Глубочайшая боль - S.S 2002
Город, приютивший меня среди своих бесчисленных построек, сохранённых переулков и парков, становился мне интересен. Прекрасно скомпонованные спальные районы серых домов, районы для молодых семей, обустроенные всеми цветами радуги и даже больше, промышленные районы, районы шоппинга и развлечений. Но как красиво не обустраивалось все под ногами людей, на уровне их глаз, в местах труда и жизни, стоит поднять глаза вверх и сознание устремляется к бесконечности. Прямые и нестандартные кромки крыш зданий, прилипшие к небу, кажутся декорациями, и всё, что происходит внутри их границ – хомячьим театром.
Chapter
2
Мне нравиться быть полезным. Изучение стремительно развивающихся технологий и возможность приложить их в своей деятельности к обществу, для создания лучшей жизни, продвижения производств, радует моё сущее. Человеческий разум необыкновенен своей природой и возможностями, следствием чего стало привыкание к развитию узкой компетенции моей деятельности.
В голове, прямо в черепной коробке, что-то издавало звук замыкающей лампочки (при пониженном напряжении она включается на мгновение, гаснет на мгновение и снова включается на мгновение, сопровождая этот ритм надоедливым звуком). Будучи погруженным в работу, между строк отображённых на экране, успеваю думать об ужине, предстоящих (ещё только через два дня) выходных, о том, что стоило бы выбраться за город с ночевьём, навестить родной дом, прибраться в квартире, стоило бы разделить все свои вещи на те, что действительно нужны и те, что нужно увезти в гараж за ненадобностью. Думаю о путешествии, в которое хорошо было бы съездить на следующий отпуск, до которого мне осталось работать ещё 6 месяцев. О тои, что нужно завести в квартиру какое-нибудь неприхотливое домашнее растение. Набрасываю небольшой список необходимых покупок. И при этом всём, я ощущаю полную пустоту в голове, эти размышления тихим голосом исходят из одного угла моего головного чердака. Моё основное сознание в это время потерянно блуждает по воспоминаниям, по мечтам о будущем, но никак не в настоящем. Сознание покинуло тело, оставив его функционировать, жить самостоятельно.
Очень странно и даже пугающе. Всё чётче и чётче вникаю в эти щелчки, не отрываясь от своей деятельности. Чувствую себя как под гипнозом. Не могу оторвать взгляд от текста на экране, вижу все буквы, пиксели, цвета. И при всём этом помещение будто заливают водой. Медленно, беззвучно, самой прозрачной и чуть прохладной водой, которая охватывает мои ноги, брюки намокая прилипают к икрам. Я не могу шевелиться, временами играю фокусом, переводя взгляд с буквы на соседнюю букву. Вода просачивается между кнопками клавиатуры, смывает все пылинки и крошки, подхватывает листы записной книжки, чернила на которой плавно разбухают. Поднимется по лицу и кажется, что я уже не могу дышать, заливает в уши, внешние звуки теряют яркость. Волосы на макушке вздрагивают, меня затопило.
Ещё три часа до обеда, который я не люблю, и пять часов до окончания рабочего дня. Ещё восемь часов жизни на продажу, а я уже утонул.
Каждодневно повторяющие ритуалы изучения города, так же вошли в привычку. Возрадоваться ново открытыми достопримечательностям или интересным заведением получалось все хуже. Неизвестные мне художники, занимающиеся росписями зданий и всяческих подходящих городских сооружений, создали целый отдельный мир на стенах человеческих построек. Целый мир ставший за год обыденностью для всех горожан. Подумав о том, как много людей живёт с теми же чувствами привычки, мне стало понятно поведение большей половины общества. И когда в моей жизни случалось что-то дарующее улыбку, будь то вкусный кофе, новая записная книжка, мрачные лица прохожих стыдили за чувство счастья. Кажется, что если ты успешный человек, имеешь стабильную работу, то обязан быть несчастным.
Chapter
3
Однажды я встретил девушку, затмившею все общество, находящееся рядом со мной. Нежная и чувственная обладательница невероятной красоты, была благосклонна ко мне. Мы виделись практически каждый день, часто могли молчать. Самым странным было то, что она параллельно любила многих, о чем сама очень часто рассказывала, сетовала на сложные отношения с одним молодым человеком, говорила о том, как ей повезло встретить меня, что мужчина прошлого прислал ей недавно цветы и она помнит как странно его любила. Я искренне переживал с ней все моменты, ревность не зарождалась в моём сердце. Не знаю что это за магия, но девушка творила вокруг себя иной мир, уют и тепло. И тогда я решил, что дом – это человек. Не важно где я буду жить и что есть, как много у меня будет квадратных метров для хранения ненужного хлама, лишь бы она была со мной и наши души пели вместе.
Всё закончилось очень быстро, не успев начаться. Горесть породила ревность и жуткую ненависть, а позже благодарность. Я пустился на поиски «дома» в людях. Люди-дома редкость. Не всегда эти люди должны стать любовниками, такие люди просто могут быть, могут быть рядом в форме друзей. Могут, но у меня, все дома ушли под снос. Дом внутри меня заплесневел, крыша стала пропускать воду, стены обветшали. Долгое время я ходил испуская зловещую вонь.
Лекарством против грусти, на некоторое время, стали поездки в соседние поселения. Для путешествия совершенно не важна погода. Я так решил, когда стоял весной на пляжном берегу озера. Песок уже поверхностно подсох, а лёд образовывал мигрирующие островки. Ветер, выбрасывающий ветви, траву и даже обломки чёрных стволов тонких деревьев, колебал воротник моего плаща. Волосы, длиннее среднего, танцевали танго или румбу, пропитываясь влагой. Поэтому, попав в какой-то трактир, в самом сердце этого города, первым делом я подошёл к зеркалу с попыткой прибрать подсалившийся сад на моей голове.
Заказал мясо по французски, услышав о его отсутствии, перебрал почти всё меню и наконец услышав одобрение по поводу жульена, не придумал ничего лучше попросить красного вина. Я не был настроен на выпивку, но мне показалось негоже есть жульен и запивать его молочным чаем. Подкрепившись пошёл зарываться в городе судостроения о чем мне рассказали в одном из музеев, которые я уже успел посетить) и часового производства.
Телефон из кармана известил, что до отхода моего автобуса осталось полчаса.
Обещание никогда больше не пить растворимый кофе кануло в лету. Я не знал как ещё согреться на вокзале в двухчасовом ожидании опаздывающего автобуса, зато точно знал, что расчистил место в душе, от ужасно загнившего прошлого. Решено больше ничего не строить
