Кен Като - Звездные самураи
Возможно.
«Разве ты не видел собственными глазами, как он зверски избил двоих?»
Видел.
Первой жертвой самурая стал сумасшедший бонза — совершенно безобидный монах, второй — брат деревенского старосты.
«Ну, тогда… Только не забывай, сынок: это земли Синго-сана, а не МеТраКора. К тому же, еще неизвестно, правит ли по-прежнему МеТраКор в Каноя-Сити».
Горькое мое пси, думал Хайден. Получается, что меня погубит собственная хитрость. При этой мысли его охватил ужас. Горькое пси, мне придется сказать им, что камень внутри меня, что я проглотил его, а они не поверят и не станут ждать, пока он выйдет естественным образом, нет, у меня на глазах они выпустят мне кишки, чтобы выяснить, правду ли я говорю…
От таких мыслей его прошиб пот, и по спине потекли холодные струйки. Ты же обещал, Хайден Стрейкер! Обещал выжить! И лично доставить амигдалу во дворец даймё в Мияконодзё! Это — единственная возможность как-то поправить положение! Так держись за эту возможность и верь! Может, черные мысли — просто остатки ночного кошмара? Ведь пока Хидеки Синго не требует отдать ему амигдалу. Может, вообще не потребует. Хидеки, конечно, мерзавец, но это вовсе не значит, что он прикажет выпустить тебе кишки только ради того, чтобы не подождать лишний день.
Хайдена колотил озноб, потом накатила волна лихорадочного жара. Вдруг начались кишечные спазмы. То ли сила тяжести, то ли еще что-то вызвало неудержимые позывы опорожнить кишечник.
Пси милостивое, да здесь холодно как в склепе! К тому же я боюсь местных духов — ками. Нужно бежать. Бежать, пока не поздно. А ведь я еще так слаб, к тому же понятия не имею, где нахожусь. О пси, помоги мне!
Между тем, деревня понемногу оживала. Старики, кряхтя, слезали со своих футонов, молодые почесывались и зевали, женщины судачили о том, о сем, направляясь к реке с большими глиняными кувшинами на бамбуковых коромыслах. Внимание Хайдена Стрейкера привлекло какое-то движение. Вдруг зашевелилась листва на огромном, быстрорастущей породы каштане за крайней хижиной. На платформе, образованной одним из отогнутых кусков обшивки, появился наголо обритый старик в оранжевом одеянии, поклонился, затем неуклюже спустился на землю. На лбу старца были вытатуированы знаки дзена, а лицо, после того, как Синго вчера избил старика бамбуковой палкой, распухло и заплыло синяками. У подножия дерева он подобрал с земли чашку для подаяний и бубен.
Обыкновенный старый монах со своим рогом изобилия и волшебной палочкой, подумал Хайден, опять вспомнив вчерашнее избиение. Дзедо-Дзи, Секта Чистой Земли, близкая к дзен-буддизму, но все же не дзен-буддистская. Все ее приверженцы — бродяги, профессиональные нищие, попрошайки. Возможно, они вызывают раздражение, но вообще-то совершенно безобидны. Всего лишь странствующие монахи, которые, по поверьям крестьян, знаются с ками — духами природы.
У сына даймё не было никаких причин избивать старика. Ни малейших. Пси милостивое, Синго-сан, разозлившись, становится просто безудержным. Впрочем, монах хотя бы перестал колотить в свой бубен: стоит этим дзедо-дзистам начать распевать гимны-нембуцу, как люди буквально цепенеют. Может быть, именно поэтому вышел из себя Хидеки Синго. Ведь он не может позволить себе потерять контроль над ситуацией… или даже допустить, чтобы кто-то бросил вызов его власти. Этого он боится больше всего.
Хайден Стрейкер наблюдал, как монах, очевидно, заметив его, приближается но вдруг останавливается в двух ярдах.
Старик медленно повернулся и опустился на колени, смиренно уперевшись руками и лбом в землю.
— Вставай! — прошипел Хайден. — Скорее, пока тебя не заметил самурай. Чего тебе надо? Убирайся!
Однако монах не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Прошу тебя, гайдзин-сан. Смири свое пси. Смирись и кротко прими то, что тебе уготовано. Слишком поздно.
Монах замолчал и медленно, с достоинством поднялся. Впечатление было такое, будто он нарочно хотел, чтобы отпрыск клана Хидеки заметил его. На жителей деревни он, видимо, уже успел произвести впечатление. Крестьяне молча смотрели на него, как люди обычно смотрят на пролетающий в небе аэрокар. Разве что не слышалось ни единого возгласа; напряжение росло.
Хайден Стрейкер тяжело дышал. Грудь уже не болела, просто тупо ныла, но в тех местах на ребрах, где Розей-сан, деревенский староста, применил к нему древние способы лечения, еще виднелись синяки. Розей-сан выдавил из его легких отравленный воздух и долго мял грудь, чтобы снова забилось сердце. Теперь любое, даже самое незначительное усилие доставляло Хайдену мучения. Он наклонился над большой тыквой, зачерпнул ковшиком холодную воду и вылил ее себе на голову. Потом ковшик с плеском отправился обратно в тыкву.
Прокукарекал петух, и Хайден Стрейкер заметил, что толпа крестьян медленно тает. Машинально он взглянул на дом, где поселился самурай, и увидел, что на пороге стоит сам Хидеки Синго с двумя небрежно засунутыми за пояс мечами. Тот все видел и теперь двигался к ним. На лице не было улыбки, он глубоко вдыхал утренний воздух, получая, должно быть, извращенное удовольствие от того, что старался казаться расслабленным и пребывающем в согласии с окружающим миром. Хотя на самом деле все его мышцы были до предела напряжены в предвкушении насилия. Он шел прямо на монаха.
Однако сколько страха вызвало его появление! — думал Хайден Стрейкер, наблюдая за приближающимся самураем. Возможно, сокрытая во мне амигдала и вправду пси-проклятая штука!
При этой мысли в душе Хайдена тоже зародился суеверный ужас — точно трясина, скрывающаяся под самой поверхностью сознания, преисподняя страхов, едва подернутая ряской разума и, как ему казалось, отделенная от здравых мыслей лишь тончайшей мембраной.
Курихара — «Деревня каштановой рощи».
В воздухе разлилось предчувствие ужаса, и Хайден с необычайной остротой вдруг ощутил позорный гнет, которому подвергались со стороны высшего общества многочисленные низшие слои населения Ямато. Запреты на технологию, образование и путешествия, закрытость информации об остальном мире, навязывание отсталых способов ведения хозяйства, минимальные средства к существованию, требования беспрекословного подчинения, подкрепленные страхом смерти. Любой американец тут же спросил бы: разве какое-нибудь правительство имеет право обходиться со своим народом подобным образом? Без привычной фундаментальной веры в пси люди неизбежно скатывались к невежеству. А, при отсутствии представлений о порядке, законности и логике происходящих во Вселенной событий, что может остаться, кроме непостижимого хаоса, непредсказуемого и пугающего мира, в котором ничто не имеет смысла?
В таком обществе лишь самураям да выдающимся пси-талантам, которые монахи различных пси-сект отыскивали среди крестьян, был позволен доступ к истинам пси и пси-обучению. Все остальные продолжали жить, как в доисторические времена.
В Американо о пси знали все. Именно мощь американского духа сумела слить воедино две полувселенной: чугунный мир западной науки и мечтательно-философский мир Востока. Еще двести лет назад просвещенный американский Сектор отрекся от веры в чистый детерминизм. Только в Американо согласились уверовать в то, что Вселенная обладает формой и одновременно представляет собой пустоту. Американцы смогли снести барьеры и сто лет назад окончательно освободились от ига интеллектуального страха, освободив и просветив каждого и каждому дав возможность понять истинную природу бытия. Хайден инстинктивно встряхнул головой. Ведь сейчас-то он здесь, все в той же темной яме. Как ему, человеку, воспитанному в американском духе, отстоять с таким трудом давшиеся победы разума? Разве под силу ему одолеть бездну невежества, царящего в Ямато?
Выпрямившись, Стрейкер принялся мрачно разглядывать деревню. Как это чудовищно и несправедливо, думал он, с радостью ухватившись за неоспоримую правоту этой мысли, что крушение нашего шаттла оказалось бременем для этих людей. Неожиданное появление любого, даже самого незначительного самурая, и то наверняка вызовет панику и смятение, а уж отпрыск клана Хидеки — то есть их сеньор — человек, которому принадлежат и они сами, и все, что их окружает, кроме разве что рек да небес, власть над которыми является прерогативой богов, человек, который разоряет, а порой и убивает их налогами… о Боже, это очень-очень дурное пси.
Похоже, только в душе монаха нет страха перед Хидеки Синго, и то лишь потому, что он член секты. Это совершенно ясно, стоит лишь на него посмотреть. Конечно, его дерзость…
О Господи! Нет!..
Хайден Стрейкер вдруг увидел, как в первых лучах восходящего солнца блеснул клинок Хидеки Синго. Странно, но казалось, будто стальное лезвие зависло в утреннем небе, сгибаясь, разгибаясь, расщепляя серпик луны; будто на мгновение Кинсей сам стал украшающим эфес бриллиантом. Затем дайто достиг высшей точки и замер над головой монаха; Хайден почувствовал, что не может ни вскрикнуть, ни вскочить, ни сделать что-нибудь; он мог только наблюдать, как наголо обритая голова слетает с плеч и катится в пыли, как обезглавленное тело делает неверный шаг вперед и валится на землю, заливая оранжевое одеяние потоками алой крови.
