Майя Малиновская - Будущее Эл

– Почему ты назвала Курка? Он же инспектор? – спросил он.

– Он мне нравиться, кажется, что он будет копать до последнего и докопается до правды, а правда в том, что я не виновата. Я чувствую – он свой человек. Еще новости есть? Я не хочу ссориться, Алька. Остынь. Я тебя понимаю, я тоже хочу домой, мне бы на Землю попасть, вот разберусь и обещаю – мы вернемся.

"Вопрос – когда", – подумал Алик, а вслух сказал:

– Сюда летит Ставинский.

Эл улыбнулась.

– Я даже подумать о нем еще не успела, а он уже летит.

– Он выхлопотал тебе отпуск. На Землю. Теперь понимаешь, почему я настаиваю на возвращении. Это шанс, Эл. Вокруг тебя такое начинается. От Ставинского теперь зависит твоя судьба в Космофлоте, сможешь ли ты вообще летать.

– Да. От меня только перья полетят, – пошутила Эл. – Командор будет резок. Уйди в дальний угол. Вот туда, – Эл указала пальцем на нишу в углу.

Алик послушно ушел. Эл набрала код на видеофоне.

– Леона Дантела, пожалуйста, – уверенно сказала она.

В Космофлоте было принято обращаться по имени – это считалось вежливостью. Звания лишь определяли порядок, иерархию в управлении системой, а человеческие отношения, даже дружеские ценились особо. Космофлот – большая семья, – твердили в академии. Уровень коммуникации ценился высоко.

Дантел ответил не сразу. Сейчас он умолял про себя, кого уже сам не знал, чтобы Эл отсрочила визит.

– Я слушаю, – угрюмо сказал он.

– Леон, – Эл умышленно обратилась по имени, – отсрочьте мой рапорт, не могу сказать на сколько, как сочтете возможным. Я должна встретить командора Ставинского. Формально, я еще его курсант. Он летит сюда. Разумно его подождать.

На немой вопрос Леона Эл пожала плечами.

– Хорошо. Чтобы я тебя на службе до его прилета не видел, – не без удовлетворения согласился Леон.

Они поняли друг друга.

– Да, – с улыбкой ответила Эл.

Видеофон отключился, а Леон облегченно вздохнул. Это удача.Так же как Леон Дантел не видел Алика в комнате Эл, так и Эл не видела Курка в кабинете Дантела.Курк сел на свое прежнее место.

– Девушка, похоже, умна не погодам, – высказался Курк в никуда. Леон ничего на это не ответил. – Она права. Ставинский ее непосредственный наставник. Прежде всего, она ответит перед ним.

Курк почесал подбородок и лениво прикрыл глаза. Так продолжалось недолго.

– Ее любят коллеги? – наконец спросил он.

– Вообще-то на подобные вопросы я не обязан отвечать. Вы знаете правила.

– Знаю. Я хочу разобраться во всем до того, как закрутиться эта карусель, чтобы не страдать от предубеждений.

– Почему я должен вам верить?

– Единственное, что меня интересует, – протянул Курк, – это истина.

– Какое совпадение, – усмехнулся Леон.

– Вы ее защищаете, а значит, уважаете.

– Мне не на что жаловаться. Она отлично выполняет свою работу. Этот случай – исключение.

– И все-таки. Общительность, – напомнил Курк.

– Если дело не касается полетов, она со всеми ладит. Когда речь идет о работе, могут возникать спорные вопросы.

– Чем она это мотивирует?

– Тем, что от ее действий зависит жизнь людей и ее самой. Он чувствует ответственность.

– Не слишком самонадеянно?

– Она бывает права. У нее профессиональное чутье. Именно чутье. Она вживается в ситуацию, порой обгоняя стариков. Подготовка тоже хорошая, Эл свойственно досконально разбираться в ситуации. Для ее возраста – завидные качества. В одиночку она работает отлично. Мне как командиру не на что жаловаться.

– А в чем основная причина споров?

Леон вдруг обнаружил, что не знает ответа. Он не особо интересовался тем, о чем спорит Эл с техниками со всеми остальными, и спорит ли вообще.

– Не могу точно сказать. Мое мнение не даст полного ответа. До меня скандалы не доходят. Мои подчиненные сами решают споры. Тут люди опытные, сами разбираются. Но если предлагаю взять ее в группу, навязывать не приходится, не отказываются. Техники даже любят с ней работать. Она не лениться проверять все системы, что не все любят. А что до ссор, пожалуй, она жаждет самостоятельности. Ей восемнадцать, она доказывает право иметь свое мнение. Вспомните себя в ее возрасте.

– А приказы?

– В конечном счете, она их выполняет.

– Но спорит?

– Она будущий капитан, даже уже капитан. Она должна уметь думать. У нее есть право на свое мнение. Плохо, что она отстаивает его с пеной у рта. С годами пройдет.

– По рапортам с Тобоса у нее был нервный срыв.

Курку было важно мнение Дантела, он год работал с девушкой. Курк был очень внимателен.

– Она участвовала в ликвидации трех аварий. Добровольно. Я не слышал, чтобы она впадала в панику или истерику, ни сразу, ни потом. Да, она впечатлительна, это нормально, но срывов не было. И еще, если вы вчера были внимательны, то заметили, что она была весьма сдержана и спокойна, а ведь это после семидневного управления кораблем, а может и больше.

– Откуда вам известно?

– Наблюдатели сообщили. У них глаз опытный, трое подтвердили, что корабль садился не автоматически, вручную. Отметили, что так пилотирует очень уставший человек. После такого напряжения люди превращаются в комок нервов.

– Она не сообщила о неполадках на борту?

– Она оставила все для официального рапорта, потом я отдам "Дельту" вам, я уже отстранил техников от обслуживания. Сколько времени займет экспертиза никто не знает, но постарайтесь быстрее, мне необходим этот катер для топографической разведки, поэтому разбирать его я не позволю, приглашайте сколько хотите специалистов, но оставьте "Дельту" для работы.

– Меня интересует только память машины.

– Не сомневаюсь.

– Вы, я чувствую, будете защищать Эл, – заключил Курк.

– Я буду действовать в соответствии со своими обязанностями.

– Но вы умышленно оттягиваете ее рапорт.

– Она очень измотана – это, во-первых, а во-вторых, я даю ей время хорошо подумать над своими действиями. Она, я уверен, знает о своих нарушениях.

– Раскается ли? – усомнился Курк. – Значит, об измене речи не идет.

– Она вернулась. Согласитесь, веский аргумент.

– У меня есть данные, что за одну только неделю появлялось до десяти таких заблудших, как Эл. У меня есть данные, что они провели в Галактисе какое-то время, то же под видом ремонта, и создается впечатление, что наши границы облеплены кораблями Галактиса. Показания всех пилотов похожи. Полет, поломка, ремонт, вербовка. Кто-то сразу признается, у кого совесть, кто-то позднее, под давлением. Они контактировали с Галактисом гораздо плотнее, чем предполагает устав. Так что у меня есть повод думать плохо. Другой вопрос, что я сомневаюсь в версии о дезертирстве Эл, но поверьте, что мое мнение выслушают, но могут не принять к сведению.

– На наших границах стоит флот Галактиса. Что ж, возможно, они чего-то добиваются, но не очень уж откровенно?

– Они всегда всего добиваются настойчиво.

Потом разговор перешел на Галактис и обстановку вообще. Леон успокоился, под конец беседы он называл Курка по имени, Расселом. Это был добрый знак.

***Моложавый Ставинский, не дожидаясь пока опустят трап до конца, спрыгнул с метровой высоты и сразу стал искать глазами Эл и Алика. За ним следовала темноволосая ассистентка, она сообщила, что заберет багаж и догонит их. Пока шла регистрация, Ставинский не произнес ни слова. Молчал он до тех пор, пока они не добрались до его номера в гостинице.

– Значит, пока я вытаскиваю тебя из одной дыры, ты уже залезла в другую? – начал он грозно. Ни здравствуйте, ни до свидания. Командор был раздражен. – Расскажи все подробно и по порядку.

Обе фразы предназначались Эл. Она очень его уважала и не думала обижаться.

Эл обстоятельно стала рассказывать о событиях последнего полета. Конечно, остались в тайне разговоры с Торном, как и его имя, принц и визит на его планету, такое даже командору рассказывать нельзя, это Эл считала слишком важным для себя и для своих новых друзей. Не случись конфликт, она с радостью поделилась бы с командором. Его подозрительность отозвалась в ней ответной подозрительностью.

Ставинский не заметил в ней особых перемен, точность изложения дала понять, что Эл готовилась к разговору.

Эл не рассказала и о неофициальном свидании с инспекторами, а надо было. Ставинский слушал с непроницаемым, грозным лицом.

Он шумно выдохнул и спросил:

– Почему же ты не осталась? – на последнее слово он сделал особое ударение, будто сожалел, что Эл вернулась.

– Здесь мой дом, полеты, друзья.