Пол Андерсон - Враждебные звезды
— Ну да, обычное дело. У тебя в памяти остались его слова, его светлые волосы и голубые глаза, ну и так далее, но все это не дает истинного образа. Ничего удивительного — в конце концов, ты и знала-то его не так уж долго.
«Ты мне говоришь, что я чужая, — подумала она, — что я сунула свой нос куда не положено и украла то, что мне не принадлежит».
— До ужина еще осталось время, чтобы немного повторить английскую грамматику, — сказал старик. — Уж больно неважно у тебя с неправильными глаголами.
Он положил книгу на стол. Девушка сразу узнала ее — стихи Киплинга, кем бы там ни был этот Киплинг.
— Доставай учебник и садись, — проговорил тот, указав на полку.
Вспыхнув, Тамара сжала кулаки.
— Нет.
— Что? — Продубленное ветрами лицо повернулось, всматриваясь в нее.
— Я не собираюсь больше учить английский.
— Не… — Магнус уставился на нее так, словно та была редким образчиком с другой планеты. — Ты себя плохо чувствуешь?
Чеканя язвительные слова, она бросала их одно за другим в лицо старику:
— Я лучше знаю, как мне проводить время, и не собираюсь тратить его на изучение мертвого языка.
— Мертвого? — вскричал Магнус. Она ощутила, как пространство между ними заполняется его гневом. — Язык пятидесяти миллионов…
— Пятидесяти миллионов невежественных провинциалов, населяющих бесплодные земли между разбомбленными городами, — сказала она. — Да за пределами своих Британских островов и пары глухих районов на североамериканском побережье вас никто и не поймет. Ни один современный автор или ученый, или… да никто… не пишет по-английски. Он мертвый, и все тут! Ходячий труп!
— Это ты так о языке своего мужа! — заорал он на нее, поднимаясь с кресла.
— Вы думаете, он когда-нибудь заговорил бы на нем с кем-то, помимо вас, если бы… уехал отсюда? — отпарировала она. — И вы считали — в случае, если Дэвид вернется с того корабля, на который вы его отправили, и мы уедем на Рам, — вы воображали, что мы заговорим на языке вымирающего народа? В новом-то мире?
На щеках она почувствовала брызнувшие из глаз слезы. Охваченная страхом, она задыхалась. Старик был таким страшным и волосатым, таким огромным. Когда он встал, светошар и тусклый свет камина, объединившись, отбросили его тень на нее и заполонили темным силуэтом целый угол комнаты. Головой он едва не задевал потолок.
— Так, значит, теперь народ твоего мужа вымирает, — отрывисто проговорил он, словно выстрелил. — Зачем же ты тогда выходила за него замуж, раз он такой умирающий?
— Он-то как раз в порядке! — закричала она так, что отозвались стены. — Но не вы! Сидите тут и грезите о прошлом, когда Землей управляли ваши предки — из того прошлого мы благополучно выбрались! Дэвид собирался туда, где… где есть будущее!
— Понятно. — Магнус Райерсон наполовину отвернулся от нее. Засунув руки в карманы, он сжал их там в кулаки и заговорил раскатистым голосом, обращаясь к кому-то другому — не к ней.
— Мне все ясно. Ты ничем не отличаешься от других, воспитанных в ненависти к Западу, потому что когда-то он был их господином. Их учителем. Несколько веков тому назад этой планетой распоряжался белый человек. Наши старые грехи будут преследовать нас и последующие тысячу лет… пока, в свою очередь, не ослабнет твой народ, а те, кого вы поставили на ноги, не отомстят вам за предоставленную им помощь. Впрочем, я не собираюсь извиняться за своих предков. Я горжусь ими. Жестокости в нас было не больше, чем в остальных. И мы подарили — даже будучи на смертном ложе своей цивилизации… мы подарили вам звезды.
Его голос все усиливался, пока не превратился в настоящий рев.
— Но мы не умерли! Ты думаешь, что этот жалкий Протекторат является обществом? Как бы не так! Это даже не благопристойное невежество и дикость. Это просто заурядная диктатура, которая преклоняется перед своим статус-кво и боится заглянуть в будущее. Я отправился в космос, потому что мои предки когда-то уходили в море. Я отдал космосу своих сыновей, и ты отдашь космосу своих, потому что именно в нем зародится новая цивилизация! Ты изучишь историю и язык наших предков — твоих предков. И ты, ей-Богу, узнаешь, что значит — быть одной из нас!
Его слова упали в пустоту. Какое-то время слышалось только завывание ветра да шепот крохотных язычков пламени в камине. Внизу грозно ревел океан и с грохотом обрушивался на прибрежную полосу, терзая остров, словно терьер крысу.
— Я уже знаю, что это значит, — проговорила наконец Тамара. — И это знание стоило мне Дэвида.
Он снова обратил к ней свое лицо и, опустив голову, исподлобья смотрел на нее, как на врага.
— Вы убили его, — сказала она негромко. — Вы послали его на смерть к мертвому солнцу. Потому что вы…
— У тебя сдают нервы, — прервал ее старик, сдерживая гнев. — Я настоял на его участии во всего лишь одной космической экспедиции, чтобы он испытал себя. Та экспедиция, о которой ты говоришь, была очень важной. Она много значила для науки. Впоследствии — каких бы успехов на своем поприще он ни добился — он бы с гордостью говорил: «Я был на „Кресте“».
— Значит, он должен был умереть, теша свою гордость? — спросила она. — Такая причина лишена всякого смысла — как, впрочем, и истинная. Но я все же скажу вам, почему вы на самом деле заставили его отправиться туда… и если вы будете отрицать, что вынудили его силой, я назову вас лжецом! Вам была невыносима сама мысль, что один из ваших детей взбунтовался и отошел от вас… что он постиг весь этот отвратительный фарс, называемый космическими исследованиями, когда значение имеет количество проведенных в космосе километров по принципу: чем больше, тем лучше. Будто огромные расстояния обладают неким чудодейственным свойством. Дэвид собирался жить так, как назначила ему природа: ходить по живой земле, дышать живым, а не упакованным в баллоны воздухом, и чтобы были горы, на которые можно взбираться, а не вращающийся гроб… и его дети бы тоже… мы были бы счастливы! Вот с этим-то вы и не могли смириться!
Магнус зло усмехнулся.
— Уж больно расшумелась дочка профессора по символике, и все попусту, — сказал он. — Если начать с конца, то чем ты докажешь, что вам было назначено жить счастливо?
— Чем вы докажете, что нам было назначено совершить прыжок через световые годы? — закричала она. — Это просто еще один способ убежать от себя — не больше. Без всякой на то выгоды. Я бы еще смогла понять, если бы корабли искали планеты для колонизации. Но… даже сам «Крест» был нацелен на трех гигантов! А ему сменили курс и отправили к какому-то черному, никому не нужному куску шлака! И сейчас Дэвид мертв… ради чего? Ради научной любознательности? Вы — не ученый-исследователь, да и он им тоже не был, и вы это знаете. Ради богатства? Больше, чем он смог бы заработать на Земле, ему не платили. Ради славы? На Земле совсем немного людей, которых волнуют исследования. На Раме ненамного больше. А уж Дэвида они и вовсе не интересовали. Ради приключений?
Да у вас за час прогулки по лесу приключений может быть больше, чем за целый год пребывания на звездолете. Так вот, вы убили своего сына, так как увидели, что он становится нормальным!
— Ну хватит, — прорычал Магнус и шагнул к ней. — Я уже достаточно наслушался тебя. В своем-то собственном доме! К тому же я никогда не был сторонником этой новомодной бредовой идеи позволять женщине тявкать…
— Отойдите! — вскричала она. — Я не ваша жена! Он остановился. Черты его лица неожиданно смягчились. Он поднял свою искусственную руку, словно защищаясь от удара.
— Ты жена моего сына, — проговорил он уже спокойно. — Ты тоже одна из Райерсонов… теперь.
— Нет, если именно это имеется в виду. — Она наконец нашла решение, которое искала. Подойдя к стене, она сняла с вешалки плащ. — Надеюсь, вы одолжите мне свой аэрокар для перелета в Сторноуэй. Я обязательно отошлю его обратно, на автопилоте. Оттуда я найду на чем уехать.
— Куда же ты едешь? — спросил он голосом обиженного ребенка.
— Не знаю, — резко ответила она. — Куда-нибудь, где не такой ужасный климат. Мне будут выплачивать жалованье Дэвида, пока его не объявят мертвым, а потом я буду получать пенсию. Когда не останется никаких сомнений в том, что он не вернется, я перестану его ждать и уеду на Рам.
— Но девочка… прилично ли…
— К черту приличия! Я предпочитаю, чтобы сын Дэвида родился живым.
Она снова обулась в сапоги и, взяв с буфета фонарик, вышла за дверь. Когда она открывала ее, в дом ворвался ветер и ударил Магнуса по лицу.
Глава 13
Есть чудесная странаЧинчанчу у моря,Там из красного винаТкет прибой узоры.
Там берет из жизни всеМилая принцесса —Аморальна пусть, затоКрасотою блещет.
Обогнув кожух гироскопа и с трудом поднявшись в обсервационный отсек, Дэвид Райерсон услышал легкое пощелкивание струн гитары, перемежающееся с красивыми аккордами. Голос Макларена не отставал от них. Взяв себя в руки, юноша вздохнул и убрал с глаз свесившуюся прядь прямых светлых волос.
