Илья Новак - Планета под контролем
– Да ладно, – сказал Форте. – Неважно…
Его дернули, монитор раздраженно повернулся и увидел:
«Он не уходил».
Буквы были густо-фиолетовые, Динас покопался в своей памяти и сообразил, что в стандартной максвелонитской системе это означает удивление.
Он спросил:
– И что это значит?
Фиолетовые буквы – но уже не такие насыщенные, означавшие, что официант постепенно справляется с удивлением и начинает анализировать произошедшее, – побежали по экрану, сменяя друг друга:
«Я не смотрю за клиентами. У нас нет выбора блюд. Нечего заказывать. Они появляются, я приношу порцию, потом стою здесь… – Гибкий манипулятор ткнул в панель автокухни. – Они едят, они уходят. Когда слышен звон двери, я еду к столу, собираю посуду, бросаю в утилизатор. Часто с той же едой. Я забрал тарелку халганина, когда увидел, что его нет за столом. Но теперь я подумал: ведь дверь не подавала сигнала. Он не выходил».
– Подожди, но это значит… – Монитор огляделся и заметил в дальнем углу помещения кабинку внутренней связи.
«Его там нет, – отреагировал официант. – Я убирал там. Его нет. Не понимаю этого!» – Буквы вновь налились фиолетовым.
Динас пересек помещение и заглянул в кабинку. Экран, универсальная панель, откидное сиденье у стены… Он прикрыл дверь, похлопал по стене ладонью…
Киборг увидел, как космополовец пробежал мимо него и выскочил наружу. Должно быть, решил во что бы то ни стало отыскать пропавшего халганина, встретиться с ним. Аким высветил на своем экране, все еще забавляясь новыми возможностями:
«ПОМОЛИМСЯ, ДРУЖОК, ОБ ИЗБЕЖАНИИУЧАСТИЯ В ИХ РОКОВОМ СВИДАНИИ!»
Снаружи Динас Форте еще раз внимательно осмотрел пространство перед пунктом питания, выходы кольцевого периметра слева и справа от себя, глухую переборку…
Он, по сути дела, стоял на стене Шлема, но радиальная гравитация превращала эту стену в пол, – ну а Перья находились слева и тянулись в сторону, хотя это еще как посмотреть… Динас зажмурился, пытаясь разобраться в хитросплетениях гравитационной топологии. Точка зрения очень важна. Потому что, с другой точки зрения, Перья были не слева, а под ним. Не сбоку , а внизу .
Киборг вновь проводил взглядом чудака, который пробежал мимо и скрылся в кабинке связи. Динас, усевшись на откидное сиденье, взглянул на потолок, на пол и похлопал по стене, где находился экран с универсальной панелью.
За этой стеной – под этой стеной – начинались стержни.
Властный хан Виши зашел сюда. И обратно вроде бы не вышел.
Но спустя какое-то время Динас увидел его на остановке магнитного вагона.
Значит, все-таки вышел, естественно, не мог не выйти… другим путем.
В этом была своя логика. Если бы вдруг у кого-то закралось подозрение, что халгане, интригуя, скрывают на «Плюмаже» нечто запретное, в первую очередь стали бы обыскивать флора-заповедник. Что может быть более подозрительным, чем три квадратные мили зарослей и топкой почвы, где не живет никто разумный, где разумные вообще предпочитают не появляться? Обыск заповедника отнимет много сил, займет много времени, отвлечет внимание от другого… и что в результате? Комната с оператором, наверняка еще – система визуального наблюдения, раскинутая в ветвях по всему заповеднику. Но им ведь надо защищать вход в свой сектор, Виши – декларант Халге на платформе, ему положена охрана. Несколько дронов, пусть даже запрещенных конвенцией МО?.. Плевали халгане на это, вон вокруг «Эгибо» крутятся их дроны, и куда более мощные, чем те, которые наблюдали за Динасом в заповеднике, – и что с того? Конвенции для того и принимаются, чтобы сильные миров сих могли их нарушать.
Динас вышел из кабинки и невидящим взглядом уставился на официанта. Потом спросил отрешенным голосом:
– Аким, у тебя есть мечта?
На памяти киборга впервые за множество лет к нему обратились по имени. А с подобным вопросом к нему вообще никогда не обращались. Коммуникационный экран в растерянности мигнул, почти погас и вновь налился зеленым светом.
«Говорить, – высветил киборг густо-синими буквами. – Говорить вслух. Петь. Ругаться. Громко. Тихо. Шепотом. Орать. ОРАТЬ НА КЛИЕНТОВ. Ради этого готов на все».
– Даже на смерть? Может быть, я смогу когда-нибудь помочь тебе, – Монитор медленно вышел в наружный коридор, все еще размышляя.
«Я понял тебя, властный хан Виши, – думал он. – Даже насаждение многоярусных лесов, которое привело к разбалансировке экосистемы, теперь можно воспринять как тонкий ход, загодя осуществленный для того, чтобы очистить заповедник от посторонних. Тот, кто заподозрит халган, решит, что еще несколько лет назад они предвидели надобность в тайнике и тогда же организовали растительный хаос. И все это будет верным, за исключением того, что на самом деле этот тайник находится в другом месте».
«Очень интересно!» – подумал он.
Так что ты прячешь в Перьях, хан?
* * *Переворачиваясь на другой бок, он старался, чтобы гнилая солома не касалась розовых ранок, усеявших бока и ноги. Руки, все еще связанные за спиной, затекли, Ушастый теперь не ощущал их.
Скоро в ноге начнется гангрена, решил он. Да и ранки станут гноиться уже к утру – глифаны могут сопротивляться этому дольше, а мой организм, хотя физически я куда здоровее их, не обладает иммунитетом.
Когда он перевернулся, взгляду открылась повозка и сидящий на ней бывший живец Архуда, шея которого была привязана к одному из прутов клетки короткой толстой веревкой. Позади, на дальнем конце телеги, лежал атаман Гира, вокруг на земле вповалку спали глифаны. Лишь трое мужчин сидели на корточках на одинаковом удалении слева, справа и впереди, спинами к повозке.
Палец ноги, почти отсеченный ударом, они обмотали куском грязной ткани, предварительно смазав его каким-то травяным настоем. Ранки тоже были смазаны – Заан ощущал неприятный, кислый дух, – но для них материю пожалели.
Он думал, что Архуда спит, но старик вдруг пошевелился. Блестящие полубезумные глаза сначала взглянули на дзена, затем уставились в серое небо.
– Эй, живец… – очень тихо позвал Заан.
Старик лег на спину, широко раскинув руки, прошамкал:
– Теперь живец ты.
– Но ненадолго.
– Тебе не дадут убежать, Каанца… – Из горла Архуды донесся сдавленный хрип. Покрытая бугорками и пятнами лишая безволосая грудь содрогнулась, он выгнулся и закашлялся так, что изо рта полетели брызги.
Ушастый приник лицом к деревянным прутьям, наблюдая за ним.
Когда приступ прошел, Архуда произнес слабым голосом:
– Полцикла… может быть, треть цикла… Нет, Гира убьет меня еще раньше.
– Я слышал, что в слабых таборах случается каннибализм, – произнес Заан. – Не понимаешь? Тебя съедят, живец?
Старик захихикал, тараща глаза.
– Живцов не едят! Мои внутренности – сплошной яд. Пиявок сначала засаливают, чтобы убить отраву, которая есть в них, но я слишком большой. А соль добыть трудно. Меня бросят в топь и не дадут выбраться, пока не захлебнусь. И потом долго будут сидеть на одном месте, потому что пиявки там расплодятся.
– Где вы берете соль, живец?
– Из корней, – сказал Архуда и погрозил Ушастому немощным кулаком. – Не называй меня живцом, Каанца! Живец – ты.
Заан, снисходительно покачав головой, заглянул в блеклые, полубезумные глаза старика.
– Глупости, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе были жалость и презрение. – Завтра днем ты вновь станешь живцом. Каанца… почему ты так называешь меня?
Его взгляд заставил старика сначала съежиться, а потом рывком подтянуть тело поближе к клетке.
– Врешь, Каанца! Ты врешь мне, да? Ну скажи, что ты врешь! – запричитал он. – О чем ты говоришь? Другие властные прилетят и заберут тебя? Но это неправда, как они смогут тебя найти? Мы ушли далеко от места, где ты упал. Хотя даже если они найдут нас, то отомстят всему табору, никого не останется, а тогда мне уже будет все равно!
Заан поморщился, словно не желая слушать бессмысленный лепет, и отвернулся.
– Почему ты называешь меня Каанца? – повторил он, глядя в небо.
– Так звали одного из Арка Вега. Ты очень похож на него. Лицо точно такое же, только ты гораздо выше. Я опять стану живцом? – Архуда заплакал – дзен услышал всхлипывания, звучащие мерзко и жалко, потому что издавал их медленно умирающий, беззубый, вечно голодный, грязный старик. Ушастый не пошевелился, продолжая смотреть вверх сквозь прутья.
Архуда приник к клетке и протянул руки, теребя его за волосы, до которых смог дотянуться дрожащими пальцами.
– Скажи, что соврал, властный. Ведь ты соврал, да?
– Нет, я не вру, – возразил дзен.
