Андрей Ливадный - Среда выживания
Рот наполняла кровь. Язык действительно разбух. Фантомные ощущения стремительно таяли, он больше не чувствовал несуществующей пары конечностей, лишь в области живота остался зуд, такой сильный, что хотелось рвать кожу…
– Я в порядке… Следом за тобой… – фразы дались тяжело, но прозвучали без искажений. Родион облегченно вздохнул.
Машина Бутова отработала антигравом, кибернетическая система увеличила нагрузку на оси, две другие БПМ повторили действия ведущего в автоматическом режиме.
Дышать стало легче. Запахи постепенно улетучивались, лишь датчик контроля воздушной смеси тревожно сигналил, докладывая о наличии токсинов, но Егор не обольщался по поводу одержанной «победы». Неизвестно, как поведет себя нерв в бою.
Бестужев никогда не задавался вопросом, едина ли цивилизация хонди? Есть ли у них деление на соперничающие группировки, как, например, у эшрангов?
Скудость, неполнота знаний о существах, с которыми жил бок о бок, вызывала запоздалое, да и неуместное сейчас чувство досады.
Головная БПМ медленно двинулась вперед, придерживаясь центральной улицы разрушенного, фактически стертого с лица Пандоры города, и Егор полностью сосредоточился на управлении. Расширитель сознания снова включился в бортовую сеть, но теперь он сузил границы восприятия, отсек все источники тепла, опасаясь спровоцировать реакцию нерва.
Беречь силы.
Машина рывком увеличила скорость, едва не врезалась в головную БПМ.
Спокойнее.
Пальцы дрожали. На обзорных экранах проступали очертания полуразрушенных домов. Вода, несущаяся с гор, полностью затопила город. Повсюду возвышались груды камней, слышался неровный гул, пенистые брызги перехлестывали через созданные течением пороги.
Знакомые очертания скалы появились по левому борту. За ней на небольшой площадке когда-то стоял дом Бестужевых.
Острые, ранящие воспоминания внезапно помогли. Чуждые ощущения окончательно схлынули, имплантированный нерв притих, попав под пресс человеческих эмоций.
Окраина города. Несколько мутных потоков воды сливались здесь воедино, рушились вниз с обрыва, образуя дугу водопада.
Рев стал слишком громким, Егор понизил чувствительность внешних микрофонов, уже намного увереннее повторил маневр ведущего, плавно вошел в первое закругление серпантина. Дорога, вырезанная в скалах, соединяла три плато – верхнее, срединное и нижнее.
«Многие мифы стали реальностью за последний год. Взять хотя бы легенду об армахонтах, – он специально будил впечатления, воспоминания, давил ими любые попытки хондийского нерва вновь перехватить инициативу. – Их считали мифическими существами, но внезапное потепление вдруг обнажило скрытые в толще ледников тщательно спланированные инфраструктуры, связывающие между собой руины городов.
Древние коммуникации – наш шанс. Они приподняты над поверхностью на высоту двадцати метров, их мощные опоры и прочное покрытие не смогли разрушить удары плазмы, транспортная сеть армахонтов выдержала медленное, но постоянное смещение льдов, да и сейчас путепроводы стойко сопротивлялись стремительному движению воды. Трудно представить, какие технологии применялись при строительстве, но цивилизация, создавшая подобную инфраструктуру, достойна уважения…»
Огромная каменная глыба с грохотом обрушилась, едва не раздавив БПМ.
Бестужев отреагировал машинально, расширитель сознания, связанный с датчиками машины, зафиксировал падающий обломок скалы, когда тот еще только откалывался от отвесной стены. Все произошло мгновенно, на уровне подсознания. Резкое торможение, реверс, глухой удар, фонтаны осколков, окатившие лобовой скат брони, тонкий писк датчиков, встревоженный голос в коммуникаторе:
– Цел?!
– Да, – лаконичный ответ прозвучал сухо, односложно, и лишь мгновением позже по телу рванула дрожь.
– Осторожнее! – голос принадлежал Щедрину. – Предупреждать надо!
– Заткнись, – Егор все еще смотрел на огромную, расколовшуюся глыбу, преградившую путь. – Сказано было – не вставать из кресел!
Он взглянул на экран заднего вида. Замыкающую БПМ развернуло поперек дороги.
– Юрген, ты там спишь, что ли?! – Бутов нервничал, колонна прошла всего пару километров и уже едва не потеряли машину!
– Отказали электромагнитные тормоза по правому борту! – огрызнулся Юрген. – Я тут ни при чем!
– Родька, не заводись, – хмуро обронил Егор. – БПМ полвека простояли на консервации.
Из пелены давящих облаков спикировал остроугольный сегмент платформы. Многотонный обломок скалы приподняло в поле пониженной гравитации. Сильный боковой ветер тут же спровоцировал неуправляемый дрейф, заверещали датчики, серая угловатая масса едва не зацепила машину Бутова, прежде чем кануть в пелене дождя.
Начало пути не обнадеживало. «На злости и нервах не пройдем, – подумал Егор. – Маловато практики в дистанционном управлении».
Он вышел на связь с десантным отсеком.
– Щедрин, прими контроль над сегментами платформы.
– Понял. Сразу бы так!
Егор уже не обращал внимания на такие мелочи, как мстительные, торжествующие интонации, проскользнувшие в голосе Щедрина. После короткой вспышки чужого мироощущения любое проявление человеческих эмоций согревало душу.
* * *Срединное плато встретило колонну безрадостными картинами.
Почву с полей давно смыло. Постройки агротехнических ферм снесло стремительными потоками, посадочные капониры отделяемых криогенных модулей «Прометея» доверху завалило камнями, и они снова напоминали «Курганы Спящих», только теперь их облик сформировала стихия.
Под ребристыми колесами БПМ дробились обломки горных пород. Машины то и дело попадали в ямы, погружались по самые борта или вовсе уходили под воду, но тут же выкарабкивались из природных ловушек.
Вспоминалось многое. Первые лучи солнца, проглянувшие из-за туч, ласковое тепло недолгой весны, – тогда никто еще не подозревал, что потепление обернется климатической катастрофой.
Нерв встрепенулся. Память выталкивала не только образы безмятежной юности, и Бестужев впился взглядом в экраны, но мысль уже сорвалась в пропасть. Сводящий с ума калейдоскоп событий накладывался на угрюмую панораму окрестностей. Набег мутантов. Гибель взрослых. Сбой в работе защитного поля – он вдруг отчетливо увидел призрачно-серый купол, накапливающий пепел извергавшихся неподалеку вулканов.
Скрипнув зубами, он оттолкнул призрачные силуэты родных.
«Не время сейчас».
А когда оно у тебя будет? – внутренний голос работал на врага. Он манил в черный бездонный омут. Обещал провести дорогой утрат, ненависти, разочарований.
Дробный звук камней под колесами, вибрации корпуса, а впереди – он сконцентрировался на показаниях расширителя сознания – впереди нижнее плато, тонкие, извивающиеся по краю полоски траншей, вырезанных в скальном основании, остовы боевых сервов, вплавленные в камень.
Мысль скользнула по кривой тропке ассоциативного мышления.
Сколько хондийских бойцов нашли свою смерть на подступах к древним укреплениям?
Скулы свело. Мир вокруг выцвел, исчезли и без того скупые краски, зрение стало монохромным, зато контур ведущей БПМ ярко очертила дрожащая аура теплого воздуха.
Вот так воспринимают мир хондийские бойцы?!
Невольно возник давний, безответный вопрос: почему они безропотно подчиняются эшрангам?
Внезапный ответ ошеломил Егора. Не мы первые встали на скользкий и опасный путь?! Птицы давно и успешно используют запахи для контроля насекомоподобных существ?
Да, но они действуют примитивно.
Образ эшранга возник перед мысленным взором. Нелетающую птицу окружало облако односложного запаха. Неужели так примитивно? Простой мотиватор поведения, маркер, помечающий эшранга как объект для защиты?
Желание следовать за призрачным, воображаемым образом, вновь и вновь ощущать этот запах, уничтожать любого, кто посягнет на источник феромонов, полностью поглотило все иные помыслы. Эшранги использовали древнейший, сильнейший хондийский инстинкт, который активируется уникальным химическим соединением.
Егор вдруг нервно рассмеялся.
– В чем дело? – тут же вышел на связь Родион.
– Нерв невольно ответил мне на давний вопрос, – Бестужев чувствовал, что пока справляется с ситуацией. – Родька, ты не поверишь! Сколько мы ломали головы, все думали, почему хонди оберегают эшрангов?
– Ну?
– Они тоже использовали запах!
– Да брось! Птицы никогда не имплантировали бы себе чужие железы! – усомнился Бутов.
– Верно. Но что мешало им создать синтетический феромон?
– Думаешь?
– Уверен! Эшранги использовали его… как духи! – Егор запнулся, подбирая наиболее точное определение. – Запах, видимо, воздействует только на бойцов, заставляет их забыть обо всем и следовать за источником, защищать его любой ценой! Наверное, это древнейший инстинкт, утративший значение, когда главным инструментом выживания стал разум!
