Михаил Ахманов - Вторжение
Сейчас он лежал на полу и смотрел на шарик, висевший у самого его лица. Внешне этот крохотный сфероид являлся точным подобием каффа, соединявшего пришельцев с Кораблем, но был настроен на мозг земного человека. Помимо связи у шарика имелись и другие функции, но он сомневался, что их удастся реализовать. Это зависело от ментальной мощи разума, чем люди похвастать не могли – в конце концов они слезли с деревьев так недавно!
Бино фаата Третьей Фазы были старше и опытнее, хотя и похожи на местных потомков антропоидов. Удивительно похожи, вплоть до возможности межвидового скрещивания, что могло сыграть с землянами дурную шутку – ведь физиологическое сходство не означало адекватности психики и общественной структуры. Фаата наверняка это учитывали и собирали информацию; не приходилось сомневаться, что из пленников они выжмут все, все до последнего бита, нейрона и генома. Впрочем, как показал пространственный зондаж, один из пленников еще находился в активной фазе и мог влиять на ситуацию. Конечно, если вовремя получит кафф и сообразит, что с ним делать.
Он лежал неподвижно, собирая силы и глядя на паривший в воздухе шарик. Его не удивляло, что бино фаата, столь похожие на землян, воспринимаются им как пришельцы, вторгнувшиеся в обитель человечества. Чужаки, пришельцы, инопланетяне… Сколько раз он повторял эти слова в последние дни, убеждая тупоголовых и недоверчивых! Но дело не в словах и даже не в том, что он считал себя отчасти человеком. Ситуация была намного проще! Ему не хотелось когда-нибудь увидеть, как боевые корабли фаата подбираются к его родному миру.
Нужно обуздать их экспансию, как это делают с сильмарри, лльяно и другими расами, слишком агрессивными и претендующими на галактическое господство. Обуздать или хотя бы не позволить прикоснуться к артефактам Древних. Где-то их остановить… Так почему бы не здесь?
Он сосредоточился и сделал первую попытку. Неудачно! Его дисторсионный импульс увяз в хаосе квантовой пены[27] и не сумел ее преодолеть. Слишком большое расстояние… Здесь, на Земле, он мог мгновенно переместиться в любую точку или перебросить массу в несколько десятков килограммов, но лишь на дистанции, сравнимые с размерами планеты. Корабль фаата был еще далеко, между орбитой Марса и Поясом Астероидов; придется напрячься, чтобы заслать туда крохотный кафф. В принципе можно подождать – так или иначе Корабль идет к Земле, и с каждым днем пространственный прокол требует меньше усилий. Но будет ли пленник в живых через день? Или через два? Кто мог сказать!
Пока он его чувствовал сквозь разделяющую их бездну. Ощущал его гнев и решимость, недоумение и одиночество, порой – растерянность и страх… Эти чувства были сильными и служили маяком для переброски каффа. Крепкий попался экземпляр!
Удачно, что взяли его с боевого крейсера, что этот крейсер, словно волей провидения, встал на пути Корабля. В сущности, флуктуация, как квантовая пена, мелкое событие, но от него зависит жизнь расы. В ином варианте бино фаата взяли бы пленных на Марсе, на астероидах или на транспортном судне, и люди были бы случайные – администраторы, строители, шахтеры… Быстро бы сломались, что с каффом, что без каффа. А этот десантник…
Он снова напрягся, глядя на шарик и мысленно пробиваясь к пленнику. Он делал это опять и опять, пока под темным сводом комнаты не полыхнула молния и не раздался резкий хлопок воздуха.
Кафф исчез, и он в изнеможении закрыл глаза.
Глава 8
Неподалеку от орбиты Марса
– Что это? – спросила Йо. – Зачем контейнер опустили в яму?
Такие вопросы за прошедшие дни – вернее, циклы, которыми измерялось время на корабле, – она задавала сотни раз. Что это? Зачем? Почему? С какой целью?.. Вопросы говорили о многом. Литвин уже понимал, что чужаки хотят разобраться в хаосе передач, в звуках и образах, что приходили с Земли, Луны и Марса. Уровень научных знаний и технологии, связь и транспорт, сооружения в космосе и на планетах их как будто не интересовали, или скорее все это было ясно без комментариев. Не возникало проблем и с такими реалиями, как война и мир, применение силы и власти, экспансия человечества в космос, технический прогресс. То, что объяснялось законами логики и, очевидно, имело эквивалент в обществе пришельцев, они понимали без труда; неясное и смутное лежало в сфере чувств, иррациональности человеческой души и порождаемых ею противоречиях. Ряд важных атрибутов земной культуры, таких, как религия, секс, искусство, юмор, чувства привязанности и любви, казались им странными, непостижимыми или необязательными для разумного существа. Они, несомненно, были прагматиками, и прагматизм, забота о выживании расы, ментальная связь друг с другом и с Кораблем сплачивали их гораздо сильнее, чем людей.
– Что это? – повторила Йо.
Они сидели на полу в отсеке, служившем Литвину узилищем. Вверху вместо купола терминала сияло лазурное небо, а под ним плыли голографические картины: темно-зеленые свечи кипарисов, шоссе с кортежем автомашин, плиты с высеченными датами и именами, толпа у прямоугольной ямы и гроб, который спускали туда на канатах. Похоже, хоронили важную персону: толпа была большой, играл оркестр, а у могилы суетились трое в долгополых рясах.
– Это кладбище, – сказал Литвин. – Здесь хоронят умерших. Контейнер – гроб, а в нем – покойник. Обычаи разные: иногда закапывают в землю, иногда сжигают. Если бы я погиб, меня сожгли бы в реакторе, а прах развеяли в пространстве. У астронавтов это называется уйти в Великую Пустоту.
Ему хотелось узнать про Макнил. Он видел ее во время странствий по кораблю и убедился, что ее все еще держат вместе со спящими женщинами. Зачем – Литвин не понимал. Вроде бы из двух пленных можно выжать больше информации, чем из одного… Но Макнил в их камеру не вернулась.
– Хоронят… – Кафф в темных волосах Йо замигал. – Теперь я понимаю. Когда-то, до Первого Затмения, у нас поступали так же: сжигали тела, а из золы, смешанной с глиной, делали… Нет термина. Очень давно это было. Еще в материнском мире.
– А как поступают сейчас?
– Любая органика – источник для синтеза пищи.
– Экономные вы ребята, – пробормотал Литвин. – Значит, для синтеза пищи… А дальше что? Съели и забыли?
– Память о тхо не сохраняется. Деяния полностью разумных записаны в… Ты называешь это устройство компьютером.
– Я называю… А разве это не так?
Йо промолчала. Последние сутки они провели вдвоем, без Йегга – может быть, потому, что язык ей давался легче, и английским она владела практически свободно. Но всегда ли понимала смысл сказанного? Слова – не ментальная связь, слова лишь звуки, и то, что вкладывается в них, зависит от опыта и мироощущения собеседника. Скажем, слово «доверие»… Что понимали под ним Йо и Йегг? Что понимал Айве?.. Сам Литвин никакого доверия к посреднику Айве не испытывал, хотя считалось, что сделку они заключили. Ну, на войне как на войне: сначала обмануть, а потом – уничтожить. Конечно, если получится.
Он наклонился к женщине и произнес:
– Что молчишь? Мы ведь договорились: ты – вопрос, я – вопрос, ты – ответ, я – ответ… Если сомневаешься, спроси у Айве.
– Иногда лучше не спрашивать слишком много, – сказала она, но шарик на ее виске озарился светом. Пейзаж с кладбищем исчез, и вместо него возникли три неподвижные фигуры, похожие на три манекена: азиат, африканец и европеец. – Айве интересуется… – начала Йо, но Литвин замотал головой.
– Сначала мой вопрос, о компьютере. Это логическая машина или что-то другое?
Брови Йо приподнялись, губы дрогнули. Ее черты уже не казались застывшей маской, но что было поводом к этим переменам, Литвин не знал – возможно, привыкнув к виду чужаков, он научился различать их мимику, возможно, Йо копировала выражение его лица. Сейчас она была так похожа на земную женщину! И этот запах… Запах просто опьянял.
– Машина мертва, а Корабль… Корабль отчасти живой. Квазиживой и квазиразумный. Лучше я не сумею объяснить, я тхо, а не фаата. Он живой, но не так, как ты или я, и он говорит с полностью разумными без всяких устройств. – Йо коснулась сферы каффа.
– Искусственный интеллект?
– Нет. Такое было в период Второй Фазы и кончилось очередным Затмением. Теперь разум Корабля не программируют, его выращивают и обучают. Но он растет и учится быстрее нас.
– Это органическая структура? Белковая?
– Органическая, но не на основе углерода. Это вещество… этих созданий нашли в одном из Покинутых Миров. Там, где прежде обитали даскины.
– Кто?
– Старшая Раса, – тихо шепнула Йо. Ее яркие губы побелели.
Все интереснее и интереснее, подумал Литвин. Сотня вопросов вертелась у него на языке, в том числе и про Макнил, но сделка есть сделка. Вздохнув, он повернулся к трем голограммам-чучелам, застывшим посреди отсека, и произнес:
– Спрашивай. Что интересует Айве?
