Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс
– Не надо! – пробормотал Скорпион.
Клавэйн снял блокаду. Присутствие Скади ощутилось с такой силой, что он даже вздрогнул. Но, как и обещала, она всего лишь поместила в его сознание образы.
Клавэйн увидел конец человеческого мира. Цепочки орбитальных жилищ вспыхивали огнем аннигиляции. Ядерные грибы испещряли поверхность миров, которые были сочтены маловажными, потому не подлежали разборке. Кометы и астероиды летели на колонии – и человеческой защиты не хватало, чтобы отбить чудовищную бомбардировку. Из атмосферы звезд вырывались огромные протуберанцы и, умело направленные, факелами выжигали, стерилизовали поверхность планет. Каменные луны превращались в облака раскаленного мусора, газовые гиганты разрывались на части, словно игрушки капризного ребенка. Умирали самые звезды – их отравляли, заставляли чрезмерно разогреваться или остывать или разламывали десятком способов. В межзвездном пространстве взрывались корабли, чьи экипажи уже верили, что избежали опасности. Клавэйн услышал отчаянный хор радиопередач, сперва тысячеголосый, но затем уменьшившийся до жалкой горстки призывов – и те затихали один за другим. Осталось лишь невнятное, монотонное бормотание машин, но и оно затихало по мере того, как рушились последние бастионы человечества.
Зачистка произошла в объеме многих десятков световых лет, заняла много десятилетий, но по сравнению с медленной поступью галактической истории это было лишь мгновением.
Клавэйн ощутил безжалостный разум, стоящий за чудовищным истреблением, совокупное сознание множества механических интеллектов, большинство из которых осталось за порогом ощущения собственного «я», не стало разумным в полном смысле этого слова. Машины были древними – старше иных звезд – и знали в совершенстве лишь науку истребления. Прочее их не касалось.
– Далеко ли это будущее? – спросил он Скади.
– Оно уже началось, просто мы еще не воспринимаем его. Через полвека волки доберутся до главных колоний, ближайших к Первой Системе. Через век от человечества останутся лишь разрозненные группы, слишком напуганные, чтобы путешествовать или сообщаться друг с другом.
– А сочленители?
– Мы столь же уязвимы, как и прочее человечество. Нас будут преследовать и уничтожать. Материнское Гнездо не уцелеет. Гнезда во многих других системах тоже погибнут. И тогда выжившие сочленители пошлют в прошлое сигнал.
Клавэйн немного поразмыслил над услышанным и сдержанно кивнул, решив пока не высказывать сомнений.
– Как им это удалось?
– Эксперименты Галианы, «Пролог», – ответила голова. – Она исследовала слияния человеческого разума с чистыми квантовыми состояниями. Квантовая суперпозиция соединяет, в определенном смысле, не только существующие квантовые объекты, но и те, которые лишь могли бы существовать или возникнут в будущем. Галиана намеревалась лишь оценить возможность распараллеливания сознания, но открыла окно в будущее. Однако канал связи оказался далеко не идеальным, лишь слабое эхо достигло Марса. Притом каждое переданное послание увеличивало зашумленность. Канал имеет ограниченную пропускную способность. Потому «Пролог» – бесценный ресурс, такой можно использовать лишь при крайней надобности, когда речь идет о жизни и смерти.
Перед Клавэйном словно разверзлась бездна. Он представил, что́ стоит за словами Скади, и изумленно спросил:
– Значит, наша история уже изменилась?
– Галиана узнала благодаря «Прологу», как сделать первый сочленительский двигатель. Узнала, как получать энергию с помощью микроскопических квантовых «кротовых нор». В сердцевине главного двигателя наших звездолетов начинается такая «кротовая нора», чей другой конец – в прошлом, в пятнадцати миллиардах лет назад, сосет энергию Большого взрыва, раскаленного шара кварк-глюонной плазмы. Эта же технология применима к производству апокалиптического оружия.
– «Адские» пушки…
– В нашей оригинальной истории мы не имели таких преимуществ. Путешествовать к звездам мы научились только через столетие после первого вылета Сандры Вой. Наши корабли оставались ненадежными, хрупкими, разогнаться могли лишь до одной пятой скорости света. Поэтому распространялось человечество гораздо медленней, за четыре века заселило полдюжины систем. Но и этого хватило, чтобы привлечь волков. Зачистка была жестокой и эффективной. Известная тебе версия человеческой истории – уже попытка улучшить наше положение. Нам дано оружие для противодействия угрозе.
– Теперь понимаю, почему «адские» пушки нельзя воспроизвести, – отметил Клавэйн. – Только Галиане показали, как их сделать, а она уничтожила данные.
– Пушки – подарок из будущего, – гордо сказала Скади. – От тех, кем мы станем.
– А что сейчас, в нашей мировой линии?
– В той линии, где мы научились строить двигатели, волки все равно истребили нас. Оказалось, двигатель легко обнаружить даже на расстоянии многих световых лет.
– И потому будущие мы попробовали снова.
– Да. Но решили коснуться недалекого прошлого, вмешаться в историю сочленителей гораздо позже. И первым они передали запрещение строить двигатели. Потому мы и прекратили их делать век назад. Затем нам передали сведения, позволившие изготовить «тихие», малозаметные двигатели того типа, какой установлен на «Паслене». Демархисты посчитали, что мы его построили ради тактического преимущества. А по сути, этот субсветовик – наше первое оружие против волков. Позднее мы получили сведения о методах подавления инерции. Отправляясь в Город Бездны, я еще не знала, что должна проникнуть в Замок Воронов и добыть элементы инопланетной технологии, позволяющие собрать противоинерционную машину.
– И что теперь?
– Нам дали новый шанс. – Скади улыбнулась. – Бегство – единственная возможность спастись. Сочленители должны покинуть обжитое человечеством пространство до массового прибытия волков.
– То бишь удрать?
– Я понимаю, удирать – не в твоем стиле. Но иногда это единственный выход. Позднее, возможно, мы и решим вернуться, и даже бросим вызов волкам. Другие разумные расы не смогли им противодействовать. Но мы, полагаю, особый случай. Сочленители уже осмелились изменить свое прошлое.
– Почему
