Счастливый случай - Дара Ливень
— Ничего, Ник, — тихим эхом отозвалась она. — Я всегда тебя отогрею. Я смогу.
— Я знаю, — шепнул штурман. — Нам ещё долго лететь. Расскажи мне сказку?
— Сказку, Ник?
Рассказать сказку тому маленькому мальчику, который живёт в этом седом пилоте, продрогшему от холода и тьмы… Защитить его от ледяной пустоты и той чёрной бездны там, в глубине его сознания… Согревать и озарять его душу тем маленьким солнышком, которое живёт в её сердце…
— Конечно, мой хороший… — она потянулась к его плечу и прильнула щекой к грубоватой ткани комбинезона. Её худенькие пальцы что-то выводили на его ладони. Нет, её сказка была совсем не про принцесс, и крайт-драконов, от которых их спасали храбрые воины… И не про могущественных императоров, покорявших полгалактики… Старинные сказания и легенды, наивные и прекрасные, словно истлевшие страницы настоящих бумажных книг, хранили вечные ценности Вселенной — любовь, дружбу, преданность. и верность…
Но Шер хотелось сейчас рассказать другую…
Про девчонку, жившую, может быть, на Кореллии., может быть, на Набу…А может, ещё где-то….
— Обычная такая девчонка, где-то училась, гоняла на каре, встречалась с друзьями, — рассказывала Шер, рассматривая линии на ладони Ника. — И как- то довелось ей подобрать около кантины какого-то парня. Совсем больного, почти спившегося от кореллианского выдержанного, непризнанного, и поэтому абсолютно нищего гения. Но разглядела она в нём что-то такое… И стихи его ей очень понравились. Привезла она его к себе, отмыла, вылечила. Верила в него, хотя не понимали его стихов… Но она — верила, говорила — пиши, ты гений, пробьёмся. А друзья и подруги в один голос: "Да ты с ума сошла! Нищий, больной, ничего не умеет, даже кара нет у него. И из бластера не умеет стрелять!" А она улыбалась только и счастьем светилась. Я, говорит, из бластера умею.
Шер скосила глаза на Ника, улыбаясь.
— У тебя очень-очень длинная линия жизни…
— У всех жизни длинные, — вздохнул тот. — Пока Сила не вмешается…
— Ну, знаешь, Высшим Силам всегда нужно вмешаться в чью-то жизнь… Решили они там наверху, что хватит этому никчёмному парню небо Кореллии… или Набу коптить. И пришёл за ним посланник смерти. А девчонка в парнишку вцепилась — ни в какую не отпускает, ночей не спит, его дыхание стережёт, ухаживает за ним, своим теплом согревает. Не отдам тебя никому, говорит… Бьётся, бьётся посланник смерти — броня ветшать стала, а не получается ничего. Долго бился, сам осунулся, вернулся ни с чем. А там ещё та бюрократия — ничего не знаем, одна жизнь нужна, говорят. Тащи тогда её. Взялся посланник с другого конца — за её жизнью пришёл. Та же история. Он её держит, хоть и болен, хоть из бластера не стрелял никогда…
Поседевший вернулся посланник к Высшим силам. Без брони. Чуть не плачет. Не могу, говорит, поодиночке. Только сразу двоих… Но Высшие Силы всё-таки бывают и справедливыми — ну нет, как же так? Пачками нельзя… Ещё пока не война. Ага, заплакал посланник, а мне-то как быть? Ну, пожали плечами: иди добери на одиноких…
— Интересная сказка… — задумчиво произнёс штурман, подул на макушку Шер. — А что за линия жизни? А то слышать слышал…
Она с улыбкой подняла глаза, заморгала ресницами от его дуновения и тихо рассмеялась этому.
— Линия жизни, — её улыбающийся взгляд снова вернулся к его ладони, тонкий пальчик заскользил по линии, огибающей большой палец штурмана. — Она у тебя кончается только потому, что далее идёт участок кожи без рисунка… Это очень долгая жизнь. Лет сто, никак не меньше, — она по очереди стала загибать все его пальцы.
— Там ещё есть линия судьбы. И сердца, — добавила она почти вскользь.
— И о чем они говорят? — Ник зарылся носом в её волосы, не отбирая ладони.
Шер вскинула подбородок вверх, чтобы встретиться с ним сияющим взглядом.
— Ты правда, хочешь знать? Видишь, где начинается эта линия? — трудно было удержаться, чтобы прикосновение не вызвало щекотки, а Шер как раз стремилась, к обратному. — Вот на этом холмике под безымянном пальце… Это значит, что тебя ждёт увлекательная, наполненная путешествиями, разнообразная, яркая жизнь. А это ответвление указывает на удачу, — с удовольствием рассказывала Шер.
— Свою удачу я уже поймал, — пальцы сжались на её ладони, бережно, чтобы не причинить боли. — А насчёт жизни… Поглядим.
— А… Линия сердца тебя не интересует? — осторожно спросила Шер, ответив на его пожатие своим, очень нежным.
— Её я и сам знаю, — тихо отозвался штурман, отгоняя возникшее невесть откуда чувство невозвратной потери. — Не думаю, что ты скажешь мне о ней что-то новое, Шер…
Пальцы девушки дрогнули в его ладони.
— А я и не хотела тебе говорить, — поддразнила его Шер, — пусть начертанное на ладони останется моей тайной!
"Нельзя же верить всякой чепухе, даже если, все остальное похоже на правду. Даже если та женщина, которая расплатилась со мной за лечение подобными знаниями, была профессиональной гадалкой. Ведь всё равно это ничего не изменит…"
— А теперь ты расскажи мне свою сказку. Про Силу, если у нас есть ещё время, — вспомнила она как нельзя более кстати. — Она сама выбирает тех, кто станет одарёнными?
— Это опасные сказки, — крепления ремней Шер тихо щёлкнули, сами собой расстёгиваясь. — Иди сюда… Уверена, что хочешь знать?
Она должна была уже привыкнуть к проявлениям Силы, находясь рядом с ним, но каждый раз удивлялась заново, как сейчас, увидев, как самостоятельно распалось сцепление ремней.
— Я должна знать, Ник, И да, я хочу… Чтобы не сделать тебе больно. Нечаянно. Чтобы понимать… И я не боюсь, — Шер соскользнула с кресла и шагнула к нему.
Штурман притянул её к себе, усадил на колени, обнял, согревая и согреваясь.
— Никто не знает, как Сила выбирает своих посвящённых, — шепнул он. — Просто среди миллионов разумных кто-то один оказывается с лишними клетками в крови. Он может прожить всю жизнь, и никогда не узнать о своей избранности. Просто будет чуть быстрее реакция, чуть лучше интуиция… Чуть больше удачи. И больше никаких чудес. Он может передать это свойство по наследству, а может не передать… Никто не знает, будет ли ребёнок одарённого одарённым тоже, пока тот не родится. Бывали, говорят, целые династии в древности… Но чаще всего дети одарённых такие же, как все.
Обнять его, словно защищаешь от всего мира, прижаться, ткнуться тёплой щекой куда-то в твёрдый подбородок… Почти неслышный шёпот щекоткой в ухе.
— А ты как узнал, что ты её адепт?
— Мне об этом сказали, — просто ответил Николаус. — Взяли на улице, привезли… в одно
