступил на моем месте?
— Не знаю, может быть также, только сделал бы это тихо.
— Я специально сделала все так, чтобы все знали, что будет, если кому-то захочется моей ласки, иначе другие желающие не успокоились бы, а умная девушка всегда должна думать о своей репутации. Второго я убила на следующее утро на полосе препятствий — сломала ему шею. Третий испугался и побежал жаловаться к сержанту, а тот поставил нас в спарринг. Мы дрались ножами, он был сильнее меня, но я быстрее, поэтому смерть его была долгой и кровавой. После этого меня стали обходить стороной. Мне от этого стало не легче, потому что каждому человеку хочется тепла и понимания — все наши ребята скоро погибли, я одна осталась. Трудно было…
— То есть, если бы я за тобой приударил, ты бы меня не убила? — уточнил Евгений. — Я правильно понял?
— Конечно, нет, просто сделала бы инвалидом, и детей у тебя больше никогда не было, — рассмеялась Марина, вырываясь из его рук. — Глупые вопросы задаешь, разведчик. Ни одна девушка не знает, как она среагирует на ухаживание: может, ударит, а может и поцелует; не всех же мы убиваем, кого-то любим. Откуда мне знать, если ты не подошел?
Она погрузилась в жидкость полностью, еще какое-то время он видел ее обнаженное тело на дне, а потом и сам стал глотать желтый раствор, уже не пытаясь всплыть. Действительно, что плохо начинается, то плохо и кончается, исключений не бывает.
Скоро он напился этой жидкости достаточно, чтобы задохнуться и умереть, но удушье почему-то не наступило — наоборот ему стало хорошо: даже ребра перестали болеть…
Торк поплыл к Марине просто для того, чтобы быть ближе; человек всегда тянется к другому человеку, когда вокруг все чужое, и смерть близка, но доплыть до нее не сумел. Когда он коснулся дна, его ноги обвили силовые путы и прижали ко дну так, что мог только стоять, качаясь под напором воды, как колеблются водоросли на дне реки при сильном течении.
А потом жидкость забурлила, и через очень короткое время он оказался между прозрачными стенами, уходившими к бесконечно далекому потолку.
Девушку лежала на дне за стеной, и она была жива, Евгений видел, как она недоуменно смотрела по сторонам.
А потом снова появился Крит.
— Можете говорить оба, — усмехнулся он, точнее защитная маска на лице. — Вижу, что хочется.
— Что вы делаете?
— Заткнись, — прошипела Марина. — Я хочу первой сказать.
Евгений успокоился, смирился и расслабился, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Плохо ему определенно не было, наоборот тело чувствовало себя прекрасно, все боли прошли, даже голова перестала раскалываться. Правда, он ощущал себя большой рыбой, которую поймали в сети, потому что сдвинуться с места не мог, но это было даже весело.
